Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

– Сколько уж времени от тебя никаких известий! – заговорил Симеон, едва покончив с приветствиями. – Уехала в Стоксли и носу оттуда не кажешь. Это ведь потому, что от перевода не отрываешься ни на минутку и вот-вот завершишь его, верно?

Энтузиазм Симеона оказался настолько потешным, что я от души рассмеялась – впервые после той жуткой размолвки с Корой. Встреча с родными действительно очень мне помогла. Казалось, я не видела их целую вечность, хотя отсутствовала всего пару месяцев …о, небеса, какая там пара месяцев – я провела в Стоксли почти полгода!

Однако веселье мое продлилось недолго. Оборвав смех, я прислонилась спиной к дракосфинксу, венчавшему край скамьи. (До сих пор удивляюсь всем этим древностям, пусть и не особой ценности, выставленным прямо в холле – садись, кто хочешь.) Прекрасно знавший меня Симеон немедля заметил мою тревогу, принял серьезный вид и спросил, что стряслось.

На этот раз мой рассказ, уже как попало изложенный родным, оказался куда более связным. Впрочем, Симеон, не в пример им, меня не перебивал – лишь морщил лоб да мерно постукивал по полу кончиком трости. Выслушав все до конца, он первым делом бросился проверять полученные от меня письма – а ведь мне, пока он не поднял этой темы, даже в голову не приходило, что некоторые из них Кора могла придержать. Могла или не могла… в любом случае, ничего, способного спровоцировать подобного рода цензуру я Симеону не писала, и все отправленные мною письма он получил.

– Ну что ж, – сказал он, покончив с этим, – с одной стороны, все, что касается миссис Кеффорд с Аароном Морнеттом, внушает мне самые серьезные подозрения, и если лорд Гленли действительно с ними в сговоре, выходит, он – вовсе не просто эгоистичный коллекционер, прочесывающий антиопейские рынки в поисках нелегально раскопанных древностей, а гораздо менее заслуживающий доверия тип.

И это ведь говорил Симеон ! Как правило, прибавлять к подобному суждению о человеке «просто» – совсем не в его духе.

– А с другой стороны? – спросила я.

Симеон устремил рассеянный взгляд куда-то вдаль.

– С другой стороны, он заезжал ко мне на прошлой неделе… я собирался тебе об этом писать, но был так занят спорами с Арнольдсоном насчет перемен в экспозиции к осени! Кстати, я ведь еще не рассказывал? В ожидании наплыва посетителей перед конгрессом мы переносим драконианские древности в Эствин-холл, и Арнольдсон просто вне себя, так как…

– Симеон, речь о лорде Гленли, – напомнила я.

Симеон растерянно заморгал.

– Ах, да. Прости. Разумеется, наши внутренние дрязги тебе ни к чему. Так вот, эрл заезжал поблагодарить меня за рекомендацию – справляешься ты, говорит, превосходно и невероятно быстро, а еще сообщил, что имел с Пинфеллом разговор касательно передачи этих табличек на постоянное хранение в Томфри – разумеется, после того, как ты завершишь перевод.

Я чуть со скамьи не упала.

– Что?!

– Ты не ослышалась! О подробностях он не распространялся, но сказал так: если интерес к публикации оправдает его ожидания, общественность должна иметь возможность взглянуть и на оригинал! Вот и говори после этого, что горбатого могила исправит… – покачав головой, Симеон заговорщически склонился ко мне. – А затем он, весьма искусно сделав вид, будто только сию минуту об этом вспомнил, сказал: если-де не ошибаюсь, вы намерены переместить драконианские древности в более просторный зал? А в таком случае, возможно, и мое скромное пожертвование удостоите витрины-другой?

– До славы он жаден, – буркнула я.

Конечно, сама я тоже к славе неравнодушна, но, по крайней мере, прославиться хочу интеллектуальными достижениями, а не кучей денег да невероятным везением с находками!

Симеон поджал губы.

– Возможно, возможно… но щедрость – это не то, что я ожидал бы от кого-либо из друзей миссис Кеффорд. Может, она в попечительницах музея и числится, но деньги предпочитает тратить не на пополнение нашей коллекции ценными экспонатами, а на расширение собственного влияния и наведение глянца на репутацию супруга. – Он поразмыслил и снова недоуменно покачал головой. – Возможно, таким образом Гленли старается загладить все то, что ты узнала от леди Плиммер. Ну, а с третьей стороны…

– А с третьей стороны, – напомнила я, – он шпионил за мной. Точнее, поручил шпионить за мной племяннице.

Сложив руки на набалдашнике трости, Симен тревожно нахмурил лоб.

– Это еще не всё. Помнишь, я говорил, как он расхваливал твою работу? Так вот, когда я завел разговор о публикации, он в самой энергичной манере заверил меня, что вся слава переводчиков достанется вам с Кудшайном. Следовательно, опасаться, что он припишет все заслуги себе, или выдаст ваш труд за достижения Морнетта, или выкинет еще что-либо в этом роде тебе, пожалуй, не стоит. Однако не заметила ли ты кой-какой бреши в моих словах?

Ну, разумеется – чтоб Симеон да не превратил разговор в интеллектуальную головоломку? Впрочем, чуть поразмыслив, я сразу же поняла, что он имеет в виду.

– Хвалил он мой труд. Но не работу Кудшайна.

– Именно. И сразу же после разговора о публикации снова принялся говорить только о тебе. По-моему, люди, одолевающие собственные предрассудки и искренне стремящиеся сделать как лучше, так себя не ведут.

Да, тут я была с Симеоном согласна, но тогда как все это следует понимать? С одной стороны, Гленли не в силах заставить себя оценить по достоинству труд драконианина, но с другой хочет, чтобы все знали, кем выполнен перевод? Пожалуй, если эрл ожидает от нас провала, если полагает, будто публикацию встретят градом насмешек, некий резон в этом есть, но в таком случае он будет крайне разочарован. Я нашей работой откровенно горда, и, хотя коллеги-ученые непременно начнут с нами спорить (потому что ученые живут , чтобы спорить), показаться после на публике нам будет вовсе не стыдно.

Но с этого мой день только начался, а дальше дела пошли куда хуже.

Мы с Симеоном продолжали беседу, пока я не заметила, что нам пора, иначе опоздаем к началу. Пока Симеон запирал кабинет, я выбежала наружу, чтобы поймать кэб, однако, когда мы прибыли к Эммерсону, до открытия аукциона оставалась разве что пара минут.

Аукционный зал оказался полон, чему Симеон нимало не удивился.

– Обычно подобные распродажи особого внимания не привлекают, – сказал он, – поскольку ничего, отличающегося особой важностью либо красотой, в каталоге нет. Однако в преддверии конгресса…

Эту фразу я с момента приезда в Фальчестер слышала раз сто (немалое, надо сказать, достижение, учитывая, что, кроме родных, почти ни с кем не общалась). Но чего еще ожидать? Если даже провинциальная знать наподобие леди Плиммер берет на себя труд ознакомиться с предметом, то здесь, в Фальчестере, дракониане – главная тема любой светской беседы. Вдобавок, драконианские мотивы в убранстве комнат снова на пике моды, вот все и ринулись толпами скупать все, что сумеют, а самым состоятельным, разумеется, только настоящие древности подавай.