Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

И вот перед нами это сказание – сказание о происхождении цариц. Шанс наконец-то поведать миру собственную историю, показать человечеству наших праматерей не жестокосердными угнетательницами из их священных писаний, но и не утрированными персонажами газетных карикатур.

По крайней мере, какое-то время я на это надеялся.

Однако теперь, продолжая свой труд, вижу, как Самшин превращается именно в угнетательницу. В тирана. Та, кого прежде восхваляли за мужество и умение вести сородичей за собой, на глазах обретает власть, подчиняет себе даже сестер. В иных обстоятельствах это представляло бы интерес лишь исторического да философского толка… но грядущей зимой, когда в Фальчестер прибудут старейшины Обители, непременно повлечет за собой не слишком благоприятный для нас резонанс.

Встреча со старейшинами станет для большинства участников конгресса первым знакомством с нашими женщинами и с моим народом вообще. И, глядя на них, эти люди неизбежно увидят перед собой образы, обусловленные их преданиями. Драконианских цариц. Угнетательниц и поработительниц из Писания, истинность коего будет подтверждена нашим эпосом. От леди Трент мне известно, что многие человеческие правительства до сих пор полагают, будто нашей землей правит самодержавно некто один: существование совета у них в головах не укладывается. Останься Самшин на равных с Нахри и Ималькит, это могло бы немного помочь человечеству понять, как мы управляем сами собой – ведь древние сказки меняют наше мировосприятие куда серьезнее, чем нам хотелось бы думать.

Будучи женщиной, я мог бы успешнее противостоять подобным предубеждениям. Но я – не царица, я – священнослужитель, а Теслит действовать со мной заодно не позволяет здоровье. Она куда более похожа на Нахри, чем на Самшин, но, боюсь, Нахри с Ималькит вскорости позабудут, запомнив одну только Самшин.

О сияющий огнь, помоги людям разглядеть не только ее! Помоги им увидеть в старейшинах тех, кто они таковы, сестер если не по рождению, то по духу, избранных не за силу – за мудрость, правящих не в соперничестве – в согласии! Не позволь одной-единственной сказке изменить и прошлое наше, и будущее!

Штраф, извинения в письменной форме, и чтоб ноги моей в пределах «Селрайт-отеля» более не было – вот какова оказалась цена моей опрометчивости. Легко, одним словом, отделалась, а уж папá позаботился, чтоб я это осознала.

Пора назад, в Стоксли. Гленли в ярости – сам говорит, будто из-за задержки, но, надо думать, понял, что мне известно о его связях с Морнеттом и миссис Кеффорд. Не могу сказать, где удастся выяснить большее – здесь, или вернувшись к работе. Твердо уверена только в одном: все это как-то касается нашего эпоса. Но как? В Каджре Алан, по словам Симеона, ничего интересного не нашел… и, может быть, я, приглядевшись к табличкам внимательнее, сумею понять, почему.

Однако выбор здесь не совсем за мной. Оставь я столицу, скандал стерся бы из памяти Общества куда быстрее, но Лотта настаивает, чтобы я послезавтра отправилась с нею в Чизтон, на скачки. Сестрица твердо решила держаться, как ни в чем не бывало, а папá, напомнившему, что на последнем из самых значительных событий Сезона мне лучше бы не показываться, поклялась всем святым, что никому на свете не даст повода вообразить, будто она от меня отвернулась. Мне даже на миг захотелось, чтоб Гленли явился к нам и потребовал немедленного моего возвращения, и я смогла бы полюбоваться, как он, не сумев переспорить сестренку, уйдет ни с чем. Уж если Лотта поймает попутный ветер во все паруса, ничто на свете не в силах сбить ее с курса.

Ну, а сама я сейчас в полном замешательстве. Сказать откровенно, возвращаться в Стоксли и снова сидеть взаперти мне вовсе не хочется. Даже таблички кажутся не столь соблазнительными, как прежде, а все потому что…

Ну, ладно. Лотта, если ты это читаешь, имей в виду. Во-первых, ты нарушила обещание прекратить тайком совать нос в мой дневник, и надеюсь, тебе сейчас стыдно. Во-вторых, рада, что ты поддерживаешь талунгри на должном уровне, не позволяя ему заржаветь. И в-третьих, ни под каким видом не проговорись отцу, чем я занималась нынче после обеда, когда сказала ему, что иду прогуляться, дабы в голове прояснилось.

Да, я действительно прогулялась – прямиком до ближайшей остановки трамвая, а оттуда отправилась к «Селрайт». Границ их владений не переступала, просто устроилась ждать в крохотной, весьма средней руки кофейне через улицу. И Морнетт, похоже, об этом узнал, так как, примерно через полчаса выйдя наружу, тут же заметил меня и направился ко мне.

Все эти полчаса я размышляла, как повести разговор, и, когда он подошел поближе, не тратя времени на приветствия и прочие глупости, прямо спросила:

– Вы ведь по-прежнему в дружбе с Захарией Холлмэном?

Расчет мой оказался верен. Вопрос застал его врасплох, а потому и за собственными реакциями он на сей раз уследить не сумел. На лице его отразился… да, естественно, шок, но также чувство вины, а еще, кажется, отвращение. Как будто вопрос мой здорово его напугал.

Но в следующий миг он побагровел: прежние чувства уступили место возмущению.

– Так вы прочли адресованное мне письмо?

Кроме гнева, в его голосе слышался также страх. К моему столику он шел с явным намерением сесть рядом, но теперь замер, словно готовый пуститься в бегство.

– Нет. В отличие от некоторых, я до такой низости не опущусь, – как можно холоднее ответила я. (Правда, в ту ночь, окажись у меня лишние полминутки, опустилась бы непременно, но Морнетту об этом знать было незачем.) – Я лишь увидела его на вашем столе, подойдя к нему, чтобы вернуть на место печать. А ведь я полагала, будто вы порвали все отношения с Холлмэном многие годы назад…

– Так и есть, – огрызнулся Морнетт. – Это всего лишь…

– Всего лишь что? – спросила я. – Всего лишь ваши с Гленли темные махинации?

Мне бы не перебивать его – забывшись, он вполне мог о чем-нибудь проговориться… однако я всю дорогу, плюс полчаса, проведенные в кафе, строила план разговора, и эта реплика сорвалась с языка автоматически, сама собой.

Морнетт слегка отшатнулся, поднял брови, а я принялась развивать успех:

– Это ведь вы свели его с Холлмэном? Откуда бы еще адамистам узнать о приезде Кудшайна. И что же вы замышляли? Что Гленли героически спасет положение и будет выглядеть вовсе не кальдеритом, а лучшим другом дракониан? Как жаль, что я все испортила, бросившись на прорыв!

– И при том пострадали, – порывисто добавил Морнетт.

– Какая трогательная забота! – огрызнулась я. – С чего бы это вам теперь принимать мои страдания так близко к сердцу?