Мари Бреннан - Обращая сумрак в свет [litres]

Когда я ухватила ее за рукав, она чуть из туфель не выпрыгнула.

– Лотта! Что ты делаешь? Отстань от меня!

Довольно обидно, но Одри, говоря все это, явно высматривала кого-то в толпе.

– Ищешь кого-то? – спросила я, глупо захлопав глазами.

– Скорее, не ищу, а слежу, – ответила Одри, высвобождая рукав из моих пальцев. – Только что видела, как она рычала на Гленли, но близко подойти не смогла и ничего не расслышала. А еще она разговаривала с разными членами Синедриона – я приметила, с кем, и, может, сумею догадаться… – внезапно, оборвав фразу на полуслове, она раздраженно топнула ногой. – Проклятье! Заболталась с тобой и потеряла ее из виду!

Нет, какая я все-таки тугодумка! Конечно, в день скачек на Королевской Трибуне яблоку негде было упасть, потому что собрались здесь все, кто только мог, но за многими ли из них стала бы следить Одри? Да еще одевшись так, чтоб ее труднее было узнать!

Если круг этих лиц ограничен дамами, ответ ясен: только за одной. Однако язык мой куда расторопнее мозгов, и потому я переспросила:

– Что? Кого потеряла из виду?

– Полагаю, меня, – с обычной беззаботной ленцой проворковала миссис Кеффорд. – Мисс Кэмхерст, по-моему, вы уже довольно давно ходите за мной следом, словно утенок за матерью. Так вот, дорогая: если у вас есть, что мне сказать, не стесняйтесь, подойдите и скажите в глаза.

Разумеется, одета она была безупречно. Не по последней моде – такого в ее возрасте не надеть, иначе все вокруг зашепчутся насчет овцы, рядящейся ягненком, но даже S-образный корсет (он же – «лебединый клюв») на ней выглядел, скорее, не старомодно, но элегантно. Не одевайся она так искусно, отмахнуться от ее злословия было бы куда легче, а вид Одри, одевшейся неказисто, будто классная дама, положение только усугублял.

– Прошу прощения, миссис Кеффорд, – поспешно заговорила я в попытке сохранить лицо, – мы с Одри всего лишь…

– Шпионили за мной? – с едва заметной улыбкой подсказала она. – Вы, милочка, созданы, скорее, для того, чтоб тайком шнырять в ночной темноте, а здесь, днем… не ваш, не ваш, знаете ли, антураж.

Меня так и бросило в жар. Ну, разумеется: чтоб миссис Кеффорд, да не сумела уместить в одной язвительной фразе грязный намек на проникновение Одри в номер Морнетта и цвет нашей кожи… но Одри и ухом не повела. Только ответила:

– Отношения с драконианами – тоже дело не ваше, однако вы назойливо суете в них нос. По-моему, в последнее время, куда ни взгляни – на всем, что касается моей работы, видны грязные следы ваших пальцев.

На это миссис Кеффорд откликнулась визгливым издевательским смехом, что так похож на звон бьющегося хрусталя.

– Грязные следы моих пальцев? По-моему, это ваши пальцевые отпечатки теперь хранятся в картотеке Фальчестерского Полицейского Управления! Это ведь не я, а вы, мисс Кэмхерст, вторгаетесь в чужие личные дела: подглядываете, подслушиваете, читаете чужие письма…

Одри так и вскинулась:

– Должно быть, вы путаете меня с…

Уверена, она собиралась сказать «с лордом Гленли», а может быть, «с Корой Фицартур». Не знаю, отчего вдруг запнулась – наверное, потому что Кора обещала не говорить дядюшке, что призналась Одри в чтении ее корреспонденции по его приказанию, и Одри не хотелось ее выдавать, если она в самом деле ничего ему не сказала.

Одно плохо: ее запинка предоставила миссис Кеффорд удобный момент. Весь их разговор очень напоминал партию в теннис, только с бомбой вместо мяча, и Одри пропустила хороший удар как раз в тот миг, когда до взрыва оставались считаные секунды. Миссис Кеффорд – особа отнюдь не из тех, кто упустит подобный шанс, и, когда она, шагнув вперед, с глумливым дружелюбием коснулась рукой плеча Одри, я поняла: вот сейчас бомба и сработает.

– А знаете, – сказала миссис Кеффорд, – вам вовсе ни к чему выдумывать заговоры только ради того, чтоб иметь повод видеться с ним. Аарон все еще весьма к вам неравнодушен, и вы к нему, очевидно, тоже, раз уж вот так проникаете среди ночи в его номер…

Тут Одри как размахнется, да как хлопнет ее по щеке!

Знаешь, гранмамá, я чуть не умерла от ужаса. Сейчас Одри наверняка опять арестуют, и все – из-за меня, потащившей ее с собою на ипподром! Видевший все это эрл Грэнбийский не замедлил вмешаться, и у меня в голове сразу же замелькали газетные заголовки вроде: «ДРАКА НА КОРОЛЕВСКОЙ ТРИБУНЕ»…

Сейчас, задним числом, я понимаю: мне следовало сразу же догадаться, что подобные случаи на Чизтонском ипподроме давно не в новинку и заминать скандалы ради сохранения чести и достоинства всех замешанных для персонала – дело привычное. Вдобавок, находились мы внутри, а не снаружи, на глазах у газетчиков, и фотографических подтверждений случившемуся ни у кого нет. Таким образом, без слухов, конечно, дело не обошлось, однако репутация Одри от этого хуже, чем было, не сделалась.

И все-таки, гранмамá… мы с ней потом переговорили, и то, что она рассказала, очень меня встревожило. Я спросила, с чего ей взбрело в голову следить за миссис Кеффорд (она ведь наверняка задумала это с самого начала, иначе не стала бы кутаться с головы до ног). С этого разговор плавно перешел ко всем прочим недавним ее похождениям – проникновению в номер Морнетта, прорыву сквозь оцепление адамистов… Проговорили мы до утра, и в ходе беседы Одри созналась, что всякий раз, как перед ней возникают трудности, она себя спрашивает: как поступила бы на ее месте гранмамá?

Теперь понимаешь, отчего мне приходится просить тебя о совете? Я абсолютно уверена: ты бы на месте Одри так поступать не стала, но как объяснить ей разницу, просто представить себе не могу и жутко боюсь, что последствия новых ее безрассудств могут оказаться непоправимыми. Как бы попросить Одри быть осторожнее, чтобы со стороны не казалось, будто я не верю в ее силы?

Пожалуйста, если у тебя есть какие-нибудь рекомендации, напиши сразу же. К тому времени, как письмо твое дойдет до Фальчестера, Одри вернется в Стоксли, но я вполне могу нанести ей визит – только бы знать, что сказать ей при встрече.

Твоя любящая внучка

Лотта.

P.S.: Я познакомилась с очень приятным молодым человеком по имени Джереми Пул. Нет, предложения он мне пока не сделал, но, думаю, сделает: мы с ним договорились увидеться в Ринмуте этим же летом. О подробностях напишу отдельно, потому что это письмо хочу отправить с сегодняшней почтой, а, кроме того, такой рассказ в один конверт с тревожными вестями втискивать вовсе незачем.

Снова в Стоксли. Порой начинаю жалеть, что взялась за эту работу… но это быстро проходит. Древнедраконианский мне знаком и понятен, несмотря на всю неподатливость его грамматики и орфографии, и возвращению к привычному делу я была бы только рада – если б не все остальное.