Виктор Кораблев - Королевства изгоев

— Я уж придумаю, как потерять двух остолопов.

— Приятно видеть, что наше ополчение нас бережет, — ехидно проговорил Лоуренс, уже какое-то время наблюдавший за перепалкой.

Редрик же тихо подошел к Смоки и почесал тому круп, тот аж зашатался от удовольствия.

— Здоровеньки булы, Маккройды, — в один голос гаркнули братья.

Капрал кивнул.

— А как это вас — мимо нас?

— Магия, — сказал Редрик.

— Это как? — спросил Энтони Гоббс, поправляя ремни. Салли Ляхотряска так и не научилась их правильно затягивать.

— Да вот так, оказывается, и конь в доме волшебный, и сын.

— Что, збуженый? — на удивление сразу догадался Рори.

— Есть такое, — Ред поднял волосы со лба, показывая слегка светящуюся печать.

— Иницият. Это надо обмыть, — потер руки Бруно.

— Ты себя обмой, дура. Мы ввазюкались на два наряды, та и утро тераз.

— Как на два? — в ужасе поднял брови Гоббс.

— Так кент заходил, видит мол звено коня — ма, а капрала — нема.

— Вот, Тонь, и шутканули, что мол у артистов тебя на него сменяли.

— А он: «Раз сменяли, так стойте с новым командиром звена еще смену. А если вернут вам капрала после того, как он им всех баб попортит, то и он пусть постоит, компанию составит…»

Редрик удивленно глядел на Бруно, что цитировал слова своего центуриона четко и совсем без акцента.

— Утырки, сидели бы в селе своем, не портили бы жизнь людям.

— Такмо в селах понабежало зверюганов с Фронтиру.

— Все коронные поля за полпайки пашут. Благородным батраков тожей стока не надо, скока селян тераз.

— Работы людю в селе нету.

— Расширение прав резидентов, блин. Если в города попрут такие, как вы — хана, — Гоббс в порыве отчаяния ударил по решетке, что прикрывала окно. Оно приоткрылась, показалась морда крысолюда.

— Я тут сейчас кому-то постучу, — пропищало существо.

— Да пошел ты, Гэри! — в один голос крикнули бойцы.

— Вот насру вам в суп — будете знать, — окно закрылось.

— От падла усата, а ведь не бреше. Было уже таке.

— И он до сих пор работает тут? — удивился Лоуренс.

— Дык у крысюка гумно крысюче. Отбрехался, мол паразиты на кухне завелися.

— Хорошо, что я тогда остался на завтрак, а не на обед, — вытер лоб Редрик.

— Ладно, бойцы, охраняйте, честь не роняйте, еду нюхайте. У нас с юным дарованием много дел.

— Будьте здоровы, Маккройды, — в один голос попрощались братья.

— Да-да, — безучастно поковырял носком ботинка тротуар Гоббс.

Сын, отец и конь шагали вдоль центральной площади в направлении доков. Площадь была огромной. На ней регулярно проводились парады и смотры войск. Целый легион мог уместиться на ней, маршируя по кругу.

Посреди площади стоял огромный памятник, возведенный в честь героев Войны Объединения: кайзера Ауринка и тогдашнего владыки гномов — Трора Башгюта. Они стояли над оплакивающим свою жену Титанию королем эльфов Обероном Мелорном. Та лежала обмякшая, заключенная в его объятьях. Двое правителей, тогда — врагов эльфа, в акте соболезнования присели подле него, положив руки ему на плечи.

Редрик, каждый раз будучи в городе, бежал смотреть на памятник. Но его манило в нем не величие королей былого и грядущего, а еще одна фигура, что выглядела много меньше статуй владык.

Человек сидел под постаментом, опершись о него спиной. Он кутался в плащ, в полу которого был завернут младенец, у обоих отсутствовали лица. Подле них на постамент опиралось оружие человека — простой длинный меч. Выбитое на крестовине слово «бремя» служило единственным украшением оружия. Статуя официально не являлась частью памятника и была сделана из другого материала, довольно грубо и явно позже.

Люди рассуждали, что значит эта фигура, и совместно пришли к выводу, что это — символ безликих воинов. Что из поколения в поколение несут бремя службы монархам, погибая и убивая ради них. Редрик замечал, что его отцу никогда не нравилась эта статуя. Он даже никогда не смотрел в безликое лицо.

Площадь окружало множество правительственных зданий: ратуша, резиденция кайзера, имперская канцелярия, здание министерства, суд и прочие заполненные чиновниками и клерками строения. Это был самый центр Аусбруха.

Сердце, что билось в такт ударам печатей по полотнищам указов, от которого расходилось множество улиц, несущих загруженных делами горожан, что являются кровью столицы. Ведь город без людей бывает лишь на карте. Но столь ранним утром город страдал малокровием.

— Хорошо, что нас не видят. Идем, как двое оборванцев.

Отец с сыном были в том же, в чем и сидели за столом. Домашняя старая одежда и отсутствие обуви, в районе как этот, вызвали бы много косых взглядов.

— Как трое, вон Смоки тоже не приоделся, — поправил отца Ред.

Шоргон действительно был не оседлан, бредя за людьми, он глядел на памятник. Услышав комментарий хозяина, конь фыркнул и остановился. Редрик обернулся, чтобы извиниться перед скрывшимся из виду Смоки, но тот пропал.

— Ну, вот, обидел приятеля, — шутливо упрекнул лавочник. — Когда это он научился этим трюкам с исчезновением?

— Примерно тогда, когда и я — трюкам с проникновением.

— Вот это было хорошо, — прыснул Лоуренс.

— Но закончилось так себе, — приуныл Ред.

— Ладно, оставь эти мысли, первый блин — комом.

— Ага, только ком — размером с твой кулак, летящий мне в хлебало, — Ред засунул руки в карманы, отвернувшись от отца.

Они двинулись дальше молча, добрели до конца площади и вошли в сквер. Опавшие листья уже убрали в гниющие горы, теперь в них спали бездомные. Дорожку возле скамейки подметала пара дворников. Человек и какой-то глубокий метис. Полуэльф, полусолянка сборная столичная.

— Вот понаехало, не дают жечь листья. Оно же завоняется, — жаловался человек.

— Зимой проблем не будет.

— Будет и еще больше. Это у вас леса такие, что снег в кронах застревает. Нас же трупы по сугробам искать заставят.

— Мать сыра земля, — полуэльф скрестил руки, разведя пальцы, словно крону дерева — жест природного охранения последователей друидического культа. Метелка стукнулась о плитку дорожки.

— Что тушуешься, я слышал, у вас и похуже бывало.

— Мне всего шестьдесят четыре, я не застал то время.

— А я зато застал путч. Тогда шахтеры ночевали прямо на земле и замерзали насмерть.

— Страшное событие, кайзер еще никогда так не ошибался.

— Ты, ушастик, за языком следи. Кайзер не ошибается.

— Но столько жертв, людей просто уничтожили, заморозили, сгноили на рудниках подгорных тварей.

— Правильно сделал, многого слишком хотели.

— Они просто хотели жить по-другому. Жить лучше.

— Лучше… Хорошо уже было, лучше — не будет. Я даже не представляю, в какой котел нечистот превратился бы мир без нашего Ауринка.