Кара Барбьери - Король гоблинов [litres]

А потому медленно скользила по предательски тонкому льду, сойдя с проложенной тропы. Теперь поверхность не казалась прозрачной. По мутному слою там и тут разбегались трещины, кое-где образуя разломы. Я собрала волю в кулак и продолжила двигаться, пока не приблизилась к Сорену почти вплотную.

– Эй, – тихо окликнула я. – Нельзя сходить с тропы, помнишь?

– Мне не нужна тропа, я хочу вернуть потерянный глаз, – пробормотал очарованный гоблин. – Вон он, прямо там.

– Сорен, вернись на тропу. Подо льдом ничего нет. Эти голоса не сдержат обещаний.

– С какой стати я должен тебе верить? – заплетающимся языком промямлил он. – Ты заключаешь союз с предателем и хочешь избавиться от меня. Конечно, я теперь бесполезен, но можно было не так открыто надо мной насмехаться. Смотри, у меня теперь новый друг. – Голос теперь больше походил на рычание. – Как ты могла забыть о том, что он сотворил?

На последней фразе мое терпение лопнуло. С меня хватит! Достаточно возиться с этим нахалом. Одно дело простить, когда он пытается справиться с эмоциональной травмой после потери глаза. Но я ни за что не позволю Сорену винить меня за присутствие здесь Лидиана и упрекать за забывчивость.

Я схватила эгоистичного гоблина за запястье, но тот инстинктивно уклонился и оттолкнул меня. Единственный глаз тут же загорелся тревогой, неестественная неподвижность прошла, потому что и без того тонкий лед подо мной затрещал от резкого изменения веса и начал постепенно проседать, покрываясь все увеличивающимися разломами. До того, как Сорен успел протянуть руку, я провалилась в холодную воду. Тело тут же онемело, конечности стали чужими и неловкими, как ветки дерева, а кровь в жилах застыла. Вокруг меня сомкнулась такая пронизывающая тьма, что река Гьелль тут же показалась увеселительным приключением. От резкой боли я невольно закричала, отчаянно стараясь вдохнуть, но вместо этого в легкие хлынула вода. Потеря сознания или даже смерть казались сейчас гораздо более привлекательной перспективой, чем ужасное чувство медленно раздирающего меня на куски холода.

Подо льдом царила тишина. Я постепенно шла ко дну, с отчаянием вглядываясь в удалявшийся провал, когда ощутила осторожно сомкнувшиеся на талии руки. Меня обнимала улыбающаяся женщина? Нет, не женщина, вернее, не человеческая женщина. Она скользила вокруг, постоянно перехватывая то за руки, то за ноги, не позволяя шевельнуться и устремиться к поверхности. Покрытые чешуей пальцы погладили меня по щеке. Прикосновения были легкими и нежными, словно мать ласкала новорожденное дитя.

Водяная дева издала вибрирующий звук, и на зов стали приплывать новые и новые сородичи. Они походили на мифических русалок и сирен, которые, по легендам, любили подплывать к берегам, но отличия тоже имелись. На человеческий взгляд эти существа казались неприятными, а прикосновения ледяных рук внушали отвращение.

Я забилась, стараясь высвободиться из обманчиво некрепкой хватки, но захватчица пресекла попытку побега, дернув меня за запястье когтистыми пальцами. В воде расплылось облачко крови.

Поверхность постепенно отдалялась, но русалки не давали мне вырваться, утягивая на дно. Они перешептывались и то и дело проводили по мне руками по лицу, животу, прикасались к талии и ногам, очерчивали пальцами губы. Журчащая речь водяных существ отдавалась в сознании уже связными словами.

Прекрасное дитя.

Брошенное дитя. Довольно.

Переполненное болью дитя. Довольно.

Потерявшее путь дитя. Довольно.

Довольно. Довольно. Довольно обвинений. Довольно страданий. Довольно блужданий.

Мы унесем прочь все печали. Заберем груз, лежащий на сердце.

Прекрасное дитя. Мы станем кормить тебя водорослями и плотью большой рыбы, которая носит на себе двуногих. Ты будешь счастлива. Боль и воспоминания уйдут. Стань одной из нас. Стань счастливой.

От мелодичных, журчащих голосов веки постепенно наливались тяжестью, а тело слабело. Русалки подхватили меня на руки, нашептывая сладкие обещания. Я последний раз взглянула наверх, но прорубь уже исчезла, и путь на поверхность преграждал бесконечный слой льда.

Оставалось лишь покорно погружаться на дно, позволяя водным девам вплетать мне в волосы водоросли, кормить плотью большой рыбы и укутывать ноги отрезом плотной ткани. Мысль, что я стану одной из русалок, больше не казалась отвратительной.

Боли не будет. Превращение пройдет безболезненно. Вся боль растворится в океане. Ее поглотит тот, кто больше не кусает себя за хвост. Закрой глаза, двуногая сестра, и останься с нами навсегда.

К вискам прикоснулись руки, покрытые чешуей.

Я послушно сомкнула веки.

Кто-то шептал мне на ухо. Но это была не журчащая, шелковая речь русалок, а что-то теплое, исходившие из глубин моей собственной души.

«Очнись, – приказывал этот голос. – Очнись и плыви наверх. Утонуть – не твоя судьба».

Я резко открыла глаза, обнаружила, что тело обвязано водорослями и украшено придонным илом, и забилась, безуспешно пытаясь дотянуться до оружия. Вскоре новая волна внутреннего покоя накрыла меня.

«У тебя все получится. Ты – вне времени и пространства. Ты – лиминальное существо».

Стоило сосредоточиться на топоре в чехле у бедра, и каким-то образом водоросли растворились, словно их там и не было. Я схватила рукоятку оружия и перерубила у самого корня растение, которое удерживало меня на месте. Срезанный стебель упал на илистое дно.

Легкие горели от недостатка кислорода. Однако, учитывая, сколько времени прошло после моего погружения, было счастьем, что они до сих пор работают. Я сделала осторожный вдох и с удивлением поняла, что могу дышать водой.

«Это твое тело создает условия для выживания, – пояснил тот же спокойный теплый голос. – А теперь плыви наверх! Не такая судьба ждет великого оленя».

Стараясь не обращать внимания на боль в легких и жжение в носу и горле от соленой воды, я оттолкнулась и устремилась к поверхности. Русалки заметили мой побег и принялись переговариваться журчащими голосами, то и дело испуская вибрирующие крики. Однако в этот раз их слова оборачивались не велеречивыми обещаниями, а гневными возгласами.

Утопить ее!

Связать ее!

Не дайте ей сбежать!

Она принадлежит нам!

Она не сможет ускользнуть от судьбы!

Что ж, похоже, два божества разошлись во мнениях по поводу моей судьбы.

Я плыла к поверхности и постепенно начала различать свет, который подсказывал местонахождение полыньи. Надеюсь, через него удастся выбраться наружу. Загребая из последних сил, я приблизилась к отверстию во льду и заметила, что русалки держатся поодаль, оставаясь вне освещенных слоев воды.