Евгения Сафонова - Кукольная королева [litres]

Соткавшись из сонма насекомых, словно из полупрозрачного облака, на глазах обретая цвет и плотность, синий дракон взмахнул крыльями, развернувшимися над залом вторым потолком. Порыв ветра взъерошил Джемины волосы и заставил почти все огни погаснуть, погрузив помещение во мрак. Под испуганные крики и истеричные взвизги захлебнувшихся корд дракон выдохнул трещащее сапфировое пламя – его языки текучим жарким водопадом пролились на пол. Миг спустя там, где они коснулись пола, мрамор выпустил из себя светящиеся ирисы и розы, сплетённые из синего огня, благоухавшие так, что воздух вокруг них впору было намазывать на хлеб вместо сладкой пасты. Затем и сам дракон рассыпался маргаритками, из которых появился; не успели они упасть наземь, как морок исчез – и оказалось, что нет ни цветов, ни ароматов, ни жара, ни ветра от огромных крыльев, и волшебные огни исправно горят, озаряя замершую толпу и молчащих музыкантов.

Шквал аплодисментов обрушился на Иллюзиониста грозовым ливнем.

С широкой улыбкой тот поклонился публике – четыре раза, во все стороны, как артист, далеко не в первый раз принимающий благодарность неистовствующих зрителей за прекрасный номер.

– Слова – то, что мы сами наделяем смыслом. Лишь наша вера, наше сознание придают им то значение, которое мы считаем истинным, – буднично пояснил Иллюзионист, вновь повернувшись к Джеми, когда шум немного утих. – Тот же принцип, что с жестами: для многих магов они облегчают процесс колдовства, тем не менее не являясь необходимыми. Большинству волшебников и колдунов легче направить заклятие в цель, если они на неё укажут, и легче концентрировать стихийную энергию, если они почувствуют, как собирают её в ладони. Однако, по сути, всё это – не более чем фантазии в людских головах. Да, должным образом мир откликнется далеко не на каждую волшебную фразу, и многое зависит от силы того, кто её произносит, но отсеки всё лишнее, пока не останется чистая суть, найди её – и однажды весь смысл иллюзии, заклятия, проклятия сократится для тебя до одного верного слова. Хотя начинать всё же советую с пяти. Как говорил мой наставник, на свете есть мало фраз, которые невозможно уместить в пять точных слов, если убрать всю шелуху.

…в это мгновение Джеми вдруг понял, что влюбился. За два момента – так же крепко, как когда-то за две страницы раз и навсегда полюбил Джорданесса; той же чистой непорочной любовью к магии (и всему, что с ней связано), с которой познакомился, когда сотворил своё первое заклятие.

Как жаль, что он слишком хорошо понимал: даже слёзные мольбы на коленях и самые жалобные стенания на тему «возьмите меня в ученики» никак и ничем не помогут. Мастера Адамантской Школы испокон веков учили только тех, кто поступал в Школу.

Хотя если стенать очень, очень, очень жалобно…

То, что рядом с герцогом и его племянником стоит Лавиэлль, Джеми заметил не сразу. Как и то, что музыканты не спешат опять ударять по струнам, и теперь на входные двери помимо Леограна смотрят все гости в поле зрения. Смотрят так, что, поворачиваясь, Джеми ожидал увидеть кукловода собственной персоной во всём своём злодейском блеске. Или по крайней мере ещё одного дракона.

Таша стояла на верхней ступеньке лестницы в голубой зал, окутанная тишиной ожидания и шёпотом пересудов. Чёрный бархат её платья поглощал свет, сияя звёздами хрустальных капель, и эти звёзды рождали странные тени за её спиной, мерцающие ртутным блеском туманов Зазеркалья.

Когда она сделала шаг, цокот каблука по каменной ступени прозвучал звоном спущенной тетивы.

– Ваша суженая, Леогран? – втихомолку уточнил Иллюзионист.

Сглотнув, словно от испуга, не отрывая глаз от девушки, спускающейся с выверенной неторопливой грацией той, что пристало всегда приходить последней, Леогран кивнул.

Иллюзионист присвистнул.

Пока Таша двигалась сквозь расступающуюся толпу к виновникам торжества, серебристые тени шлейфом плыли за ней. Вглядываясь в них, слушая шепотки, расходившиеся среди гостей кругами на воде, Джеми ощутил, как по рукам его бегут знакомые мурашки. Что за магию он чувствует на сей раз? Арона? Чары оборотня, приковывающие взгляды смертных мотыльками, вязнущими в гибельном меду? Нечто иное?..

Она шла неторопливо, кивая людям вокруг себя, будто стараясь приветствовать каждого. Не знай Джеми, что она высматривает в толпе того, кому обязана своим присутствием на этом блестящем собрании, он едва ли смог бы истолковать это как-то иначе, нежели дежурной любезностью.

– Прошу прощения, что не смогла принять участие в поздравлениях. Дурно себя чувствовала, – произнесла Таша, наконец подступив к жениху. – Вы, должно быть, Мастер Вермиллион?

По тому, как небрежно и абсолютно естественно она подхватила Леограна под руку, Джеми никогда не сказал бы, что несколько дней назад она не знала о его существовании.

– Обычно я прошу Норманов и будущих Норманов называть себя Верм, – отозвался тот, изучая девушку перед собой, словно на редкость интересный морок, – но теперь боюсь дать Лео лишний повод для ревности, ведь я намерен просить вас почтить меня по крайней мере двумя версами.

Таша рассмеялась. Держалась она безукоризненно вежливо, очень приветливо, но расстояние между ней и всеми остальными казалось непреодолимым.

То было расстояние, отделявшее самого высокородного, самого приближенного подданного от королевы. Слугу – от госпожи, распоряжающейся его судьбой.

– Предлагаю сойтись на Вермиллионе-энтаро, и версы ваши. – Собственнически сжав ладонь Леограна, переплетя свои пальцы с другими, испещрёнными ледяными метками, она нашла взглядом изумлённые глаза Орека. – Приступим к тому, ради чего мы здесь. Не стоит заставлять гостей ждать ещё дольше.

Мельком кивнув Джеми, слушавшему молчание в своей голове – пугавшее даже больше того, что Алексас хранил во время переделки с призраком, – она сама повела Леограна к центру зала, чтобы нынешний герцог Броселианский и Мастер Адамантской Школы могли верной свитой последовать за ней.

…пожалуй, лучше бы дракон.

Церемония прошла быстро, и участие Таши в ней на деле было куда скромнее, чем могло показаться. Её спросили, действительно ли она согласна стать будущей герцогиней Броселианской. После утвердительного ответа Орек продемонстрировал обручальный договор, который Таша и Леогран подписали, а сам Орек заверил два дня назад (к счастью, на бумаге даты не проставлялись). Девушке надели на палец и тут же сняли ритуальное рунное кольцо, показавшее, что она готова подарить Норманам здоровых наследников (эту часть не только Норманы, но и многие гости считали несколько унизительной, однако деваться было некуда). После чего она отступила в сторону, чтобы Мастер Иллюзионист мог торжественно объявить Леограна новым законным герцогом Броселианским.