Мишель Пейвер - Клятва мстителя [= Клятвопреступник] [litres]

У Торака свело желудок. Сокол был жив, он яростно бил крыльями, пока колдун привязывал его за лапу к шесту.

Колдун снова начал тяжело дышать, но в этот раз, когда он поднял шест, накидка откинулась, и Торак увидел трехпалую руку и татуировку племени Дуба. Кожа на руке была в глубоких царапинах. Торак представил, как Бейл цеплялся за руку напавшего на него убийцы. Души Торака зачерствели – пришло время мести.

Вытерев ладони о штанины, Торак вставил стрелу в лук. Теперь надо было выйти из-за дерева и криком вызвать Тиацци на поединок, чтобы у того было время достать оружие.

А потом…

Пожиратель Душ отнес свою трепыхающуюся жертву к огню, воткнул шест в костер и отступил. Торак не мог на это смотреть, он прицелился и выпустил стрелу. Сокол со стрелой в груди неподвижно повис на шесте.

Колдун медленно снял маску и положил ее на землю, потом повернулся, и Торак наконец-то его разглядел: красновато-коричневая грива волос и густая борода, лицо – как потрескавшаяся на солнце земля и холодные как лед зеленые глаза убийцы.

– А вот и Блуждающая Душа. Ты покорно пришел на мой зов, – сказал колдун.

Торак вышел из-за дерева:

– Возьми оружие, Тиацци. Ты убил моего сородича, теперь я убью тебя.

Торак стоял в десяти шагах от Тиацци. Их разделял дым костра.

– В этот раз ты от меня не уйдешь, – сказал он и вставил в лук вторую стрелу.

Повелитель Дубов откинул голову и расхохотался:

– Я от тебя? Ты здесь потому, что я этого захотел!

Колдун отбросил за спину накидку. В одной руке у него был кнут, а в другой топор. Кнут извивался, как змея, а топор был больше всех тех, что видел в своей жизни Торак.

– Мне стало интересно, кто осмелился преследовать меня с островов, – сказал Тиацци, ловко помахивая своим оружием. – И я послал разузнать своего слугу. С того момента как ты вошел в Лес, я знаю о каждом твоем шаге, о каждом твоем вздохе. Теперь тебе конец.

– Ты слишком самоуверен, – сказал Торак, двигаясь так, чтобы костер оставался между ним и колдуном. – Я мог убить тебя на Дальнем Севере. Забыл?

Кнут щелчком вырвал лук у него из рук.

– Моя сила превосходит твою! – сказал Тиацци и забросил лук в костер. – Смотри – даже огонь подчиняется моей воле!

Дым застил Тораку глаза, а когда рассеялся, их с Тиацци разделяли всего два шага.

– Но раз уж Великий Дух привел тебя сюда, – продолжил Повелитель Дубов, – я добавлю твою силу к моей.

Торак выхватил из-за пояса топор и снова занял позицию за костром.

– Великий Дух не может встать на твою сторону! Ты убиваешь охотников. Дух не может это одобрить!

– Я предаю их огню – это самая достойная смерть. Это Обычай.

Снова щелкнул кнут. Торак увернулся, и сыромятная кожа хлестнула по камню.

– В племенах так не принято, – тяжело дыша, сказал Торак. – И Лес не твой.

– Я – Повелитель! – сверкая зелеными глазами и плюясь белой пеной, заорал Тиацци. – Я завладел Сердцем Леса!

Торак посмотрел на него и все понял.

– Война между племенами. Ты ее начал. Ты натравил их друг на друга.

Сквозь темно-рыжую бороду колдуна блеснули пожелтевшие зубы.

– Это ты расставил проклятые жезлы. – Торак отступил назад и чуть не потерял равновесие. – Ты убил колдуна племени Лесной Лошади и обвинил в этом Зубров. Ты стравил их и заставил сражаться.

– Они хотели сражаться. Им это надо!

Кнут обвил запястье Торака, он вскрикнул и выронил топор, потом кинулся за ним, но Тиацци двигался быстрее.

Колдун схватил топор и бросил его в огонь.

– Племена слабы, – прорычал Тиацци, – они забыли Истинный Путь, но я их объединю. Вот почему Великий Дух отдал мне эту землю. Я выкорчую различия и верну племенам Обычай! У них больше не будет никаких хранителей, не будет колдунов. Один Путь. Один Лес. Один Вождь!

Торак смахнул капли пота со лба и вытащил нож из ножен.

Тиацци снова обнажил в улыбке желтые зубы.

– Я неуязвим. – Он ткнул пальцем в венок на груди. – Меня охраняет сердце Дуба!

Нож дрожал в руке Торака.

– Давай подойди, – дразнил его Повелитель Дубов. – Испытай судьбу. Посмотрим, на что ты способен. Сразишь меня или я убью тебя так же легко, как убил твою мать и твоего отца?

Глаза Торака заволокла красная пелена.

– Так же легко, как я убил твоего сородича, – продолжал бахвалиться Повелитель Дубов. – Я сбросил его с Утеса и смотрел, как его мозги забрызгали камни…

Торак с диким криком бросился на Тиацци.

Волк подбирался к незубрам с наветренной стороны, чего никогда бы раньше не сделал, но в этот раз он хотел, чтобы они его почуяли.

Самка почуяла его и повернулась. Волк пригнул голову, чтобы она поняла – он на охоте. Самка тревожно фыркнула и ударила по земле копытом. Волк пошел вперед. Самка двинулась навстречу. Волк ловко увернулся и побежал дразнить самца. Самец бросился в атаку. Волк отскочил, и рога самца пронзили воздух всего в волоске от него.

Это было весело.

Теперь встревожилось все стадо незубров, они перестали жевать кипрей и пошли вверх по склону. Волк прокрался за спину молодым самкам. Они фыркали и таращили на него глаза, а он выбрал ту, что с краю, и цапнул ее за ногу у копыта. Самка заревела, задрала хвост и побежала. Стадо запаниковало и рвануло следом за ней.

Они поднялись на гребень, Волк гнался за ними, но при этом петлял, чтобы незубры подумали, будто за ними охотится целая стая голодных волков. Они ворвались в соседнюю долину, в ту, где были Большой Бесхвостый и Укушенный. Трещали ветки, вниз по склону катились камни, земля дрожала под копытами незубров, а сердце Волка радостно колотилось в груди. Вот что может сделать волк-одиночка!

Сначала Торак подумал, что это камнепад. Земля тряслась так, словно сами Горы начали рушиться. Он замер с ножом в руке. Грохот превратился в страшный рев. В рощу вломился бизон. Торак сорвался с места и побежал, спасая свою жизнь.

Добежав до остролистов, он прыгнул, ухватился за нижнюю ветку и, подтянувшись, взобрался на дерево. И тут же рощу затопил поток несущихся копыт и рогов. Бизоны, как ливневый паводок, мчались сквозь чащу, а Торак цеплялся за дерево, и дрожь земли передавалась его телу.

Казалось, этому не будет конца, но тишина все-таки наступила, и она была оглушающей. В воздухе повисла пелена из дыма и пыли и мускусный запах бизонов. И над всем этим возвышались Великий Дуб и Великий Тис, они были невредимы, их ветви тянулись к ночному небу.