Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

– Лунные капли. Яйца светляков. – Он повернулся к архиву. – Все наши манускрипты обработаны жиром с драконовых грив и просушены в ледяных пещерах. Ученая Ишари в ските пропитывала маслом новые поступления, когда напали огнедышащие.

– Ученая Ишари, – повторила Тани. У нее свело живот. – Она… в ските?

– Увы, премудрая ученая пострадала, пытаясь спасти манускрипты. Она умерла в мучениях.

Так говорить о смерти мог только костепевец – смиренно и спокойно. Тани проглотила пепел раскаяния. Ишари выпало всего девятнадцать лет жизни, и большую их часть она готовилась к тому, в чем ей было отказано.

Костепевец отворил дверь архива:

– Вот рукописи времен вечнодостойной императрицы Мокво. – Их было немного. – Я бы попросил тебя как можно меньше касаться их. В скит возвращайся, когда захочешь.

– Спасибо.

Он поклонился и оставил ее одну. Тани в холодном голубом свечении собрала охапку свитков. Под мерцающими лунными каплями развернула первый и стала читать, стараясь не думать об Ишари.

Это было дипломатическое послание из города Тысячи Цветов. Тани бегло говорила на лакустринском, но от перевода старинного храмового письма у нее разболелись виски.

Мы обращаемся к Непоро, самопровозглашенной королеве Комориду, чье имя слышим впервые, с благодарностью за посольство с данью. Мы приветствуем сей знак внимания, однако твои претензии на землю в Бескрайнем океане могут оскорбить нашего соседа Сейки, с народом которого нас объединяет преклонение перед родом драконов. Мы сожалеем, что не имеем возможности признать тебя Царствующей Королевой, пока дом Нойзикен не рассмотрит этого дела. Пока же мы присваиваем тебе титул Госпожи Комориду и Друга Лакустрина. Мы надеемся, что ты будешь мирно править своим народом и выкажешь почтение и повиновение как нам, так и Сейки.

Комориду. Тани впервые слышала это название. Как и имя его правительницы Непоро.

Она развернула другой свиток. Этот был писан древним сейкинским, буквы на нем расплывались, но разобрать она все же сумела. Как видно, писавший обращался к самой вечнодостойной Нойзикен Мокво.

Властительница, я снова обращаюсь к тебе. Непоро в печали, потому что ее подруга, колдунья из-за моря, умерла. С ней вдвоем, посредством описанных мною в последнем докладе двух предметов – отливной и приливной жемчужин, – они вызвали великое смятение в Бездне на третий день весны. Тело лазийской колдуньи будет возвращено в ее земли, и Непоро посылает двенадцать своих подданных сопровождать его, а также белый самоцвет, который колдунья обыкновенно носила на груди. Поскольку святейший великий Квирики в милости своей посылает нам такой шанс, я готов действовать по твоему слову.

Остальные записи касались дворцовых дел. Тани корпела над ними, пока морщинка между бровями не заныла, как прорезанная ножом.

Она чуть не уснула в мерцающей пещере, заново перебирая записи, убеждаясь, что ничего не упустила, перепроверяя свой перевод. С отяжелевшими веками она ввалилась в гостевые комнаты, где ее ждал горячий чайник. Там она долго лежала на постели, уставившись в темноту.

Пора было ей открыть свою тайну. Выпустить на свободу запертую в ней силу.

«Великое смятение в Бездне».

Какое смятение, каким образом?

– Если вы так и будете молчать, – сказала королева Иниса, – мы здесь долго просидим.

Лот с Эдой переглянулись. Эда сидела по ту сторону стола, в светлой рубахе и брюках, с откинутыми назад волосами.

Все происходило в палате Совета на самом верху Алебастровой башни. В окно лился ясный утренний свет. За пять часов, всего-навсего вымывшись и одевшись, королева оправилась от удара не хуже любого воина.

Освобождение Сабран стало их первой ночной победой. Люди Венц, узнав, что герцогиня Справедливости арестована за измену, в большинстве сложили оружие. Рыцари-телохранители вместе с дворцовой стражей до рассвета вылавливали последних предателей, не позволяя им бежать из дворца.

Нельда Штиль, Леманд Чекан и Ночной Ястреб с раннего утра явились во дворец, каждый со своим отрядом. Все они якобы спешили спасти королеву от Венц, но Сабран приказала и их запереть до расследования дела об измене.

Эда по кусочкам собрала картину событий. В ночь, когда ей пришлось оставить Инис, Сабран слегла с лихорадкой. Через несколько дней она как будто оправилась, но только себе на беду. Венц, взявшая на себя заботы по ее лечению, неделя за неделей за дверями главной опочивальни навязывала королеве документ под названием «Клятва отречения». Своей подписью Сабран должна была уступить трон семейству Венц – с минуты, когда просохнут чернила, до скончания времен. В случае отказа Венц угрожала разглашением ее бесплодия – или смертью.

Сабран держалась. Несмотря на то, что от слабости не могла даже есть сама. Тем более Венц держала ее в темноте.

– Вижу, и приказ развязать вам языки не поможет, – сказала она сейчас. – Вы их проглотили.

Эда вертела в руках чашу с элем. Она впервые за несколько часов отодвинулась от Сабран больше чем на локоть.

– С чего начать? – сдержанно спросила Эда.

– Начать, госпожа Дариан, можешь с признания, кто ты есть. Мне сказали – ведьма, – пояснила Сабран. – И еще сказали, будто ты бросила мой двор, чтобы отдать свою верность плотскому королю.

– И ты поверила в такую чушь?

– Я не знала, чему верить. А теперь ты ко мне вернулась: вся в крови и навалив за собой груду тел выше конского седла. Хороша придворная дама!

Эда пальцем растирала себе висок. Наконец она взглянула королеве в лицо.

– Меня, – сказала она, – зовут Эдаз дю Зала ак-Нара. – Голос ее звучал ровно, но глаза выдавали внутреннюю борьбу. – И я была приставлена к тебе Кассаром ак-Испадом как телохранительница.

– А что навело его превосходительство на мысль, что ты защитишь меня лучше моих рыцарей?

– Я магичка. Владею ветвью магии, которая называется «сиден». Его источник – то апельсиновое дерево, которое защитило в Лазии Клеолинду Онйеню, когда та победила Безымянного.

– Волшебное апельсиновое дерево, – усмехнулась Сабран. – Ты еще расскажи про поющие груши.

– Королева Иниса смеется над тем, чего не понимает?

Лот переводил взгляд с одной на другую. В его бытность при дворе Эда почти не открывала рта при Сабран. А теперь дерзнула высмеивать верховную правительницу.

– Может быть, ты, благородный Артелот, – обратилась к нему Сабран, – объяснишь мне, как ты оставил двор? И как встретил в пути госпожу Дариан? Она, как видно, не в своем уме.

Эда фыркнула себе в кубок. Лот дотянулся через стол и налил эля из кувшина.

– Сейтон Комб сослал нас с Китом в Карскаро. Счел, что я стою на пути к твоему браку, – сказал он. – Во дворце Спасения мы познакомились с донматой Маросой, у которой нашлось для нас дело. А дальше, боюсь, мой рассказ станет еще неправдоподобней.