Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

В бедных кварталах, вроде Телятни и Выселок, которые сегодня собиралась посетить Сабран, жизнь была не так прекрасна. Здесь стояли халупы, бордели, притворяющиеся гостиницами, чтобы уйти от указа о благонравии, и питейные дома, где пересчитывал краденые монеты разбойный люд.

Десятки тысяч инисцев высыпали на улицы в ожидании королевского выезда. Эда не могла смотреть на них спокойно. На бракосочетании убийцы не появлялись, но она была уверена: угроза не миновала.

Королевский кортеж остановился перед святилищем Девы, где, по верованиям инисцев, нашла последний приют Клеолинда (Эда знала, что это не так). Здание святилища было высочайшим в Аскалоне, даже выше Алебастровой башни, и его светлый камень сиял на солнце.

Эда вышла из кареты на свет. Она давно не ступала на улицы Аскалона, но они были ей хорошо знакомы. Прежде чем Кассар представил ее королеве, она месяц потратила, изучая каждую жилку города, чтобы найти дорогу, если доведется бежать из дворца.

Зеваки, жаждавшие внимания правителей, столпились у ступеней святилища. Они усыпали мостовую королевскими цветами и царственными лилиями. Пока из карет вылезали фрейлины и знатные камеристки во главе с Оливой Марчин, Эда занималась толпой.

– Не вижу Трюд, – заметила она Катриен.

– У нее разболелась голова, – поджала губы Катриен. – Выбрала же день!

К ним подошла Маргрет.

– Я ждала, что соберется много народу, – проговорила она, выдыхая пар, – но, Святой! По-моему, здесь весь город. – Она кивнула на королевскую карету. – А вот и они.

Эда подобралась.

Льевелина толпа встретила так, словно к ним вернулся сам Святой. Тот, не смущаясь, приветственно помахал рукой и протянул ее Сабран, которая важно выступила наружу.

Рев толпы еще усилился, так что Эда всей кожей ощущала звук. Он мешал дышать и сдавливал внутренности. Она чувствовала, как дрожит от волнения стоявшая рядом Катриен, как Маргрет таращит глаза на инисцев, падающих на колени перед своей королевой. Слетали с голов шляпы, лились слезы, а крики готовы были оторвать от земли святилище Девы. Сабран застыла, как пораженная молнией. Эда видела, что она упивается происходящим. Королева пряталась во дворце с тех пор, как надела корону, и успела забыть, что значит она для своего народа. Живое воплощение надежды. Щит и спасение.

Сабран быстро опомнилась. Махать не стала, но улыбнулась и подала руку Льевелину. Они постояли еще немного, позволяя подданным любоваться собой.

Капитан Кудель первым двинулся с места, опустив руку на корзинчатую гарду меча. Рыцари-телохранители и еще триста стражей, расставленных по намеченному пути, приготовились защищать чету шествующих через город правителей.

Эда, следуя за Сабран, вглядывалась в толпу: ее взгляд метался от лица к лицу, от руки к руке. Хороший убийца не упустит такого удобного случая.

Внутри святилище Девы было не менее величественно, чем снаружи. Своды потолков, трилистники высоких окон, бросающих на молящихся острые пурпурные лучи света. Стража осталась снаружи.

Сабран с Льевелином прошли к гробнице. Глыба мрамора стояла в нише за алтарем. Предполагалось, что в склепе под ней покоятся нетленные мощи Девы. Ее изображения не было.

Королевская чета, преклонив колени на подушечках перед гробницей, склонила головы. Выждав время, Льевелин отступил назад, позволяя Сабран помолиться в одиночестве. Дамы опочивальни преклонили колени по обе стороны от нее.

– Блаженная Дева, – обратилась к надгробию Сабран. – Я – Сабран Девятая. Я ношу корону, я правлю королевством и день ото дня радею о славе дома Беретнет. Я взыскую твоей доброты, твоей отваги и твоей стойкости.

Сабран закрыла глаза, и голос ее стал призрачным, как дыхание.

– Признаюсь, – говорила она, – что мало похожа на тебя. Я бывала нетерпеливой и надменной. Я пренебрегала своим долгом перед страной, отказываясь подарить моему народу принцессу, а вместо того в заблуждении искала средства продлить свою жизнь.

Эда взглянула на нее. Королева сняла перчатку с меховым отворотом и коснулась мрамора ладонью.

Она молилась пустой гробнице:

– Вот о чем я прошу тебя, как твое любящее дитя. Позволь мне до срока доносить дочь. Пусть она будет здоровой и крепкой. Позволь мне принести надежду странам Добродетели. Ради этого я сделаю все. Я умру, чтобы дать жизнь дочери. Я всем пожертвую – только не допусти, чтобы мой род прервался на мне.

Голос ее был тверд, но лицо кричало о смертельной усталости. Поколебавшись, Эда протянула к ней руку. Сначала Сабран напряглась. Но всего миг спустя их пальцы переплелись, и Сабран сжала руку Эды как талисман.

Преступно внушать женщине страх, что она хуже, чем есть.

Когда Сабран встала, поднялись и ее дамы. Эда собралась с силами. Предстояла самая опасная часть пути. Сабран с Льевелином должны были раздать аскалонским беднякам кошельки с золотом. Сходя по ступеням святилища, Сабран держалась поближе к супругу.

Дальше предстояло идти пешком. Они двинулись по Пути Беретнета в окружении охраны. С середины площади Мариан кто-то выкрикнул: «Награди ее ребенком, а не то возвращайся в свой Ментендон!» Льевелин остался невозмутим, но Сабран стиснула челюсти. Когда городская стража утащила крикуна, она взяла Льевелина за руку.

До Королевского края, в который упирался на севере Путь Беретнета, предстояло пройти богатый квартал Приречной Пущи, улицы которого утопали в тени вечнозеленых растений, и возвышающийся над торговыми лавками театр Карнелиан. Шум голосов гремел в густом от восторгов воздухе.

Сабран задержалась полюбоваться выложенными на прилавок тканями, и тут что-то толкнуло Эду оглянуться на пекарню по другую сторону улицы. Там, на балконе третьего этажа, стоял человек, обвязавший себе рот и нос тряпкой. Эда увидела, как он поднял руку.

Блеснул на солнце пистолет.

– Смерть дому Беретнет! – выкрикнул стрелок.

Время словно замедлилось. Сабран вскинула голову на невнятный испуганный вскрик, а Эда уже действовала. Она сбила ее с ног и, обхватив за пояс, потянула за собой на мостовую в тот самый миг, когда мир расколол удар выстрела. Над толпой взвились вопли, опрокинулся наземь старик, принявший предназначенную королеве пулю. Эда сильно ударилась бедром, одной рукой обнимая уцепившуюся за нее королеву, другой – защищая ее живот. Подняв на ноги, она передала Сабран Льевелину, который тут же заслонил супругу от стрелка.

– Королева! – взревел Кудель. – Все мечи к королеве!

– Там, наверху, – указала Эда. – Убейте его!

Стрелок уже перескочил на соседний балкон. Кудель прицелился из арбалета, но выстрел ударил на дюйм мимо. Тихо ругаясь, капитан перезаряжал оружие.