Саманта Шеннон - Обитель Апельсинового Дерева [litres]

Никто из наставников не предупредил ее, что так случится.

– Принять их будет честью для меня.

Наиматун обратила взгляд к небу. Глаза ее загорелись ярче, словно отразили луну.

– Звездный свет, – сказала она, – вот что нас породило. Все драконы Востока родом с неба.

Тани, слушая дракану, любовалась ее блестящими рогами, шипастой бахромой под подбородком и гребнем, синим, как свежий кровоподтек. Гребень и позволял ей летать.

Наиматун заметила ее взгляд.

– Эта часть моего тела отмечает место, которым мои предки, упав со звезд, ударились головой о морское дно, – сказала она.

– Я думала… – Тани облизнула губы. – Прости меня, Наиматун, но я думала, что драконы рождаются из яиц.

Она знала это наверняка. Из перламутровых яиц, гладких, как лак, отливающих серебром… Они могут веками пролежать в воде, прежде чем выпустить из себя извивающегося змейкой новорожденного дракона. Но у Тани задрожал голос, потому что она противоречила дракону.

– Теперь – да, – согласилась Наиматун. – Но так было не всегда. – Она снова подняла голову к небу. – Наши предки явились с кометы, которую вы называете Фонарем Квирики, когда людей еще не было. Она пролила в воду свой свет, и из той воды вышел род драконов.

Тани уставилась на нее:

– Но, Наиматун, как же комета могла создать дракона?

– После нее осталось вещество. Расплавленный звездный свет падал в моря и озера. А как из того вещества возникли драконы – это мне неведомо. Комета явилась из небесного мира, а я в него еще не перешла. Во время прохождения кометы, – продолжила Наиматун, – мы в полной силе. Мы откладываем яйца, и они проклевываются, и мы обретаем все дары, которыми обладали когда-то наши предки. Но мало-помалу наша сила слабеет. И для ее возвращения нам надо ждать нового прихода кометы.

– И нет другого способа восстановить ваши силы?

Наиматун обратила к ней луны своих глаз. Тани под ее взглядом почувствовала себя очень маленькой.

– Не все драконы делятся этим знанием со своими всадниками, Мидучи Тани, – пророкотала дракана, – но я подарю тебе и его.

– Спасибо тебе!

Тани пробрала дрожь. Наверняка никто из живущих не удостоился от богов таких откровений.

– Комета, покончившая с Великой Скорбью, и до того много раз приходила в этот мир, – сказала Наиматун. – Когда-то, много лун тому назад, она обронила две небесные жемчужины, исполненные ее силы. Твердые осколки самой себя. Рядом с ними мы оставались в силе дольше, чем бывало прежде. Но жемчужины утрачены почти тысячу лет назад.

Уловив ее грусть, Тани погладила шею драканы. Чешуя, хоть и блестела, как рыбья, была изрезана шрамами от когтей и рогов.

– Как же потеряли такую драгоценность? – спросила она.

Наиматун тихо засвистала сквозь зубы.

– Почти тысячу лет с их помощью люди стянули море над Безымянным, – сказала она. – Так он был побежден. С тех пор две жемчужины выпали из истории мира, как будто их и не было.

Тани покачала головой.

– Люди… – повторила она и вспомнила западную легенду. – Того человека звали Беретнет?

– Нет. То была женщина с Востока.

Они помолчали. Вода капала со скалы над их головами.

– В старину мы обладали многими силами, Тани, – снова заговорила Наиматун. – Мы меняли кожу, как змеи. Меняли облик. Ты слышала сейкинскую легенду о Квирики и Снежной деве?

– Да. – Этот рассказ Тани не раз слышала в Южном доме. Одна из древнейших сейкинских сказок.

Давным-давно, впервые поднявшись из вод, драконы моря Солнечных Бликов договорились между собой подружиться с детьми плоти, чьи костры они видели на берегу. Драконы в знак добрых намерений принесли им в дар золотую рыбу – но робкие, недоверчивые островитяне забросали драконов копьями, и те с грустью вернулись в морские глубины, чтобы не показываться целый век.

Только одна девушка, видевшая явление драконов, тосковала по ним. Она что ни день уходила в большой лес и пела там песню печали по прекрасным созданиям, так ненадолго приходившим на остров. Сказка, как обычно в старинных историях, не называла ее по имени. Говорилось просто о Снежной деве.

Однажды в ненастное утро Снежная дева нашла в ручье раненую птицу. Она вправила ей крыло и стала кормить каплями молока. За год птица окрепла от ее забот, и дева унесла ее на скалу, чтобы та могла улететь.

Тогда-то птица и превратилась в великого старейшину Квирики: он получил рану в море и обернулся птицей, чтобы спастись. Снежная дева исполнилась радости. Доволен был и великий Квирики, потому что узнал, что в детях плоти скрывается доброта.

В благодарность за заботу великий Квирики сделал для Снежной девы трон из собственного рога – его назвали Радужным троном – и создал ей из морской пены прекрасного супруга, принца ночных бликов. Дева стала первой императрицей Сейки, и с великим Квирики летала над островом, наставляя людей полюбить драконов и больше не вредить им. Ее род правил Сейки до гибели последних наследников в Великой Скорби, когда первый государь взялся за оружие, чтобы отомстить за них.

– Эта сказка правдива. Квирики в самом деле принимал облик птицы. В те времена мы умели принимать разное обличье, – сказала Наиматун. – Мы умели изменять свой рост, навевать видения и сны – такова была наша сила. Теперь ее нет.

Тани вслушивалась в голос моря под утесом. Она виделась себе морской раковиной, из которой рвется рев. Когда веки у нее отяжелели, Наиматун взглянула на засыпающую девушку:

– Ты чем-то встревожена.

Тани поежилась.

– Нет, – сказала она. – Я просто думала, какая я счастливица. Исполнились все мои желания.

Наиматун зарокотала, выдула из ноздрей облачко пара.

– Мне ты можешь сказать все.

Тани не смела встретить ее взгляд. Каждая частица ее тела требовала не лгать божеству, но правду о чужестранце она сказать не могла. За такое преступление дракана отвергнет ее.

Ей легче было бы умереть.

– Я знаю, – только и сказала Тани.

Зрачки в глазах драканы разрослись в темные пруды. Тани видела в них свое лицо.

– Я отнесла бы тебя обратно в замок, – сказала Наиматун, – но сегодня мне нужен отдых.

– Я понимаю.

Глухое рычание прокатилось по телу Наиматун. Она заговорила, словно про себя:

– Он зашевелился. На Запад легла тяжелая тень.

– Кто зашевелился?

Дракана закрыла глаза и снова опустила голову себе на шею.

– Останься со мной до рассвета, Тани.

– Конечно.

Девушка легла рядом. Наиматун придвинулась и обвила ее кольцами.

– Спи, – сказала она. – Звезды посторожат наш сон.

Ее тело защищало от ветра. Засыпая, прильнув к дракане, убаюканная биением ее сердца, Тани чувствовала себя удивительно – словно вернулась в материнское лоно.

И еще ей почудилось, будто что-то смыкается вокруг нее. Как сеть вокруг бьющейся рыбы.