Глен Кук - Крепость во тьме [книги 1, 2, 9] [сборник litres с оптимизированными иллюстрациями]

– Похоже, ты делаешь успехи, мой друг, – сказал Спарен в конце лета. Слово «друг» прозвучало не просто так – они стали настолько близки, насколько только могут двое мужчин. – Думаю, ты готов стать партнером.

– Хэй! Отлично. У меня есть идеи…

– Меня пугают слухи о войне, – продолжал Спарен, несколько остудив энтузиазм Насмешника. – Сейчас эти безумцы атакуют Троес. Если они захватят его и выйдут за пределы Хаммад-аль-Накира, то расползутся по всем Малым королевствам и разорят нас. Мне уже доводилось видеть, каковы бывают последствия войны для предпринимательства. К счастью, я не только хозяин ярмарки – у меня есть еще несколько профессий, лучше подходящих для военного времени. Пора начинать готовиться, на всякий случай. – Спарен отпил вина. – Знаешь, у меня никогда не было сына – по крайней мере, кого я мог бы признать за своего. И мне кажется, теперь я его нашел. – (Насмешник, прищурившись, взглянул на него. Что это – пьяная болтовня в приступе меланхолии или нечто большее?) – Ладно, не важно. Нужно придумать тебе псевдоним. Почему бы не Магелин Маг? Когда-то у меня был партнер с таким прозвищем, но я поймал его на воровстве денег, и пришлось отправить его душу на небеса, а плоть – на корм рыбам. Печальный случай. Я целый час проплакал – всегда считал его хорошим другом. Не поступай так со мной, слышишь?

– Гарантирую – даже в мыслях не было. Гуч научил меня уважению, хоть мне и пришлось испытать это на собственной шкуре. Я исправился.

Насмешник кривил душой – он научился у Спарена и Гуча многому, как чудесному, так и весьма коварному, но исправление в это число не входило. Он так и не сумел подавить неодолимое желание срезать чужой кошелек или промотать за игрой все деньги. Зато научился воровать с таким изяществом, что, даже если это происходило на глазах Гуча, никто ничего не замечал.

Первые наемные убийцы добрались до лагеря в горах весной, когда начал таять снег.

– Они всегда ходят по трое, – прошептал Гарун, бледный и весь в поту. – Хариши всегда ходят по трое. Что ими движет, Белул? Они ведь знают, что умрут.

Белул пожал плечами и покачал головой:

– Они верят в достижение своей цели, повелитель.

Почти сразу же появилась вторая группа, а за ней – третья. Гарун представил себе бесконечную вереницу улыбающихся людей с пустыми взглядами, которые приходили умереть за своего пророка, уверенные, что немедленно попадут в рай.

В последовавшем среди беженцев хаосе стало невозможно отличить друга от врага.

– Белул, я не могу здесь больше оставаться, – объявил Гарун после третьего нападения, в котором погибло восемь его сторонников. – Для них я легкая мишень. Они не остановятся, пока известно, где меня искать.

– Пусть приходят. Я раздену догола каждого новоприбывшего и проверю, есть ли у него татуировка хариша.

Служители культа носили у сердца татуировку, которая исчезала после смерти, предположительно – когда душа отправлялась в рай.

– Они пришлют людей без нее. Я ухожу. Буду перемещаться от лагеря к лагерю. Так или иначе, должен же я показать свое знамя?

Зимняя скука действовала ему на нервы не меньше, чем постоянные атаки. Его охватила юношеская страсть к приключениям – хотелось куда-то двигаться, что-то делать. Выбрав полдюжины сопровождающих, он отправился в путь.

Положение в лагерях лишь еще больше его потрясло, подтвердив опасения. Разрыв с Хаммад-аль-Накиром означал разрыв с хрупкой культурой и не вполне устоявшимся прошлым. Кое-где вновь возрождались древние обычаи пустынных кочевников.

– Что плохого в том, чтобы грабить чужеземцев? – спросил кто-то из командиров в лагере, который возглавлял старый чиновник по имени Шадек эль-Сенусси.

– Это мы здесь чужеземцы, идиот! – Гарун яростно уставился на эль-Сенусси, лицо которого напоминало маску. – И местные проявили к нам куда больше понимания, чем проявил бы я сам на их месте. Вот что я тебе скажу, Шадек. Если твои люди снова будут досаждать соседям, я сам взмахну клинком палача. Закон Квесани действует даже в изгнании. Его защита распространяется на всех, кто принял нас в час крайней нужды.

– Слушаюсь, повелитель. – Старик едва заметно улыбнулся, и Гаруну показалось, что тот одобряет сказанное.

– Тогда на этом и закончим. Если вам не нравится – ничего не поделаешь. Относитесь к соседям как к равным. Нам нужна их помощь.

Среди людей эль-Сенусси назревал мятеж, и Гарун понял, что старика следует заменить кем-то другим: тот слишком полагался на личную преданность.

Мало кто из глав лагерей встретил Гаруна с радостью. Некоторые были братьями по духу генералов Эль-Мюрида – прирожденные бандиты, почуявшие возможность поживиться среди всеобщего хаоса. Другим не нравилось, что им приказывает неопытный мальчишка.

Он двигался все дальше на запад, в сопровождении лишь телохранителей. Встретив и должным образом оценив всех командиров, он начал искать союзников. Как оказалось, право на трон вовсе не открывало перед ним всех дверей.

– Что ж, – проворчал он после очередного отказа, – поглядим, как они запоют, когда Бич Господень обрушится на Малые королевства.

– Пусть горят огнем, – заявил один стражник.

– Уверен, что он в самом деле явится? – спросил другой.

– Кто-нибудь обязательно явится. Как говорил мой старый учитель – инерция истории. Ничто не может ее остановить, даже смерть Насефа и Эль-Мюрида.

– Тогда многие погибнут.

– Слишком многие, в том числе немало наших. Ученик сам не понимает, что творит.

Гарун старался изо всех сил, но нигде не добился поддержки. Однако он шел дальше, уверенный в успехе своей миссии. Его телохранители начали опасаться, что им овладела навязчивая идея.

В конце концов он признал поражение – пока Малым королевствам ничто напрямую не угрожало, помощи можно было не ждать. Он вернулся в лагеря.

В лагере эль-Сенусси его снова нашли убийцы-хариши. Три атаковавшие одновременно группы убили телохранителей, убили десяток людей Шадека и дважды ранили самого Гаруна, прежде чем эль-Сенусси успел его спасти.

– Уволь меня, повелитель! – умолял старик. – Мне ничем не загладить своей вины.

– Перестань. Ничего уже не поделаешь. Ох! Осторожнее! – Его раны перевязывал конюх. – Наш враг дик и полон решимости, Шадек. Это будет продолжаться, пока не перебьют всех нас либо мы не уничтожим его самого.

– Мне следовало предвидеть их появление, повелитель.

– Возможно. Но как? – Гарун задумался. Случившееся потрясло эль-Сенусси, но, похоже, его куда больше расстраивало, что это произошло в его лагере, а не с его королем. Гарун вспомнил, что эль-Сенусси – назначенец короля Абуда, десятилетиями сваливавший свою вину на других и приписывавший себе чужие заслуги. – Забудь про харишей, Шадек. Они словно дурная погода, и с ними придется жить. Пока же нужно погасить пожары.