Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Девушка большую часть времени спала, вздрагивая всякий раз, когда к ней приближался кто-либо, кроме Джая. Лишь он мог убедить ее поесть или попить, а по ночам она прижималась к нему, из-за чего юноша чувствовал смущение и неловкость.

– Как такое могло произойти? – спросил Гарун Джамиля на вторую ночь, не скрывая своего разочарования в связи с недавними событиями. – Всю жизнь мне рассказывали о великих шихадах: об огромных армиях людей, объединенных любовью к Богу и дружно маршировавших, чтобы очистить земли от неверных. Однако то, что мы видели, было ужасно. Как же рондийцы, должно быть, смеются над нами.

Ответ Джамиля был неутешителен:

– Если хочешь – вини лакхского могола или кешийского султана. Или фанатиков, неспособных организовать трах в бардаке. – Капитан сплюнул. – Шихад был объявлен Конвокацией, но Салим отказывается пускать армии могола в Кеш – хотя, разумеется, учитывая то, как они разграбили юг Кеша во время Второго священного похода, винить его в этом сложновато. Кеш и Лакх воевали друг с другом чаще, чем с белокожими, так что их ненависть глубока. Я сам на своем веку перебил больше лакхийцев, чем рондийцев за время обоих предыдущих священных походов.

Казим задумался, сколько же капитану лет. Если он сражался в двух священных походах, ему должно было быть не меньше сорока. А выглядел Джамиль младше.

– Торные пути перекрыты армиями Салима, – продолжал капитан, – поэтому могол дуется. Однако говорящим с Богом в лакхских Дом-аль’Ахмах захотелось почувствовать себя важными, и они все равно призвали к оружию, на что откликнулись люди вроде вас: необученные, плохо экипированные и не взявшие с собой достаточно провизии и припасов. А из-за невозможности пересечь пустыню на востоке, где Салим стережет лучшие дороги, некоторые дурни решили, что должны идти через нее на западе. Прямо под носом у ингаширцев! Ну, просто гении! Оружия рекрутам не выдают, опасаясь мятежа. Каждую колонну разбивают на меньшие, числом в несколько тысяч, чтобы их удобнее было снабжать, позволяя тем самым ингаширцам уничтожать их по частям. Вы знали, что ваша колонна – уже третья за эту зиму? И, насколько мне известно, пустыню не сумела пересечь ни одна. Ингаширцы хохочут как шакалы.

Опустивший голову между колен Гарун взглянул на него:

– Ты говоришь так, словно все безнадежно.

– Потому что так и есть, – пожал плечами Джамиль. – И ничего не изменится, пока могол Тарик не перестанет дуться и не придет к соглашению с Салимом. Люди прибывают в место, которое не может их прокормить, так что, по сути, они оказываются в пустыне, где могут рассчитывать лишь на себя. А моголу Тарику – четырнадцать, и в ближайшее время зрелых решений от него ждать не стоит. В действительности Лакхом правит визирь Ханук, а этот скользкий ублюдок вряд ли лишится сна из-за того, что кучка нищих лакхских амтехцев сложит головы в песках. Видишь ли, он – омалиец и хочет очистить Лакх от амтехцев. Так что, мои юные друзья, если мы хотим пересечь пустыню, нам придется рассчитывать только на себя. – Он взглянул на Гаруна. – Не теряй веры, юный богослов. Больше всего Ахм бережет тех, кто бережет себя сам. Мы выберемся, если вы будете делать так, как я скажу.

Казим смотрел себе на ноги. Мир, описанный капитаном, был совсем не таким, каким он его себе представлял. В нем не было правителей, ведомых высшей целью и благородными намерениями. А вот тому, что юноша увидел за время марша, этот мир вполне соответствовал. Он был грязным, неприглядным, жестоким и бессмысленным.

– Кто ты, Джамиль? – спросил он. – Откуда ты все это знаешь?

– Я – просто человек амтехской веры, Цыпленочек. Я жил во многих местах, зарабатывая себе на жизнь мечом и умом. В армии могола служить удобно, и я делаю это уже не в первый раз. Просто знай, что мои повелители желают тебе добра. – Он поднял взгляд на звезды. – Поспите. Мы встанем до рассвета и будем ехать весь день.

– Мы поедем днем? – удивился Казим.

– Именно. На самом деле это наиболее безопасное время для того, чтобы путешествовать, ведь ингаширцы днем отдыхают.

Они встали на рассвете. Прекрасное и далекое солнце заливало небо на востоке красно-золотым светом. Не было ни ветра, ни облаков. Воздух был сухим и чистым. Они держались низин. Иногда Джамиль уезжал вперед на разведку, но они не видели ничего, что указывало бы на присутствие кочевников, даже на месте резни, где сотни шакалов и стервятников дрались за непогребенные тела. Ближе к полудню они обмотали лошадям копыта. Ни в этот, ни на следующий день ингаширцы так и не показались, а на третьи сутки Джамиль снял с лошадиных копыт обмотки и позволил им ехать рысью. Обхватив Джая за грудь, девушка прижималась к его спине, но за все время так и не произнесла ни слова, лишь однажды взвизгнув, когда они впервые перешли на рысь.

Казим начал видеть признаки жизни, которые не замечал, шагая среди тысяч других рекрутов: следы змей на песке, тонкую паутину между камнями. Над головами у них пролетали крошечные птички, которые ловили мух, тучами носившихся в воздухе.

Молились они, включая Джамиля, по пять раз в день. Гарун читал священные тексты по памяти. Девчонка молча за ними наблюдала, не отрывая глаз от Джая. В один день, когда они готовились к полуденному сну, Джамиль шепнул что-то Джаю на ухо, и они установили для нее палатку с красными лентами. Девушка не хотела отходить от Джая и успокоилась лишь тогда, когда он расстелил свое одеяло у входа в ее палатку, чтобы она могла его видеть. Джай планировал жениться на одной из пустоголовых болтушек с Аруна-Нагарского рынка, а об этой не отходившей от него ни на шаг девчонке он заботился так, словно она была его младшей сестрой. «Полагаю, твоя жизнь тоже складывается не так, как ты планировал», – подумал Казим.

За завтраком он положил руку Джаю на плечо:

– Как ты, брат?

– Боюсь до безумия, – признал Джай. – Но я должен заботиться о Кейте.

– Ее так зовут?

– Со мной она немного разговаривает. Я пообещал, что буду заботиться о ней. – Он расправил плечи. – Так что, полагаю, выбора у меня нет.

В его голосе слышалась тень сожаления о мечтах, от которых он отказался, но которые не забыл.

Казим обнял его:

– Я тоже буду о ней заботиться. Она станет мне сестрой.

Он внимательно оглядел Джая. Тот стал стройнее, а его борода и усы – заметнее. Юноша выглядел более взрослым. С саблей Джай тоже стал обращаться куда лучше. Каждый вечер перед сном они тренировались. Джамиль, похоже, считал, что они справляются неплохо, пусть он никогда этого и не говорил.

– Ты теперь выглядишь как настоящий лакхский воин, – добавил Казим. – Пускай рондийцы трепещут.

Джай рассеянно улыбнулся:

– Плевать мне на рондийцев. Я просто хочу найти Миту с Гурией и вернуть их домой. И позаботиться о Кейте, разумеется. Она из деревни неподалеку от Тешваллабада. Возвращаясь на юг, мы сможем отвезти ее к семье.