Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Юноша потер свою собственную отросшую бороду и задумался о том, как могла бы воспринять его новый внешний вид Рамита. Казим попытался представить ее лицо, гадая, где она. Думает ли Рамита до сих пор о нем так же, как он о ней, или же она уже носит ребенка и поглощена своими заботами?

Выбросив эти тягостные мысли из головы, Казим осмотрел вход в палатку и понял, что его наполовину засыпало песком. Развязав его сверху, юноша выполз на кучу песка. Он долго просидел скрюченным, и теперь его ноги ныли от боли. Казим разогнул их, но легче от этого не стало. Оставалось только перетерпеть. Солнечный свет слепил глаза, а воздух словно застыл. Песок был повсюду. С другой стороны долины он доходил почти до самого верха склона, но Джамиль предусмотрительно разместил их с подветренной стороны, которую засыпало гораздо меньше. Сам капитан уже седлал лошадь.

– Саль’Ахм! – окликнул он Казима, улыбнувшись теплой и искренней улыбкой.

Юноша огляделся. Солнце стояло низко по левую руку от него. Если сейчас утро, то восток – там.

– Все в порядке? – крикнул он Джамилю.

– Все. Поднимай остальных. Нам нужно поесть.

Капитан указал на маленький костер, на котором дымил оловянный котелок. В животе у Казима заурчало от голода.

Подгоняемый мыслью о еде, Казим разбудил Гаруна и побрел к все еще закрытой палатке Джая. Он заглянул в отверстие для воздуха. Глаза Джая были закрыты. Голова девушки лежала у него на груди, а ее распущенные волосы спадали ей на обнаженное плечо. Она тоже спала. Почувствовав запах пота и других телесных выделений, Казим сморщил нос. «Мой друг – везучий ублюдок», – подумал юноша.

– Джай, просыпайся! – крикнул он.

Открыв глаза, его друг выглянул в дыру.

– Я не сплю, – прошептал он с озадаченно-удовлетворенной улыбкой.

– Тогда тащи свою задницу сюда и помоги нам, – сказал Казим. – Если только ты не устал от траханья так, что не можешь ходить.

– Пять минут, – ответил Джай, запустив пальцы в волосы Кейты.

Пошевелившись, девушка что-то хрипло прошептала. Джай ухмыльнулся Казиму.

– Или, возможно, десять, – уточнил он.

Луна продолжала убывать, пока наконец не покинула ночное небо, а они все так же ехали на север. Однообразные дни тянулись, складываясь в недели. Припасы постепенно истощались, но Джамиль строго их нормировал, так что еды и воды хватало. Капитан перестал уезжать вперед на разведку, пояснив, что в этом больше нет необходимости. Земля стала каменистой, а песок – тверже. С подветренной стороны от валунов теперь рос колючий кустарник. Жирные черно-синие мухи все время донимали своим жужжанием – всех, кроме Джамиля. Капитана насекомые избегали. И это было не единственной странностью, на которую обратил внимание Казим. Иногда он замечал, что из палатки Джамиля лился странный голубой свет, в другие моменты капитан, похоже, беседовал с кем-то воображаемым. Однако он оставался верным своему обещанию: они продвигались вперед все так же без приключений. Вдобавок Джамиль стал относиться ко всем с большим уважением. Теперь, когда он называл Казима «Цыпленочком», это было лишь добродушным подшучиванием.

Казим чувствовал, что этот путь через пустыню, за время которого они пережили резню и песчаную бурю, связал их прочными узами. Они и молились, и ели вместе. Джай оставался единственным, кому было позволено трахаться с Кейтой, но никто не жаловался. К тому же девушка готовила для них. Она уже начинала терять свою детскую полноту, превращаясь в женщину. Хотя, если Джай не будет поосторожнее, у нее вскоре может появиться животик. Казим не преминул ему об этом сказать, когда они мыли лошадей в найденном Джамилем мутном озерце.

– У нее месячные тогда, когда на небе нет луны, – ответил Джай. – Так что на прошлой неделе мы были осторожны. На днях ей снова придется ставить отдельную палатку. Джамиль говорит, что мы всего в паре дней от Гуджати, самого южного поселения в Кеше. – Он оглянулся на пройденный ими путь. – В каком-то смысле я буду скучать по пустыне.

– Я тоже, – сказал Казим. – В ней что-то есть… Но я буду рад помыться.

Он задумался о Гебусалиме, где томилась в заключении Рамита. Она была птицей, которую Казим выпустит на волю. Мы идем к тебе, любимая.

Два дня спустя, когда в лучах закатного солнца на востоке уже сгущались тени, они, поднявшись на холм, увидели десятка три глинобитных хижин, сгрудившихся вокруг источника. Впрочем, все слишком устали, чтобы ощутить триумф. Их путь длился три месяца, и сейчас шел уже третий месяц нового года. И вот они наконец добрались до Кеша.

Гебусалим, континент Антиопия

Мохаррам (янун) – аввал (мартруа) 928

6–4 месяца до Лунного Прилива

Рамита с Гурией бродили по садам гебусалимского дворца Мейроса, жалея, что у них нет крыльев, чтобы перелететь через стены. Снаружи было столько всего, что они чувствовали себя словно в тюрьме. Главный двор был длиной и шириной в шестьдесят шагов. Мраморная крошка под ногами мерцающе переливалась, а барельефы на мраморных стенах зданий сияли так ярко, что девушкам приходилось прикрывать лица газовыми вуалями. Небо радовало глаз голубизной, а в воздухе стоял аромат цветочных клумб. При этом городские запахи сюда не проникали. Музыкально журчал фонтан, выполненный в виде рыбы, выпрыгивающей из каменной пены. За минуту он расходовал больше воды, чем семья Рамиты использовала за день. Девушка сначала подумала, что она для питья, но слуга покровительственно объяснил ей: «Если мадам хочет пить, ей нужно только попросить». По его словам, вода в фонтане была непригодной для питья, хотя Рамите она казалась нормальной, гораздо более чистой, чем та, которую девушка таскала домой из Имуны. Местные жители были явно слишком изнеженными. В саду цвели незнакомые Рамите растения; она не могла понять, для чего их используют, пока Гурия, захихикав, не сказала ей, что они декоративные.