Дэвид Хаир - Кровь мага [litres]

Теперь пришла очередь волос. Хорошенько намылив ему голову, Рамита глубоко вздохнула и вновь взяла бритву. Длинные, неровные, спутанные пряди облепляли его череп подобно сухой траве. Их нужно было убрать. Девушка работала терпеливо, осторожно и не торопясь, пока не убрала у него с головы все волоски, не оставив ни щетинки. Ополоснув голову мужа, Рамита натерла ее мускусным маслом.

Когда она закончила, перед ней сидел другой человек. Череп Мейроса уже успел загореть – маг начал терять волосы много лет назад, – однако, гладко выбритый, он открыл взгляду точеную форму головы своего владельца. Мейрос больше не выглядел запущенным стариком. Его вид стал царственным, а возраст – неопределенным. Череп же был бархатистым на ощупь.

Внезапно Рамита осознала, что он, наклонившись, гладит ее по голове. Поднеся руку к лицу девушки, маг убрал локон, выбившийся из ее прически. Посмотрев на него, Рамита замерла. Притянув ее к себе, Мейрос прижался своими губами к ее губам.

Его рот источал аромат горького табака, который, впрочем, нельзя было назвать таким уж неприятным. Он никогда еще ее не целовал. Усадив ее себе на колени, маг стал любоваться девичьим лицом. Его рука ласкала ее плечо. Затем взгляд Мейроса переместился на сальвар Рамиты.

– Это твое любимое платье? – спросил он мягко.

– Нет, – прошептала она.

– Хорошо, – пробормотал он.

Маг взмахнул руками, его глаза вспыхнули, и сальвар разошелся по швам. Рамита подавила желание броситься наутек. Иногда она забывала, что ее муж не был обычным человеком, – впрочем, быстро вспоминая об этом, когда он делал нечто подобное. Ей потребовалась вся ее смелость, чтобы остаться сидеть у него на коленях. Отбросив ткань прочь, он поцеловал ее левую грудь, прямо над сердцем, и Рамита задумалась, слышит ли маг его стук. Скользнув вниз по ее спине, его руки сорвали с нее остатки одежды. Словно во сне – не думай, делай – она расстегнула одеяние мужа и опустилась на его возбужденное достоинство. Рамита уже была влажной, так что ей не понадобились масла, чтобы легко принять его, и она стала медленно двигаться на нем, не позволяя ему охладеть, но и не давая излиться слишком быстро. Ее собственные соки текли все слаще и горячее. Из горла девушки непроизвольно начали вырываться крики. Она ощутила внутри медленное шевеление, словно что-то поднималось на поверхность из скрытых глубин. Почти, почти … Она была почти у той вершины, которой иногда достигала, удовлетворяя себя пальцами и которую они пока ни разу не покорили вдвоем.

Мейрос подавил крик, и все его тело выгнулось вверх. Он вошел в нее на максимальную глубину, почти заставив ее блаженно излиться… Почти. Девушка выгнула спину, ощущая странное единение восторга и разочарования. Она вознесла молитву Сивраману и Парвази, прося их подарить ей этой ночью ребенка.

Рука мага, ставшая теперь теплой, гладила ее по щеке.

– Спасибо тебе, жена.

– Благодари Богов, муж, – прошептала она набожно.

– Божественная здесь лишь ты, – ответил он, целуя ее в лоб.

Она еще долго сидела у мужа на коленях, пока он наконец не отпустил ее, укутав шалью, в свою комнату. Глядя на луну, Рамита молилась о зачатии, а затем уснула.

Всю следующую неделю он обращался с ней очень нежно и еще дважды усаживал ее себе на колени, оба раза излившись в нее. Но когда луна стала убывать, у нее вновь начались месячные.

Когда Рамита сказала мужу об этом, в его глазах не было осуждения – лишь смиренное разочарование. Он пообещал ей, что в следующем месяце они попробуют вновь.

– И ты, жена, можешь приходить в мои покои в любой момент, когда тебе этого захочется, – сказал он.

Старый маг стал заметно бодрее, словно то, что они испытали с Рамитой, вновь пробудило в нем вкус к жизни. Теперь он работал энергичнее, а по вечерам в его голосе слышалась живость, чего раньше жена не замечала. Однако из-за его приглашения, искреннего и вежливого, девушку терзало чувство вины: да, компания ее мужа была приятной, а их соития уже почти доставляли ей удовольствие. Но разве не было это лишь тенью того экстаза, каким он должен был быть? В мечтах Рамиты Казим приезжал за ней и увозил ее на белом коне, на котором они все мчались и мчались вдаль…

Каза Мейрос, как и большинство домов членов Ордо Коструо, располагалась в западной части Гебусалима. Огромное население города, достигавшее на момент открытия моста Левиафана шести миллионов человек, с начала священных походов двадцать пять лет назад сократилось примерно вдвое. У дхассийцев кожа была светлее, а черты лица мягче, чем у кешийцев. Они утверждали, что их язык и традиционные наряды древнее кешийских. Дхассийцы исповедовали джа’аратхи, более мягкий вариант амтехской веры, основанный на учении последователей Пророка, интерпретировавших амтехские религиозные запреты мягче и не столь строго. Город занимал в амтехском и джа’аратхском мировосприятии особое место. И не только в связи с тем, что был местом рождения Пророка, но и потому, что здесь покоилась его главная жена, Бекира. В ее честь огромный Дом-аль’Ахм носил название Бекира Машид .

Рондийцев в городе насчитывалось меньше шестидесяти тысяч. Они жили в анклаве вокруг дворца эмира. Половина из них занималась обеспечением нужд шести легионов, четыре из которых стояли на Готанских высотах к востоку от Гебусалима, а еще два были расквартированы непосредственно в городе. Каждый легион состоял из пяти тысяч человек, включая дюжину боевых магов.

Мейрос с Рамитой ехали в повозке на запад, к возвышенности, на которой стоял Домус Коструо, Дворец Строителей. Магу предстояло главенствовать на банкете, проходившем раз в три месяца.

Домус Коструо был зданием крестообразной формы, возведенным из блестящего черного гранита с золотистыми вкраплениями. Центральный зал, расписанный с внутренней стороны фресками, изображавшими историю строительства моста Левиафана, располагался под массивным золотым куполом. Банкетный зал находился в западном крыле, и по вечерам его освещали закатные лучи. Мраморные полы оставались прохладными даже в самые жаркие летние дни. Вокруг здания лагерем стояла Стража Арканума, легион, набранный в Понте для охраны Ордо Коструо.

Рамита взглянула на мужа уголком глаза. Несколько предыдущих дней она из-за месячных не выходила из своей комнаты, где компанию ей составляла Алиса, учившая девушку языку с использованием мягкой, но утомительной методики.

– Ты выглядишь усталым, муж, – произнесла Рамита на рондийском, довольная своим прогрессом.

Магия рондийцев имела свои положительные стороны.

Мейрос зевнул.

– Да, я устал. Корианская инквизиция прислала делегацию, и их присутствие вызвало ожесточенные споры. Эти ублюдки захватили башню на Северном мысе, расположенную у начала Моста в Понте, сделав тем самым возможным Первый священный поход. Нравится это кому-то или нет, но теперь главная функция Ордо Коструо заключается в обслуживании Моста для нужд императора. Старые раны. – Он погладил свой лысый череп так, словно все еще не мог к нему привыкнуть. – Я становлюсь для всего этого слишком старым. Хотя мне говорят, что с момента твоего приезда, жена, я стал выглядеть моложе.