Питер Маклин - Костяной капеллан [litres]

Это была кровавая бойня. Подобную тактику мы уже использовали в Мессийской мясорубке, правда, не могу приписать себе честь её изобретения. Замысел принадлежал командиру, но что сработало однажды, не подведёт и снова. В тесноте – скажем, в коридорах, галереях или подкопах – количество значит немного. В таких условиях важна ярость, и когда двое бросаются в атаку, словно дикие звери, то могут обратить в бегство хоть целый взвод. Именно так и поступили Йохан с сэром Эландом, и враг был сломлен и бежал, ища место, где можно было бы рассредоточиться и сражаться всем вместе. Уловка заключалась в том, что там их уже поджидал вооружённый отряд. Загони их в ловушку – и сокруши ударами с двух сторон. Молотом и наковальней – вот так мы отвоевали дом в Скотобойном закоулке. Это была победа, но она досталась не даром. Ник Нож уже совсем испустил дух и лежал у меня за спиной на полу, в гуще боя ещё один из наших присоединился к нему в переправе через реку. Был он из отряда Йохана, а я, к стыду своему, не знал даже, как его звать.

– Ганне крышка, – бросил Тесак: было не похоже, что его это каким-то образом волнует. Йохан бросил взгляд на своего павшего бойца – тот лежал ничком с мечом между рёбер и в кольчуге, напитанной кровью.

– Да… – сказал он, и, кажется, больше ему сказать-то было и нечего. У Йохана в отряде никогда не существовало той близости между людьми, какая была у меня, но это даже для его манеры руководства выглядело слишком уж холодно.

– Кто это был? – спросил я.

Йохан пожал плечами:

– Солдат, призывник. Мне по большей части присылали всё каких-то полудурков. Вот Тесак – добрый малый, ну, Билл Баба за себя постоять умеет, а все остальные – так, и плевка не стоят.

Я подумал про Мику и Хари, которые остались в «Кожевнике», – оба были однополчанами Йохана, и я мысленно не согласился с братцем по этому вопросу. Но спорить всё-таки не стал. В конце концов, неподходящее было время, чтобы обсуждать солдатские заслуги. Хотя нет, было кое-что.

– Биллу я дал новое прозвище. Теперь он управляет притоном и хныкать больше не будет. Он теперь Билл Бабник.

Йохан рассмеялся, а Тесак отвернулся и сплюнул на пол – показать, что он обо всём этом думает, но мне удалось-таки разрядить обстановку. Гибель Ника Ножа меня глубоко огорчила, но вот Ганну я не знаю, да и Йохан, очевидно, мало о нём беспокоится, так что, как по мне, скорбеть по нему значит напрасно тратить душевные силы. Впереди много дел. До рассвета нужно убрать трупы, обеспечить оборону дома в Скотобойном закоулке. Уборка трупов – грязная работа, но Лука Жирный заявил – дескать, где-то неподалёку есть чумной ров, в котором осталось свободное место. Свалить туда ещё немного мёртвых тел без одежды, перекопать – никто и не заметит. Грязная работа, как уже говорилось, но бывало ведь и похуже. Каждому из нас приходилось делать кое-что похуже.

Когда с этим было покончено, охрану дома я препоручил Йохану. Как по мне, настало время и ему взять на себя немного ответственности, к тому же, я хорошо помнил слова Луки о том, как отнёсся Йохан к тому, что управлять харчевней я назначил Хари. Йохан храбро бился в эту ночь – быть «молотом» трудно и опасно, а он вызвался сам и выполнил задание, равно как и Дюк тогда в Мессии. Между моим братцем и Дюком вообще хватало сходства, но как-никак он мне всё-таки родной человек.

В помощники себе он выбрал Тесака, что меня нисколько не удивило, а также сэра Эланда – вот этого я не ожидал. Эланд тоже поработал «молотом», и я задумался: уж не возникают ли между ним и Йоханом доверительные отношения? Как устроить всё на более долгий срок, можно поразмыслить наутро, так что я кивнул и предоставил ему свободу действий.

Мы с Анной во главе остального отряда не спеша отправились назад в «Руки кожевника». Там нас уже ждали Чёрный Билли, Мика и Эйльса, хотя она вроде бы уже собиралась закрывать харчевню на ночь. Это было хорошо. Мы сбросили плащи – под ними наши платья и руки почти совсем почернели от крови, хоть это и была по большей части чужая кровь.

– Ну и ночка у вас выдалась, господин Благ, – сказала Эйльса голосом трактирщицы. Не спрашивая, пошла наполнять нам кружки. На лице у неё читалось одобрение, хотя, уверен, она заметила, что нас стало меньше, чем было. Нас стало меньше, чем должно было быть, даже учитывая тех, что остались стеречь постоялый двор, но она ничего не сказала. Она приняла это как должное, как и следует поступать подруге делового человека, и это было хорошо. За это я испытал к аларийке уважение.

Анна отправила Сэма Простака на кухню – греть воду для помывки, а мы пили в напряжённой тишине, как это всегда бывает после грязной работы. Наутро пойдут и шутки, и похвальба, будут множиться росказни о том, кто и как укокошил больше врагов, но это – позже. Мы все до одного были народ прожжённый, привычный к тяжелому ратному труду, но шок – он шок и есть, ему подвержен каждый. Даже Йохан, как бы мой младшенький ни притворялся, что ему всё нипочём. Может, это и неверно для лучников или отрядов, стреляющих из огромных осадных пушек, для тех, кто не видит в лицо людей, которых убивает. Чего не знаю, того не знаю. Зато я прекрасно знаю, каково глядеть в глаза человеку, который стоит в шаге от тебя, а ты только что вынул остро отточенный клинок у него из брюха и лишил беднягу жизни. После такого как-то не хочется об этом шутить.

Я взял стакан, сел за свой излюбленный стол в углу и кивком поздоровался с Микой – он был на другом конце комнаты. В эту ночь, ясное дело, его с нами не было. Сейчас его место в харчевне, вместе с Билли, но он побывал и в Мессии, и под Абингоном. Он знал, что такое грязная работа, и что лучше меня не дёргать. Кивнул в ответ и оставил меня в покое.

Через минуту ко мне подсела Анна со своим собственным стаканом. Опускаясь на стул напротив, она скривилась, так что шрам на лице дёрнулся.

– Печально, что мы потеряли Ника, и этого парня из отряда Йохана тоже жаль, – вздохнула она. – Наши ряды редеют.

Что правда, то правда. Билл и сэр Эланд, а теперь ещё и Йохан с Тесаком держат постоялые дворы, Ник Нож и Ганна убиты, Брак по-прежнему приставлен к моей тётушке, Хари ранен, Котелок, по сути дела, ушёл в отставку – итого в «Руках кожевника» у меня осталось одиннадцать человек, не считая Билли Байстрюка и самой Анны.

Пока что этого хватало, а чтобы спать под одной крышей, нас по-прежнему даже слишком много. И всё-таки чем больше владений буду я отвоёвывать, тем сильнее будут редеть ряды, ведь если занял заведение, надо его удерживать, иначе, само собой, долго оно моим не пробудет.

– В такие уж времена мы живём, – ответил я. – Пока что обойдёмся. Потом, может, кину по улицам клич – дескать, есть работа для отчаянных ребят, которые умеют выполнять приказы и знают, с какой стороны держать клинок.