Генри Олди - Рассказы ночной стражи [litres]

Новый диктатор издал «Указ о запрете проповеди и разрушении церквей».

Увы, кириситан не стало меньше. Их число росло. Зерно упало на благодатную почву: блаженны гонимые за правду, ибо их есть Царствие небесное, блаженны скорбящие, ибо будут утешены, блаженны кроткие, ибо примут в наследие землю.

Скорбь и кротость.

Участь жителей горных деревенек, бедняков, из которых правительственные сборщики выжимали все соки, не задумываясь, выживут крестьяне зимой или падут, как скот – о, эта участь воистину сводилась к двум словам: скорбь и кротость. Еще тяжкий труд: непрерывный, беспросветный. Иногда думаешь: вот бы взять и не проснуться утром? А потом встаешь до рассвета и окунаешься в суровые будни, успокаивая себя тем, что такая жизнь ведет к утешению и земле, принятой в наследие.

Так думали в общинах кириситан. Так думали в Фукугахаме.

«Вот благородная истина о страдании, – повторяли жители деревни. – В муках рождается человек, страдает в болезнях, умирает в печали. Но сказал Иэсу: есть путь, ведущий к утолению всякой скорби!» Когда бродячий монах, случайно посетив Фукугахаму, объяснил крестьянам, что это сказал вовсе не Иэсу, а Будда Шакьямуни, крестьяне кивали и благодарили. Они не соглашались, нет! Они просто никогда не спорили с чужаками, боясь последствий.

А потом пришел он: Тэнси, посланец небес.

Он не говорил об утешении и наследовании. Он говорил о Небесном Хэрае – пресветлом рае, царстве за облаками. Живописал бессмертие и счастье. Повествовал о своем предке, Иэсу Кирисуто. Избежал мучительной казни, говорил Тэнси. Дожил до ста шести лет, говорил Тэнси. Воссел князем в райской обители, указав путь другим.

«Я – ваш пропуск в рай, – объявил Тэнси. – Я – путь к утолению скорби. Я – бодисаттва кириситан. Мне завещано ходить от одной общины к другой. Нет мне покоя, пока все живые существа не попадут в Небесный Хэрай.»

Как, выдохнула Фукугахама. Как нам попасть туда?

Убейте меня, сказал Тэнси. И добро пожаловать в рай.

В ад, поправила деревня. Убить тебя? Всем и каждому известно: душа убийцы уходит в ад. Ибо сказано: «Не убий!» Убийство – грех. И самоубийство – грех.

Это так, согласился Тэнси. Но если я предлагаю вам убить меня ради вас же самих, разве я толкаю вас на грех? Я соглашаюсь на муки смерти ради вашего спасения. Я воскресну, чтобы подарить вам возможность сделать это снова и снова. Вы не убиваете меня, вы принимаете мою искупительную жертву, принимаете с благодарностью – и в ответ совершаете свою. Это моя добродетель, ваша добродетель, нет здесь места греху.

Вы услышали меня?

Да, сказала деревня. Мы тебя услышали. Но мы тебя не поняли.

Каждый из вас, сказал Тэнси, кто отдаст свою жизнь, забирая мою, попадет в Небесный Хэрай. Истинно говорю вам: кто жертвует собой, убитый он или убийца, не во имя земной корысти, но во имя спасения, станет бессмертным небожителем. Самой тяжелой работой для него станет игра на флейте и сямисене. Нектар будет литься ему в рот, аромат цветущей сливы наполнит его ноздри. О, благая жертва!

Вы услышали меня?

Услышали, согласилась Фукугахама. Но опять не поняли.

Я, сказал Тэнси, будучи убит, пожертвую убийце свое тело. Пусть труп закопают на вашем кладбище: прах к праху! Убийца же принесет мне в жертву свою жизнь. Чистая душа его поднимется в райскую обитель, избавившись от тягот. Не стать нам безликими, презренными каонай, ибо нет в наших действиях земных страстей, нет и стремления к презренной пользе.

Вы услышали меня?

Я услышал тебя, сказал дед Гэнбей. Я старый человек. Кости мои ноют, суставы болят. Последний зуб выпал три дня назад. Я хочу в рай, о Тэнси! А если даже ты солгал мне и я попаду в ад, вряд ли царство князя Эмма будет хуже моей нынешней жизни и жизни грядущей. Я услышал тебя, я не стану медлить.

Между сельчанами дед считался вольнодумцем.

Руки Гэнбея сохранили толику былой силы. Нож, длинный и острый, вошел между ребер посланца небес, прямо в сердце. Тэнси улыбнулся, пал на колени, повалился на бок.

Замер без движения.

Рай, сказал Тэнси голосом деда Гэнбея. И взмахнул руками деда Гэнбея: вот так! И притопнул ногой деда Гэнбея: та-да-э! Рай, я вижу его! Пью нектар, обоняю аромат цветущей сливы. Играю на сямисене, да! Счастье!

Фукугахама окаменела. Никогда еще человек после фуккацу не вел себя так легко и естественно, как Тэнси, воскресший в теле деда. Неужели это не Тэнси? Неужели это дед Гэнбей, задержавшийся здесь вопреки всем законам, положенным людям?

Эй, Хина, крикнул Тэнси голосом деда Гэнбея. Эй, старуха! А помнишь, как мы миловались с тобой в сосновом лесу, пока твой муж маялся поясницей? Ты жаловалась, что сухая хвоя колет тебе спину. Я усадил тебя на себя верхом, дернул поводья и мы поскакали дальше. Я тогда не жаловался, я ведь мужчина! Я снова молод, Хина! Я жду тебя в Небесном Хэрае! Эй, Рику, правнук мой! В три года ты сел голым задом на острый гребень своей матери. У тебя на левой ягодице шрам в виде ползущей змейки. Ох и шрам! Потеха! Как приятно вспоминать все это, прохлаждаясь в раю!

Деревня пораскрывала рты.

Он ушел, объявил Тэнси другим голосом. Небесный Хэрай полон наслаждений, ему есть чем заняться. Первый из общины – желанный гость в раю, пятицветные облака парят над ним, стелятся ему под ноги.

Я, завопил дурачок Ицукэ. Я тоже хочу!

Он схватил дедов нож, но сразу выронил его. Ничего, ласково утешил его Тэнси. Идем, я помогу тебе. Вся деревня тащилась позади, когда они взошли на обрыв. Вот, сказал Тэнси, встав на краю, лицом к Ицукэ. Так тебе будет легче. Толкни меня!

Дурачок толкнул, смеясь.

Он продолжал смеяться, пока Тэнси в теле деда Гэнбея летел вниз. Когда же тело ударилось о камни, дернулось и застыло, смех прекратился.

Рай, сказал Тэнси голосом дурачка Ицукэ. Впервые за двадцать лет этот голос звучал звонко и внятно, как у мудреца. И слюна перестала течь изо рта. Тэнси взмахнул руками Ицукэ: вот так! И притопнул ногой Ицукэ: та-да-э! Здравствуй, Небесный Хэрай! Я гуляю среди цветущих рощ. Ум мой остер, чувства превосходны. Я знаю тысячу истин, пою тысячу песен. Эй, Юн, моя несчастная мать! Возрадуйся!

Сын мой, вскричала Юн. Я иду к тебе!

Завтра, объявил Тэнси, жестом останавливая Юн. Два фуккацу в день, может, три. Я вижу, что вы торопитесь в Небесный Хэрай, но мне трудно вынести больше трех фуккацу подряд. Когда-то я начинал с одного. Возможно, в будущем я увеличу это число, но сейчас мои силы ограничены. Простите меня за то, что по причине моей слабости, телесной и духовной, вам придется мучиться здесь лишнее время. О, простите меня, братья и сестры!

Он встал перед деревней на колени.

В ответ Фукугахама пала ниц.

И вот, произнес Тэнси, земля содрогнулась, ибо я, посланец небес, отвалил камень от двери гроба, открыв вам путь в рай, и сижу на нем, дожидаясь, пока вы отправитесь в путь. Устрашившись меня, вы пришли в трепет и стали, как мертвые. Я же говорю вам: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иэсу, отца отцов моих. Он предваряет вас в Небесном Хэрае; там его увидите [55] Искаженная цитата из Евангелия от Матфея. .