Генри Олди - Рассказы ночной стражи [litres]

Она его узнала. Никаких сомнений.

Когда девушка встала, выпрямилась во весь рост, она выглядела очень жалкой – и очень решительной.

– Я знаю, зачем он здесь, – объявила она.

Да, она сказала «он», а не «она». Я не оговорился.

– Знаю, чего он хочет от меня. Я согласна. Но у меня есть условие.

Я думал, инспектор рассердится, поставит дерзкую на место.

– Какое? – спросил инспектор.

Он был мягче пуха.

– Пусть он выйдет.

Инспектор кивнул своему слуге. Обезьяна вывела Тэнси из дома.

– Мы сделаем это на кладбище, – сказала Тошико.

– Почему нет? – засмеялся инспектор.

Они ушли. Да, господин Фудо ушел с ними. А я остался ждать вас, господин.

По небу, обгоняя нас, конным отрядом неслись тучи. Плескались туманные знамена с девизами, которые нельзя было прочесть. Резкими порывами налетал ветер: толкал в спину, лез под одежду стылыми пальцами мертвеца. Срывал солому с ветхих крыш и швырял нам вдогон.

Торопил?

Предупреждал?

Сэки Осаму пустил свою лошадь быстрым шагом. Я и слуги едва поспевали за ним. Не будь нас, он бы бросил животное в галоп, несмотря на свою больную ногу.

Я дождался господина Сэки возле дома мельника. Мог ли я поступить иначе? Если честно, я весь извелся. Ждать в моем положении было наистрашнейшей из пыток. Едва завидел, как старший дознаватель показался в конце улицы и заковылял к нам – приказал Мигеру заседлать для него лошадь. Да, так вышло быстрее. Но я все равно опасался, что на кладбище все уже закончилось.

Я не стал требовать от Мигеру повторить его рассказ для господина Сэки. Сообщил лишь, что все отправились на кладбище. Я не сомневался, что старший дознаватель все поймет верно.

«Почему тогда мы еще здесь?» – спросил он, хмурясь.

Я помог ему забраться на лошадь.

Прохудившаяся ограда. Распахнутые ворота. Улица кончилась, а вместе с ней и утоптанная земля. Мы выбрались из деревни, перестук копыт стал глуше. Влажная глина проминалась, гасила звуки. Впереди показались заросли бамбуковых крестов.

Сад смерти.

Сперва я увидел слуг. Потом – инспектора и архивариуса Фудо. Все стояли к нам спиной. Ага, вот Тэнси и Тошико. Их разделяла крайняя могила. Да, та самая, с именем мельника на кресте. В этой могиле, там, где ее разрыли лисы, я увидел женское лицо. Девушка смотрела в ту же яму. Похоже, она видела то же, что и я.

Губы плотно сжаты. Скулы затвердели.

Глаза сухие.

Тэнси молча ждал. Временами он обращал лицо к небу – прелестное лицо Зимней Хризантемы, измученное нашими приключениями. Небо? Что видел там Тэнси? Лично я видел тучи и только тучи. Ничего еще не кончено, понял я. Мы успели вовремя.

И не испытал никакого облегчения от этой мысли.

– Инспектор Куросава, – старший дознаватель остановил лошадь в трех шагах от инспектора. – Я вынужден обратиться к вам с вопросом.

Господин Сэки спешился. Ветер трепал его волосы, лицо хранило невозмутимость.

– Вернитесь в седло, – предложил инспектор. – Вам трудно стоять.

– Вы очень любезны. Но я не хотел бы вести разговор, возвышаясь над вами.

Куросава улыбнулся. Улыбка его казалась нарисованной.

– Моя любезность, Сэки-сан, ничто перед вашей. Спрашивайте, я буду честен с вами. Или нам лучше поговорить с глазу на глаз?

Старший дознаватель пожал плечами:

– Поздно. Сейчас это уже не имеет значения. Скажите, зачем вы взяли с собой нас, дознавателей? Уверен, вы хотели сохранить в тайне историю Фукугахамы и этого…

Он мотнул головой в сторону Тэнси. Должно быть, Сэки Осаму хотел сказать «этого человека», но передумал, отказывая Тэнси в человечности.

– Тайны Зимней Хризантемы? Чай, способствующий болтливости? Слежка за инспектором надзора? Это не те события, которые нуждаются в огласке. На вашем месте я бы взял с собой охрану из людей мэцукэ , всецело подчиняющихся вам. Поехали бы с ними, и дело с концом! Нет, вы берете с собой нас, рискуя секретами, учитывая возможность неподчинения… Зачем?

– Возможность неподчинения, – повторил инспектор. – Неужели?

Господин Сэки молчал. Ждал ответа.

– Хорошо, – инспектор стер улыбку с лица. – Я обещал вам честность, и я сдержу слово. Дело Тэнси, открытое вами в Акаяме, было связано с фуккацу. Был вынесен приговор, назначено наказание. Да, я приказал судье отменить приговор. Вынудил вас участвовать в освобождении приговоренного. Это будни, обычная история для такого, как я. Но фуккацу…

Он вскинул руки к небу:

– Будни буднями, но где-то там сидит на лотосе будда Амида. Делами фуккацу, как бы они ни были скрытны или неприятны, должна заниматься служба Карпа-и-Дракона. Так повелось со дня основания службы. Ваш господин – потомок святого Кэннё, эта должность передается по наследству. Вдруг будда разгневается, если я отстраню вас от дела, которое предписано вам изначально?

Руки Куросавы опустились:

– Я решил не рисковать. Вы осуждаете меня за робость?

– Я восхищаюсь вашей верой, – господин Сэки полез в седло. Ему действительно было трудно стоять, но он упрямился, пока не услышал главное, то, что хотел. – Ее силой, способной превозмочь здравый смысл. Благодарю, инспектор, теперь я доволен.

– Чем же, Сэки-сан?

– Вы сделали выбор за меня. Трудный выбор, не скрою. Если ваша вера так крепка, могу ли я уступить вам в этом? Что бы ни произошло сейчас, я требую, чтобы этого…

Жест в сторону Тэнси:

– …чтобы его потом передали мне. Я доставлю его в Акаяму, возьму под стражу, составлю отчет. Я не могу поступить иначе. Если я пойду на поводу у робости и здравого смысла, будда может разгневаться. Хуже того, разгневаюсь я. А когда я гневаюсь на самого себя, это страшнее грома и молний.

Я поймал на себе взгляд господина Сэки.

– Исполняйте ваш долг, инспектор, – старший дознаватель сдержал заплясавшую лошадь. – А я исполню свой. Я не буду вам мешать, надеюсь, вы отплатите мне тем же.

Инспектор вздохнул:

– Увы, нет. Я позволю вам забрать Тэнси и вернуть его в Акаяму. Сказать по правде, я все равно бы не смог отбить его у вас силой. Но в городе я сделаю все, чтобы не дать хода вашему отчету. Поверьте мне, Сэки-сан: даже доберись он до столицы, попади в руки главе вашей службы, это лишь прибавит хлопот по сокрытию дела. Теперь, когда я сказал вам правду, вы передумаете? Станете мешать мне?

– Нет, не стану. Долг – то, что надо исполнить. Достигнем мы желаемого результата, не достигнем – какая разница? «Не радуйся победе, – учат мудрецы, – не сожалей о поражении. Победа и поражение – обычное дело для воина.» Приступайте, инспектор. Вы позволите последний вопрос, самый незначительный?

– Разумеется, Сэки-сан.

– Каким образом вы собираетесь принудить бедную девушку к убийству этого… Вы знаете, о ком я. Пытками? Уговорами? Чистый интерес, инспектор, ничего личного.