Генри Олди - Рассказы ночной стражи [litres]

Что за глупость! Стыдись, дуралей! Отвлекать сына-дознавателя от службы?! Выказывать постыдное любопытство, терять лицо?! Конечно, он не станет обращаться к сыну. Прежней женщине по имени Мизуки такая глупость даже в голову бы не пришла.

И прежнему старшине караула – тоже.

– Куда дальше, Хидео-сан?

Они остановились на перекрестке, под фонарем. Качаясь под напором ветра, фонарь без устали бросал на заборы и стены мазки рыжей охры. Квартал стражники знали как свои пять пальцев: могли бы пройти из конца в конец с закрытыми глазами. Но маршруты патрулирования старшина всякий раз выбирал иные – дабы злоумышленники не могли предугадать, где и в какое время объявится ночная стража. Однажды это помогло схватить вора: будучи уверен, что патруль пройдет по другой улице, мерзавец угодил прямиком в распростертые объятия Нисимуры.

Хидео указал направо:

– Туда. За мной!

Эта улица шла по самому краю квартала, вдоль ограждающей стены. Фонарей, как помнил старшина, здесь было три: первый они миновали, второй скрывался за углом, шагах в ста впереди; третий висел у квартальных ворот. Хорошо хоть, луна прогрызла дыру в брюхе облака и засияла в полную силу. Ее света хватало, чтобы уверенно шагать, не опасаясь влететь в колдобину, которых здесь была уйма.

– Стоять!

Кто там? Почудилось?

Он замер, навострив уши, вглядываясь в ночь до рези под веками. Лунное серебро, угольные провалы теней. Над стеной качались ветви клена, еще не успевшего одеться в зелень листвы. Никого, ничего. Похоже, эти ветки и привлекли внимание старшины.

– Все в порядке. Идем дальше.

Возле безымянного переулка, ведущего вглубь квартала, Хидео задержался.

– Ждите меня. Я быстро.

Икэда хмыкнул с пониманием. Во время обходов стражники не раз справляли здесь нужду. Хидео предпочел бы сделать это в более подходящем месте, но выбирать не приходилось. Ломиться к чужим людям во двор посреди ночи? Будет скандал, начнутся жалобы, разбирательства. А естеству не прикажешь: до конца смены он не дотерпит.

В переулке воняло. Этим местом, как нужником, пользовалась не только стража и не только ночью. Сделав десяток шагов, старшина остановился, задрал полы верхнего кимоно и распустил завязки на штанах. Труднее всего, подумал Хидео. После случившегося с ним фуккацу он долго не мог заставить себя справлять малую нужду стоя, как мужчина. Все время тянуло присесть на корточки.

Ничего, выучился.

Тугая струя ударила в темноту. В следующий миг темнота ожила, словно нанесенное оскорбление придало ей сил. Шустрая клякса скользнула к забору, вскинулась, метнулась вверх. Клякса уродилась быстрой, но руки старшины оказались быстрее. Плеть сама прыгнула в ладонь, развернулась в воздухе атакующей змеей. Взмах, захлест за горло, рывок на себя. С задушенным хрипом клякса превратилась в человека, рухнула с забора на землю. С Хидео свалились штаны, стреножив старшину, моча ударила веером, забрызгала одежду, свою и чужую, но сейчас это не имело значения.

Позже придут и стыд, и брезгливость, но это будет потом.

Хидео рванулся вперед. Всем своим весом – он знал, что упадет – обрушился на беглеца. Ударил локтем: раз, другой. Наощупь перехватил чужую руку, хотел крикнуть, призывая на помощь подчиненных – и не успел. Сверху навис фонарь Нисимуры. Упав на колени рядом со старшиной, Икэда завернул пленнику вторую руку за спину.

Все, выдохнул Хидео. Не вырвется.

Первым делом они связали задержанного. Приказали лежать и не дергаться. Икэда с Нисимурой были начеку, готовые пресечь любую попытку к бегству. Лишь после этого Хидео встал, отряхнулся, натянул мокрые штаны. На лице его не отразилось ярких чувств, но патрульные все поняли – сделали вид, что ничего особенного не произошло.

Задержание, обычное дело.

– Поднимите его.

Стражники вздернули человека на ноги.

Человека ли? В последнем Хидео усомнился. Багровая физиономия, вислые плечи. Волосы коротко подстрижены, напоминают шерсть, густую и жесткую. Из-под соломенного плаща виднелось кимоно: добротное, неброское, без узоров. Так мог одеться лавочник, ремесленник, слуга…

– Кто ты такой?

Пленник уставился в землю.

– Назовись!

– Меня зовут Кицунэ-дзару.

– Ха! Обезьяна!

Ясное дело, Икэда не мог смолчать.

– Ты смеешься над нами, негодяй?! Это не имя, а глупая кличка!

– Нижайше прошу простить меня, господин, – обезьяна поклонилась со всем возможным почтением. Со связанными за спиной руками это было не так-то просто, но Кицунэ-дзару справился. – Это мое настоящее имя.

– И оно указано в храмовой выписке?

– Да, господин.

– Выписка с собой?

– Да, господин.

– Показывай!

– Не могу, господин. У меня руки связаны.

Старшина мысленно обругал себя за оплошность.

– Где ты хранишь документы?

Сейчас попросит развязать его, чтобы он мог достать бумаги. Этот трюк был стражникам хорошо знаком.

– В правом рукаве.

Не попросил, надо же. Умная обезьяна!

В рукавном кармане обнаружился мешочек из хорошо выделанной кожи. В мешочке – бамбуковый футляр. В футляре – документы. Нисимура поднял фонарь повыше, чтобы старшина мог читать. Храмовая выписка. Да, действительно, Кицунэ-дзару. Какие же родители додумались так назвать сына?! Год рождения. Описание. Внешний вид соответствует. Что тут еще? Ага, грамота департамента надзора. Слуга Куросавы Хигаси, правительственного инспектора из Эдо. Разрешение на передвижения днем и ночью. Без ограничений. В любом городе, между городами и по всей территории Чистой Земли. Две печати. Две подписи.

– Развяжите его, – приказал Хидео.

Икэда удивленно вскинул брови. Это не помешало ему развязать человека-обезьяну.

– Что же ты сразу не сказал?

– О чем, господин?

– Что ты слуга инспектора?

Кицунэ-дзару с отменным равнодушием пожал плечами:

– Вы бы не поверили, господин. Никто не верит.

Это правда, молча согласился Хидео. А в то, что у обезьяны есть грамота департамента надзора – тем более. Подобные разрешения старшине доводилось видеть нечасто. Принадлежность к службе тайного сыска в таких документах не указывалась, но Хидео прекрасно понимал, что перед ним шпион мэцукэ. Низший ранг, не чета его господину. Впрочем, даже с низшими мэцукэ лучше не связываться. Задерживать Кицунэ-дзару не было никаких причин: с его грамотой он мог плясать в полночь на пожарной вышке, распевая откровенную похабщину.

– Зачем же ты прятался?

Обезьяна не ответила.

– Почему побежал?

Кривая усмешка:

– Кто останется на месте, если на него справляют нужду?

Ну да, отметил Хидео. Любой, на кого в темноте справят нужду, не возмутится, не отскочит прочь с грязной бранью, не набросится на обидчика. Он будет выжидать до последнего, а потом рванет через ближайший забор. Все так делают, кто бы сомневался?