Генри Олди - Рассказы ночной стражи [litres]

– Ты выполняешь поручение своего господина?

Вид обезьяны напомнил старшине известную троицу обезьянок, чьи статуэтки, вырезанные из дерева, продают в любой лавке. «Не вижу, не слышу, не скажу,» – лапы закрывают глаза, уши, рот. Разумеется, поручение тайное. Но ведь никто не спрашивает обезьяну, в чем это поручение состоит. Или то, что он выполняет поручение – тоже тайна? Так об этом не догадается лишь дурак.

– Ты свободен. Можешь идти.

Старшина вернул слуге бумаги.

– Благодарю вас, господин. Нижайше благодарю!

Слуга поклонился, отступил на шаг в глубину переулка – и сгинул во мраке без единого звука.

Мама кричала так, что у меня сердце кровью обливалось.

Отца из дома выгнали. Он сгоряча взялся было принимать роды, но повитуха заявила, что не потерпит такого бесстыдства. Когда же отец возразил, что принимал роды не раз и не два, более того, рожал сам и вполне успешно – повитуха чуть не лишилась чувств. Она ничего не знала про фуккацу в семье Торюмон. Вернув себе ясность мысли, повитуха заорала так, что мама могла бы у нее поучиться, и отец выскочил из дома, хватаясь за голову.

Вернуться он не осмелился. Бродил по двору, курил трубку.

Стук в ворота я проморгал. Отец и вовсе ничего не слышал, кроме мамы. Нас спас бдительный Мигеру – он выскочил на улицу, где и задержался на некоторое время. Приглашать гостя во двор, кто бы там ни был, Мигеру не стал.

– Посыльный, господин, – доложил он, вернувшись. – Вам велено явиться в управу.

И добавил, понизив голос:

– Говорят, срочно.

Два часа назад я дал соседскому мальчишке, околачивавшемуся поблизости, монету – и погнал его в управу с прошением. Так, мол, и так, младший дознаватель Рэйден умоляет позволить ему сегодня остаться дома. Мальчишка обернулся быстрее быстрого, не иначе, крылья отрастил. В управе знали про мои обстоятельства. Записка от секретаря Окады даровала мне выходной день. И вот на́ тебе! Что такого срочного могло произойти в нашем ведомстве, если понадобилось отменять уже дарованное разрешение?

– Я с вами, господин, – Мигеру все понял правильно.

Сгоряча я чуть не наорал на него. Хотел оставить дома, но быстро остыл. Чем он тут поможет? Мудрыми советами?! Ладно, если задержусь, пошлю его к отцу – узнать, чем дело кончилось: братом или сестрой.

Всю дорогу до управы я пробежал, не останавливаясь. Мне хотелось как можно быстрее покончить с навязанным мне делом. Да, вы совершенно правы: глупость, неслыханная глупость! Как и Мигеру, вряд ли я был способен чем-то помочь матери в ее тяжком женском труде. Но мне казалось, что мое присутствие, пусть даже во дворе, хранит матушку от беды, словно я был не младшим дознавателем, а ходячим амулетом от сглаза.

Что ни ждет меня в управе – скорей бы отпустили!

На службе мне все время хотели всучить лошадь. Казенную лошадь, не подумайте! Еще не хватало, чтобы Карп-и-Дракон устраивал торговлю со своими дознавателями. Секретарь Окада трижды составлял распоряжение и грозил подать его начальству на подпись. Архивариус Фудо заводил со мной разговоры о том, как сладостно ездить верхом – и как мучительно попусту бить ноги. Господин Сэки в моем присутствии пугал окружающих тем, что он станет делать с нерадивыми самураями, вечно опаздывающими, куда их ни пошли. Я кивал архивариусу, не опаздывал к господину Сэки, бил поклоны перед секретарем и оставался безлошадным.

Хорошо им советовать! Лошадь – это корм. Лошадь – это конюшня. По нашим зимам навесом да коновязью не отделаться. Ухаживай за ней, скреби, расчесывай! Нет уж, я на своих двоих успею дальше и примечу больше, чем сидя в седле. А если выпадет дальняя дорога, так возьму коня в служебной конюшне – и верну обратно, радуясь, что я не конюх.

Не могу же я сказать, что в придачу к лошади мне нужна сущая безделица – двойная прибавка к жалованью!

Ага, вот и красные ворота.

В зале для приемов и разносов ничего не изменилось. Карп на стене выныривал из пены, старший дознаватель Сэки сидел на помосте. Справа от него прохаживался инспектор Куросава, разодетый как на свадьбу. Прятаться за ширмой инспектор на этот раз не стал. С разбегу падая на колени, я мельком огляделся: нет, архивариуса Фудо в зале не было.

Знать бы, почему, но отсутствие архивариуса меня насторожило.

– Мы вас слушаем, инспектор, – буркнул господин Сэки. Похоже, ситуация нравилась ему не больше моего. – Вы сказали, что объявите нечто важное. Для меня, правда, осталось загадкой, почему вы отказались делать это сразу…

Благой будда! Инспектор вынудил господина Сэки ждать меня? Боюсь, с этого дня моя служба превратится в ад.

– …настояв на присутствии младшего дознавателя Рэйдена. Полагаю, у вас на то имелись веские причины. В противном случае я готов счесть это оскорблением. И вину за это я возложу не на младшего дознавателя…

Я ткнулся лбом в пол. Ничем иным я не мог скрыть радость, вспыхнувшую на моем лице.

– …а на вас, инспектор. Повторяю: на вас лично. Итак, что вы хотели нам объявить?

Инспектор расцвел, как летний пион. Казалось, он услышал не угрозу, а изысканную похвалу.

– Ах, Сэки-сан! Мои действия вызваны обстоятельствами самого высокого свойства. Сейчас вы все поймете и ваш гнев сменится восторгом.

Вряд ли, подумал я, исподтишка наблюдая за старшим дознавателем. Восторг? Скорее уж его гнев сменится яростью.

– Но перед тем, как огласить вам новость, – инспектор всплеснул руками, – позвольте мне, недостойному, передать вам скромные подношения. Эй, там! Внесите!

В зал гуськом вошло трое слуг. Знакомого мне Кицунэ-дзару среди них не было. Я вспомнил, что рассказывал отец о ночном задержании слуги инспектора. Я еще спросил отца: «Почему обезьяна хотела скрыться? Что, трудно было сразу предъявить патрулю грамоту?» Отец пожал плечами: «Не знаю!» Поведение Кицунэ-дзару заслуживало отдельных размышлений, но я отложил их на потом.

Первый слуга поднялся на помост и разместил слева от господина Сэки пару плетеных столиков. Двое других, действуя со всей возможной почтительностью, разложили на столиках одежду – чистую, тщательно выглаженную, даже отсюда видно.

– Господа дознаватели! – инспектор заливался соловьем. – Примите, не побрезгуйте!

– Это от вас? – неприятным тоном осведомился Сэки Осаму. – Чем мы заслужили такое благоволение?

Откажется, понял я.

– Нет, Сэки-сан, это не мои дары.

– Чьи же?

– Эту одежду преподносит вам Фудзивара Кэнсин, да хранят его боги!

У старшего дознавателя отвисла челюсть. У меня тоже, да так, что я испугался: вот возьмет и стукнется об пол! Фудзивара Кэнсин? Первый министр правительства? Второй человек в Чистой Земле после сёгуна?! И такая гора шлет подарки ничтожествам вроде нас с господином Сэки?!