Жан-Филипп Жаворски - Неумерший [litres]

– Ого! Они повсюду! По всему лесу!

– Не приближайся к ним! Не трогай их! – орал Суобнос, не замедляя бега.

И тогда, пусть сквозь слёзы, но я их увидел. Они неподвижно замерли в тумане. Их можно было принять за сухие деревья или валуны, но в промёрзшем воздухе над ними поднимались лёгкие клубы пара. Сквозь него я смог разглядеть только неподвижные очертания разношёрстных силуэтов. Причудливое стадо, расположившееся на поляне, мирно поглядывало на нас. В нём были массивные зубры, буйволы и бизоны, а также изящные олени и грациозные лани, коренастые пони, которые были помельче кельтских лошадей. Поражённые этим необычным заповедником, мы без сомнения остановились бы здесь в другое время, но позади сотрясал землю Таруос, и на последнем издыхании Суобнос тащил нас вперёд.

Сквозь туманную дымку проступила грубая изгородь, огораживавшая поляну от леса; косо посаженный частокол щетинился трофеями. Наспех срубленные, даже не окоренённые кругляки были увешаны медвежьими и волчьими черепами, тушами оленей и бычьими головами с прямыми или изогнутыми рогами. Тут и там, среди пригвожденных скелетов можно было различить умбон примятого щита, выщербленное лезвие меча, пучок гнилых копьев. Под морозным узором это старое оружие было сплошь покрыто ржавым налётом.

Несмотря на простоватый вид, забор был внушительный. Чтобы не терять времени понапрасну, пытаясь через него перелезть, ещё сотню шагов мы во весь дух неслись вдоль ограждения. Очень скоро показалась брешь. Два могучих дуба служили живым окаймлением просторного дверного проёма; с обеих сторон частокол опирался на их вековые фусты. Над порогом, переплетённым корнями деревьев, ветви были обломаны, чтобы высвободить место для весьма высокого крыльца. С соседних веток свисали жуткие гроздья: дюжины человеческих черепов болтались на них, словно огромные гирлянды. Большинство из них были со следами значительных повреждений: с проломленными лбами, отвисшими челюстями, пробитыми темечками или с разбитыми надбровными дугами. К этим мрачным подвескам слетелись стаи ворон, похожие на чёрную кружащуюся листву.

Одним прыжком мы перемахнули через этот зловещий порог. Тропа повела нас к открытой площадке, трава на которой была прибита морозом. Стена, казалось, сдерживала лес. Как ни странно, именно внутри этого замкнутого пространства вдоль частокола пролегал глубокий ров. Хотя он и был довольно широкий, все же не являлся оборонительным сооружением. Нам сильно повезло, что мы попали сюда в разгар зимы, потому что огромная канава оказалась выгребной. Летом мы, несомненно, задохнулись бы от зловония: сотнями туда были выброшены разорванные на части туши крупных животных. В страшном беспорядке там валялись кучи костей, гниющие конечности, проколотые грудины, обглоданные позвоночники. На эти раздробленные останки мороз накинул тонкое лоскутное одеяло, искрившееся кристалликами соли.

Пройдя мимо груды трупов, мы рванули к центру поляны. Меня поразил запах: в морозном колючем воздухе веяло жжённой древесиной и жареным мясом. Он доносился из огромной костровой ямы, где угли всё ещё тлели под слоем пепла. Позади, в туманной дымке, прорисовывался округлый приземистый холм. Призрачные очертания огромной коряги, на которую опиралась телега со сломанной осью, добавляли мрачности этому жуткому месту.

Какой бы зловещей ни была эта поляна, она не остановила Таруоса. В погоне за нами он громко топал вдоль ограды. Дважды с чудовищной силой ударял по заграждению, ломая частокол, отчего трофеи лавиной сыпались наземь. Каждый толчок сопровождался яростным рёвом, затем грохот покатился в сторону входа. Мы остановились на мгновение, чтобы отдышаться, в надежде, что наш преследователь пойдёт на попятную. Но Таруос не замедлил свой бег. Над зубчатой кромкой забора мы замечали, как сильно сотрясалась крона какого-нибудь дерева и с хрустом ломался его ствол.

– Твоя уловка не сработала! – заныл брат. – Он не боится этого места!

– Не может этого быть! – простонал Суонос. – Мы же в самой пасти волка!

– Не знаю, где мы, но мы тут надолго не задержимся!

– Нет, нет! – простонал бродяга. – А, была не была! Придётся разбудить владыку Гариссаля!

Он повернулся к бесформенному пригорку, наполовину скрытому в тумане, и, молебно сложив руки, призвал:

– Властелин Зверей! Властелин Сильных мира сего! Прошу, защити нас!

Ответа не последовало. С частокола, оглушительно каркая, разом разлетелись все вороны. Между деревьями, окаймлявшими вход, появилась исполинская громада. Туман всё ещё скрывал его от наших глаз, но в смутных очертаниях просматривалось нечто чрезвычайно огромное, занимавшее всё пространство между стволами. Его дыхание порождало шквал сильного ветра, а каждый шаг разбивал мёрзлую землю.

– Он идёт! Он идёт! – надрывался брат.

– Властелин Сильных, заклинаю тебя! – провозгласил Суобнос. – Услышь мой глас, вними моей мольбе! Я – старый странник! Я – безумец, что глаголит истину! Я – заплутавший проводник! Я – певец, я – чтец, я – тот, кто призывает духов! Огмиос, я пришёл к тебе с большой бедой! Я взываю к твоему благородству! Я взываю к твоему могуществу! Я взываю к твоему превосходству! Не бросай меня на погибель в твоей собственной обители!

Голос Суобноса всё ещё дрожал от неминуемой беды, но он изменился. Его испуганный тон приобрёл величественную и властную интонацию, проникнутую таинственным духом. И тут случилось нечто необычное. Холм посреди пустоши вздрогнул. Он глубоко вздохнул, подобрал под себя свои склоны, выпрямился и громко, словно кто-то трубил в рог, принялся возмущённо бурчать.

– Какая наглость! – проворчал невероятно низкий голос. – Я спал, как сурок! Ты, что ли, забыл законы приличия, бесноватый?

В центре площадки больше не было кургана, теперь там сидел тучный великан и зевал так, что щёлкала челюсть. Мы с братом тоже раскрыли рты, но по другой причине. На краю поляны чудовище, преследовашее нас, наконец-то остановилось.

Повелитель Гариссаля не был человеком. Сидящий на своих огромных ягодицах, он уже был выше любого всадника. Он сонно потянулся, раскинув мясистые руки на длину двух длинных копьев, и воздух наполнился удушающим зловонием.

– Да воздастся тебе! – воскликнул Суобнос. – Ты оказал мне любезность, ответив на мою мольбу!

– Хватит уж угодничать! Скажи лучше, зачем побеспокоил меня?

– Увы! Я не посмел бы это сделать без необходимости. Эти два мальчика по чистой глупости разъярили Таруоса. Он преследовал нас до самых твоих земель. Вот почему мы пришли к тебе и просим защиты.

Заметив наше присутствие, великан взглянул сверху на меня и брата. Невероятных усилий мне стоило не сделать шаг назад. Властелин Гариссаля был не только огромным и пузатым, но ещё и неимоверно уродливым. Простая туника, сшитая из двух грубо обработанных шкур зубров, плохо скрывала его жирные складки. Он был немного горбат, и его голова, казалось, была насажена прямо на толстую грудь; опухшее лицо заросло густой спутанной бородой; высокий лоб шелушился, и это выглядело как неудачно выполненная друидическая тонзура, пара завитков седых волос спадала на его огромные плечи. Из-под засаленных прядей виднелись сильно торчащие уши, из которых выбивались пучки рыжих волос.