Дмитрий Скирюк - Кукушка [litres]

«Я здесь! Здесь! Кто ты? Что мне делать?»

«Иди ко мне».

«Но я не знаю, где ты…»

«Там, где ты захочешь, буду я».

«Я ничего не вижу!»

Коротенький смешок – не смех, а призрак смеха. Так смеются лисы.

«Так пожелай, чтобы видела!»

На миг Ялка озадачилась: что значит «пожелай»? Она попыталась зажмурить глаза (серое на сером), потом в самом деле просто взяла и пожелала: пусть я буду видеть, что вокруг, как дети перед Рождеством загадывают на ночь – пусть Синтер Клаас принесёт мне гору леденцов и красивый чепец, – и обнаружила, что там, куда она глядит, серая мгла рассасывается, истончается, а за ней проглядывает чёрное пространство, усеянное звёздами и движущимися огоньками. Какие-то объекты двигались в тени, порою маленькие и размытые, такие быстрые, что взгляд не успевал их зацепить, а порою столь огромные и чёрные, что обнаруживались только потому, что звёзды гасли перед ними и загорались после. Некоторые огоньки, однако, пропадали навсегда, и Ялке снова стало страшно.

«Молодец, Кукушка. Не бойся. Иди».

Ялка двинула себя вперёд.

«Это ты, Жуга?»

«Уже не я».

«А кто же?!»

Из света, из тумана и темноты соткалось лицо травника, то ли огромное, но далёкое, то ли близкое, обычного размера. Чувство перспективы потерялось напрочь.

«Это трудно объяснить, кто я теперь. Память? Разум? Душа? Я не знаю. Очень скоро часть меня умрёт, другая часть уснёт, а третья… я не знаю, что случится с третьей. Моё тело горит там, в нашем прежнем мире. Но ты можешь не спешить: здесь время течёт по-другому».

«Как по-другому?»

«Так, как этого захочешь ты».

Ялка огляделась. Остатки серой мглы таяли под её взором, всюду проступала темнота, расцвеченная звёздами, кометами, светящимся туманом, блуждающими огоньками, тенями и сполохами.

«Где я? Что это за место?»

«Это Бездна, Кукушка. Изначальное Ничто. Драконовы сны. Место, где рождаются миры, а также люди, мысли и слова. Я не смогу тебе как следует объяснить, я сам до конца этого не понимаю. Но она есть. И мы здесь. Ты и я».

«А где мой мир, моя страна?»

«Захоти – увидишь. Только приготовься: это будет страшно».

«Почему?»

«Потому, что люди не умеют жить без страха».

Ялка внутренне напряглась. «Хочу увидеть!» – полыхнуло в голове, и в следующий миг холодный вихрь подхватил её и понёс вперёд и вниз.

И страшное зрелище предстало перед ней.

Небо, земля, море были заполнены толпами людей: мужчины, женщины, дети работали, бродили, плыли, мечтали. Их баюкало море, их несла земля. Они копошились, точно угри в корзине. И море вздымалось под небеса, неся на своей пене бесчисленное множество кораблей, мачты и снасти которых сталкивались, скрещивались, ломались, разбивались, следуя порывистым движениям воды. И бой на море и на земле был ужасен. Лил кровавый дождь. Корабли были изрублены топорами, разбиты выстрелами из пушек и ружей. Обломки их носились по воздуху среди порохового дыма. На земле сталкивались армии, подобно медным стенам. Города, деревни, поля горели среди криков и слёз. Высокие колокольни гордыми очертаниями вздымали своё каменное кружево среди огня, потом рушились с грохотом, точно срубленные дубы. Многочисленные чёрные всадники, словно муравьи, разбившись на тесные кучки, с мечом в одной руке и пистолетом в другой, избивали мужчин, женщин, детей. Некоторые из них, пробив проруби, топили в них живыми стариков; другие отрезали груди у женщин и посыпали их раны перцем, третьи вешали детей на трубах. Устав убивать, они насиловали девушек или женщин, пьянствовали, играли в кости и, засунув руки в груды золота, – плод грабежа, копошились в них окровавленными пальцами.

Ялку переполнил ужас, но она не могла отвести взор от этой картины.

«Что это?»

«Это твоя земля, Кукушка, твоя страна. Это то, что с ней случилось».

Вихрь сомкнулся, горизонт стал суживаться, наконец из множества костров остался лишь один, у осаждённого города, который медленно, но верно поглощала вода. Пламя замерло на колотых поленьях. Ялка видела фигуру травника и будто не видела. Не думала об этом. Не хотела видеть. Ялка ощутила боль, неясное томление, не как в обычной жизни, в груди, а другое, в мыслях – острое томление бессилия. Она заплакала бы, если б могла.

«Зачем ты им это позволил? Зачем?»

«Не думай обо мне, Кукушка. Думай о другом. Я скоро распадусь. Исчезну. Вся моя Сила хлынет в тебя. Не растрать её зря».

«Но ты сам… ты же сгоришь! Ведь ты же можешь это изменить!»

«Нет, не могу. Я лишь мужчина, я могу только отдать эту Силу тебе. Что делать с ней – решай сама. Наш мир перед тобой: спаси его, насколько это можно».

«А ты как же?!»

«Обо мне не думай: если я чего-то стою в этом мире для тебя и если у тебя получится, я буду там. Ведь я не человек – мне суждено было стать лисом. Лисом осени. А я не стал».

«Но почему? Зачем ты стал таким, как мы? Зачем я встретила тебя? Зачем, зачем?»

«Наверное, потому, что у меня был выбор. Возможно, так было надо. Может, я просто хотел большего. Может, я надеялся найти такую, как ты. А раз так, делай своё дело, Кукушка. Делай своё дело».

«Я… я не знаю как! Я не умею!»

«Делай, что умеешь. Ведь что-то ты умеешь делать в этой жизни?»

«Я умею… я умею…»

Ялка растерялась. В считаные мгновенья перед нею пронеслась вся её жизнь от колыбели до сего момента – детство, отрочество, гибель матери, семья, работа, дом, скитания… Она не могла остановиться и сделать выбор, ей казалось, что она всё умеет или не умеет одинаково. И вдруг её осенило:

«Я умею вязать! Прясть и вязать!»

Травник ощерился лисьей ухмылкой.

«Так пряди и вяжи! – сказал он. – Распусти этот мир и свяжи его заново! Хотя бы часть, хотя бы сколько сможешь! Торопись, я больше не могу… О дьявол, нет, только не это! Берегись!»

И в этот миг из темноты, как чёртик из коробочки, возникла тёмная фигура.

«Прочь, девчонка! – рявкнула она так, что эхо отдалось на всю вселенную. – Он мой! Я ждал этой минуты столько лет, не вставай у меня на пути!»

«Андерсон, – констатировал травник. – Или правильней сказать: Ян Лейденский».

Фигура разрослась, обрела очертания и глубину.

«Молчи, несчастный! Ты – ничто. Жалкий недобог, дух места, мелкий зверь сезона между летом и зимой! Не слушай его, девочка, уйди с дороги и вернись назад, или я пройду по вашим головам, растопчу вас, как букашек. Ты слишком слаба, этот путь не для тебя. Мне нужна эта Сила, которую он скопил по глупости и недоразумению, нужна ради великой цели, а не ради вашей глупой и ненужной переделки!».

«Твоя цель – безумие и смерть», – возразил травник. Лицо его колыхалось и плавилось, словно с него опадали маски – человек, лис, опять человек. Ялка не успевала следить за его преображениями. В то же время ей казалось, что оно становится прозрачнее, будто травник распылялся в звёздной глубине.