Т. Баррон - Семь песен [litres]

Риа кивнула в сторону Бамбелви.

– А с ним как поступим? Он даже сидеть прямо не в состоянии, не то что куда-то идти.

Я оглядел страдальца, заляпанного тестом.

– Ты, наверное, будешь удивлена, но мне кажется, что нельзя бросать его. Это неправильно. Ведь он действительно старался изо всех сил, чтобы удержать тебя от падения в пропасть.

Она грустно улыбнулась.

– Я не удивлена.

– Так что же теперь делать? – Я потянулся, расправил затекшие плечи. – Если бы только мы умели летать!

Риа прожевала корочку хлеба-амброзии.

– Как жители Финкайры в древности, прежде чем они утратили крылья.

– Мне понадобятся не только крылья, – пробормотал Бамбелви, пошевелившись, чтобы перевернуться на бок. – Мне нужно новое тело.

Мой магический взгляд задержался на посохе, который я прислонил к основанию фонтана. Там были выжжены изображения бабочки, двух парящих соколов, треснувшего камня и вот теперь – меча. Мы прошли столько дорог, столь многого достигли. Но я знал, что все это не будет иметь никакого смысла, если я не сумею узнать души оставшихся Песен прежде, чем истечет время.

Я повторил про себя строфы, пытаясь найти в них хотя бы слабую надежду:

Меня охватило безнадежное отчаяние, когда я представил себе бесконечные расстояния, отмеренные для знакомства со всеми Песнями. Даже если бы у меня были крылья, я вряд ли смог бы пересечь остров из конца в конец несколько раз. Уж не говоря об остальных трудностях: я понятия не имел, где искать Лестницу в Мир Иной, как избежать столкновения с огром Балором, подняться в царство Дагды и раздобыть драгоценный Эликсир. И все это… за пять коротких дней.

Если бы только я мог сократить задания! Пропустить хоть одну Песню. Отправиться прямо в страну духов. Но едва эта мысль пришла мне в голову, как я вспомнил предупреждение Туаты: он велел мне не поддаваться искушению.

Я ударил кулаком по земле.

– Как же нам успеть, Риа?

Она хотела что-то ответить, но в этот момент четверо мужчин неверной походкой приблизились к фонтану, шатаясь под тяжестью огромного черного котла. Они не замечали ничего вокруг и не заботились о том, что могут сбить кого-то с ног, люди сами расступались и шарахались в стороны. Когда четверо с котлом прошли между мной и Рией, они едва не затоптали несчастного Бамбелви. Он со стоном откатился прочь, а люди приставили сосуд к бортику бассейна и начали с плеском выливать туда содержимое котла. В котле оказалась густая коричневая жидкость, похожая на сметану, с ароматом клевера. Булькая и пузырясь, она смешалась с золотистым тестом.

Когда люди с пустым котлом ушли, ко мне подбежал маленький круглощекий мальчик и возбужденно потянул меня за тунику.

– Галви! – воскликнул я. Затем, увидев тревожное выражение его лица, я окаменел. – Что случилось?

– Она забрала его, – тяжело дыша, выговорил малыш. – Я видел, как она забрала его.

– Забрала что?

– Убийцу гоблина! Она забрала его.

Ничего не понимая, я сжал его пухлые плечики.

– Убийцу гоблина? О чем ты…

Вдруг меня озарило, и я оглянулся на фонтан. Мой посох исчез!

– Кто взял его?

– Та девушка, высокая. – Галви указал на деревенские ворота. – Она туда побежала.

Нимуэ! Я подскочил, словно подброшенный пружиной, протиснулся сквозь толпу деревенских жителей, толкавшихся у фонтана, перепрыгнул через спящего пса и бегом бросился к деревянным воротам. Остановившись у одной из гигантских елей, я взглянул на раскинувшиеся за деревней равнины. Однако мне мало что удалось разглядеть, потому что над полями висел густой туман.

Нигде не было видно Нимуэ. И моего посоха – тоже.

– Уже уходишь?

Резко развернувшись, я увидел стражника. Он наблюдал за мной из тени, по-прежнему сжимая в руке эфес меча.

– Мой посох! – закричал я. – Ты не видел здесь только что девчонку с моим посохом?

Тот медленно закивал:

– Ту, которую называют Вивиан или Нимуэ.

– Да! Куда она пошла?

Стражник подергал пряди волос, спадавшие ему на уши, затем махнул рукой в сторону сплошной молочно-белой стены.

– Куда-то туда, из-за этого тумана не разберешь. Может, в сторону побережья, а может, и к холмам. Понятия не имею. Я обращаю внимание только на тех, кто приходит, и мне нет дела до тех, кто покидает деревню.

Я в бессильной ярости поддал ногой кусок засохшей земли.

– Ты разве не видел, что она ушла с моим посохом?

– Видел, как же. Твой посох трудно не заметить. Только я знаю, что ей уже не раз удавалось убедить мужчин расстаться с ценными вещами, поэтому я и внимания особого не обратил.

Я прищурился.

– Она меня не убеждала! Она его украла!

Человек двусмысленно ухмыльнулся.

– Такое мне тоже доводилось слышать.

Меня охватило отвращение, и я снова обернулся к равнинам, укрытым туманным одеялом. Призвав на помощь все свои магические возможности, я попытался разглядеть среди мглы воровку. Но ничего не нашел – лишь туман, все новые и новые бесконечные клубы и волны тумана плыли над зелеными лугами. Мой посох. Мой бесценный посох! Он заключал в себе жизненную силу Леса Друма, магию прикосновения Туаты, могущество Песен! Я потерял его! Без посоха, который давал мне понять, что я постиг душу очередной Песни, у меня не оставалось ни малейшей надежды на успех.

Повесив голову, я побрел обратно к воротам, вернулся на деревенскую площадь. Столкнулся с человеком, державшим в руках пирамиду из десятка хлебов, и буханки рассыпались по пыльной земле. Но я едва обратил внимание на его брань. Я ни о чем не мог думать, кроме своего посоха. Дойдя до хлебного фонтана, я бессильно рухнул на землю рядом с Рией.

Она подцепила указательным пальцем мой палец и внимательно взглянула мне в лицо.

– Значит, он пропал.

– Все пропало.

– Истинная правда, истинная правда, истинная правда, – прогудел Бамбелви, хватаясь за вздувшийся живот.

Риа взяла мой дорожный мешок и развязала его. Вытащив сытный хлеб, подарок Плутоса, она отломила кусок и сунула мне в руку. Я ощутил сильный, густой запах теплого мякиша, пряный, как аромат жареной оленины.

– Держи. Плутос сказал, что он наполнит твое сердце отвагой.

– Для того чтобы спасти мою мать, одной отваги мало, – буркнул я и откусил корочку хлеба.

Я начал жевать, и кусочки семян словно взрывались у меня во рту, высвобождая интенсивный вкус и аромат. И что-то еще. Я распрямил спину, сделал глубокий вдох, наслаждаясь ощущением прилива сил, энергии, которая наполнила тело. Но несмотря ни на что, откусывая новый кусок хлеба, я не мог забыть о реальности. Мой посох исчез, и мое дело пропало. Что я мог теперь предпринять – без посоха, за жалкие пять дней, без крыльев, которые перенесли бы меня на другой конец Финкайры?