Маргарет Оуэн - Спасти Феникса [litres]

Фу старалась не дрожать, наблюдая, как принц и Сокол засовывают в мешки соль, сушеное мясо и полоски растолченных и высушенных на солнце фруктов, сметая больше, чем полагалось.

– Точно.

– Спальные матрасы. – Женщина передала три соломенных рулона, потом добавила еще толстенький клацающий мешочек. – И мыльные ракушки.

Фу забрала их с особым удовольствием… и застыла, заслышав вой с другой платформы. Тавин и Жасимир тоже замерли. Плач стал тонким и дрожащим, ему вторил шепот, и Фу перевела дух. Всего лишь ребенок, причем здоровенький, если судить по легким.

Когда вой стал гугуканьем, смотрительница махнула сучковатой рукой.

– Этот малыш хочет криком небеса обрушить, – проворчала она. – Каждый час пытается.

Фу замешкалась, считая сроки последней луны. Ей предстояло еще три недели таскать лордиков по холмам. Это было сопряжено с трудностью иного рода.

– Можете одолжить мне семян корнешнура?

Седая бровь смотрительницы поднялась. Она щелкнула затворами старого сундука и покопалась в его содержимом.

– Тоже боишься дитем обзавестись?

Тавин опрокинул горшок гвоздей для сандалий и тихо выругался.

Фу постаралась не замечать острого взгляда, который метнула на него смотрительница. Не получилось. Краска притекла к ушам и шее.

– У меня нет времени ни на кровь, ни на поцелуйчики.

Смотрительница сцедила черных семян в кисет размером с ладошку, достаточно, чтобы сдерживать лунные кровотечения несколько недель. Если запас закончится раньше, чем они доберутся до Триковоя, ее ждут проблемы посерьезнее.

– Куда теперь направляетесь? – спросила женщина, передавая кисет.

– На север.

– Другая стая пошла на запад, так что север чист. Вам понадобится теплая одежа, чтобы преодолеть Гербаньяр. У меня тут ничего такого не водится. – Она вручила Фу робы, маски, карту, нанесенную углем на козлиную шкуру, кремень и кувшин трупожара. – Вот. Должно хватить до следующего причастного.

– Благодарю, – сказала Фу.

– Благодари Перекрестные Очи, – сухо ответила смотрительница, кивая на мертвого бога. – Видят все твои решения. Похоже, хотели, чтобы ты выбрала путь сюда.

– Наверняка.

– Поосторожнее на этой дорожке. Утренние Вороны говорили, что-то странное творится. – Голос женщины сделался жестче. – Говорили, их лагерь давеча обыскали Соколы. Не Олеандры – Соколы. Говорили, они ищут девчонку-вождя и двух поддельных Ворон. – Фу замерла. – А еще говорили, что за их головы нынче дают большой выкуп.

Где-то в тени склепа ребенок снова разразился плачем.

За спиной Фу уловила слабое, сдерживаемое беспокойство и поняла, что еще слово, и Тавин покажет, насколько он поддельная Ворона.

– Я так понимаю, у нас, Ворон, одно правило: я забочусь о своих, верно? И любой вождь должен следовать этому правилу. Ты мне кажешься слишком сообразительным вождем, чтобы его нарушить. – Взгляд смотрительницы буравил глаза Фу. – Не то что девочка, которая вляпалась в проблемы двух шутов. Если встретишься с ней, сделай так, чтобы эти проблемы не посыпались на наши головы. Слышишь?

Фу не моргнула.

– Ага.

– Да позаботятся тогда Перекрестные Очи о твоей безопасности. Ступай и служи милосердию мертвых богов.

Они покинули склеп, не произнеся больше ни слова, подобрав пожитки, спустившись по переплетенью вьюнов и распугав древесных крыс. Оказавшись на земле и отойдя подальше, Фу скинула с плеча мешок и пошарила в поисках куска сухого хлеблина. Жасимир и Тавин последовали ее примеру, выдохнув с облегчением.

Перед ней возникла рука с хлеблином. Фу подняла глаза. Тавин протягивал ей свой завтрак. Жасимир моргнул и застыл с куском, протянутым на пробу Соколу. Через мгновение он тоже протянул остаток Фу.

У нее сжалось горло. Она выловила кисет с солью и посыпала их еду. Голос дрогнул, когда она сказала:

– Давайте.

– Спасибо, вождь, – спокойно ответил Тавин.

Они вернулись к милосердному безмолвию, нарушаемому лишь пением птиц да шелестом ветра. Фу снова и снова повторяла в голове слова смотрительницы склепа. Девочка-вождь. Две поддельные Вороны. Проблемы на наши головы .

Заботься о своих .

Она выбрала путь, который уготовил ей Па. Путь, выбор которого подсказывали ей Перекрестные Очи. И теперь она не могла поспорить ни с одним из них.

Пока она жевала, родился вопрос.

– Та кожемага говорила, что королева подняла каких-то гастов. Никогда не слышала о подобном колдовстве. Да королева и не чародейка вовсе.

Тавин и Жасимир обменялись взглядами.

– Была у меня… одна теория, – неуверенно начал Жасимир. – Ты ведь слышала о церемонии свадьбы с представителем касты Фениксов?

Фу кивнула:

– Видала кое-что такое в зубе Лебедя. Ты отказываешься от своего наследного права, верно?

– Правильно. – Жасимир наморщил лоб. – Погоди… что ты имеешь в виду под «видела такое в зубе Лебедя»?

– Лебеди не любятся внутри своей касты, – ответила Фу с набитым хлеблином ртом. – Во всяком случае, не для того, чтобы зачать. Они находят согласного на это партнера вне касты, совершается ритуал, и партнер теряет свое наследное право до следующей новой луны. А тем временем они изо всех сил пытаются сделать маленького Лебеденка.

Тавин издал долгий раздраженный вздох.

– Ну конечно! Все это время мы терялись в догадках, как это у Русаны получилось, а надо было всего лишь спросить Ворону.

– Не в первый раз и не в последний, – пробубнила Фу. – Так что у нее получилось?

Жасимир запустил пятерню в неровные пряди.

– Церемония Фениксов отнимает наследное право навсегда. Даже чародеи теряют его, и оно никогда к ним не возвращается.

Дальше Фу догадалась сама.

– Думаете, Русана провела лебединую церемонию для себя и ее наследное право вернулось?

– И я думаю, что она лебединая колдунья, – закончил Жасимир.

Тут Фу отложила хлеблин и выжидательно посмотрела на собеседников.

– У нее нет колдовского знака, – поспешно добавил Тавин. – А шансов на то, что среди Лебедей родится чародейка…

– Про это я знаю. – Тон Фу стал холодным.

В касте Лебедей было всего три мертвых бога. Три одиноких чародея на более чем тысячу человек.

Окажись Лебедей чуть больше, они бы правили в Саборе.

Существовала веская причина, почему их чародеям не позволялось покидать Лебединый остров даже после совершеннолетия. И почему их слуги-Воробьи были одеты с головы до ног, до кончиков пальцев.

В руках лебединого чародея наследное право страсти становилось более чем способом привлечь внимание. Завладев хотя бы единственной прядью чужих волос, такой чародей мог завладеть и страстью этого человека, изменив ее – и его – по собственному желанию.

Достаточно было доставить Русане один оброненный волосок с головы Фу, чтобы им овладела ненависть королевы. И тогда Фу могла проснуться среди ночи и, не моргнув глазом, перерезать мальчишкам глотки.