Рейчел Хартман - Серафина [litres]

Орма помнил, как выглядел отец в естественной форме так ясно, словно речь шла о сокровище. Мне казалось, что он описывает гору золотых монет, которую я должна отличить от других гор по одному только описанию. Не было смысла спрашивать дальше. Считали ли драконы человеческие описания сбивающими с толку? Нужно ли было время и опыт, чтобы начать различать нас?

– Я вижу, что ты не запомнишь всего этого, – сказал Орма. – У тебя сейчас взгляд, которым ты смотрела на учителей истории. Ты могла бы поискать Имланна…

– Ты сказал мне не делать этого!

– Позволь закончить. Ты могла бы поискать его в своей голове, среди материнских воспоминаний. Линн точно бы оставила тебе воспоминание о нашем отце.

Я открыла рот и снова закрыла его. Я не хотела рыться в той коробке, нет.

Рыцари упомянули сэра Джеймса, специалиста по определению драконов. С ним мне нужно было поговорить, то есть Киггзу нужно было поговорить. В это же время я надеялась, что принц не стал откладывать разговор с Эскар в надежде, что я смогу получить нужную информацию.

Базинд с помощью хозяина таверны и метлы разогнал почти всех квигов. Наше время подходило к концу.

– Повернись спиной в Базинду, – прошептал Орма. – Я не хочу, чтобы он видел, как я отдаю тебе это.

Было немного поздно притворяться законопослушным сааром.

– Отдаешь мне что?

Не сводя взгляда с новокожего, Орма притворился, что чешет голову. Он опустил руку и положил холодный металл в мою ладонь. Это была одна из его серег. Я ахнула и попыталась вернуть ее. Орма сказал:

– Цензоры не прослушивают их. Квиг поработал над ними для меня.

– Разве Цензоры не поймут, что больше не могут следить за тобой? – Уверен, уже поняли. Они позаботятся о том, чтобы у меня появилась новая пара. Раньше такое случалось. Включи ее, если попадешь в неприятности, и я приду, как только смогу.

– Я пообещала, что не буду искать Имланна.

– Неприятности могут сами найти тебя, – ответил он. – У меня свой интерес в этой проблеме.

Я убрала серьгу в лиф, и мы вернулись к столу. Туника Базинда была покрыта грязными отпечатками рук, ужин пропал, но трудно было сказать, он ли его съел. Новокожий казался ошеломленным, его лицо словно оплавилось.

– Мы должны вернуться в Святую Иду, – сказал Орма, протягивая мне руку, чтобы показать Базинду, как это делается. Я пожала ее, пытаясь спрятать улыбку. Мы никогда не пожимали руки.

Базинд попробовал следующим, но он долго не отпускал. Когда я наконец отцепилась от него, он одарил меня взглядом, который я не хотела пытаться понять.

– Коснись меня снова! – хрипло сказал он, и мой желудок перевернулся.

– Домой – сказал Орма. – Тебе нужно практиковать медитацию и деление.

Базинд завыл, так рьяно растирая руку, словно мог вернуть ощущение моего прикосновения, но последовал за моим дядей по ступеням таверны, как послушный ягненок.

Я спросила у хозяина таверны, заплатил ли Орма за ужин. Никогда нельзя быть уверенной, что он не забудет про нечто подобное. Я в последний раз оглядела это странное пахучее сосуществование разных видов, безумный сон мирного договора, превратившийся в шумную реальность, а затем отправилась к остальным.

– Мисс? – спросил дрожащий голос за моей спиной. Я повернулась и увидела юного студента со свежим лицом и пылью от мела в волосах. В одной руке он держал очень короткую соломинку. Позади него стол молодых людей притворялся, что не смотрит.

– Вы спешите. – Он не заикался, но его беспокойные руки и нервный взгляд говорили о тревоге. – Не присоединитесь к нам? Мы здесь все люди – ну, кроме Джима, – и мы неплохая компания. Не обязательно будет говорить о математике. Просто… мы не видели девушек-людей в Квигхоуле с того момента, как вскрытие было запрещено!

Почти весь стол за ним разразился смехом. Саарантраи казались пораженными реакцией других, говоря:

– Но он же прав, разве нет?

Я не смогла удержаться и посмеялась вместе с ними. В действительности я поняла, что такое приглашение кажется мне соблазнительнее, чем приглашение Гунтарда в «Солнечную обезьяну». Парни, покрытые пылью от мела, спорящие и строчащие тригонометрию за столом, казались мне знакомыми, словно коллегиум святого Берта привлекал людей, больше всего похожих на саарантраи. Я дружелюбно похлопала по его плечу и сказала:

– Честно, я хотела бы остаться. На будущее: не недооценивай соблазнительную силу математики. Если я приду снова, то буду писать на столах вместе с вами.

Его друзья приветствовали его возвращение за стол, вопя и поднимая тосты за его храбрость. Я улыбнулась самой себе. Сначала те пожилые рыцари, а теперь вот это. Я явно была любимицей всего Горедда. Я засмеялась от этой мысли, а смех придал мне храбрости окунуться в ночь, уходя прочь от тепла этого собрания.

Когда я добралась до замка Оризон, было уже достаточно поздно, и я не знала, где мне искать Люсиана Киггза. Я решила, что могу проверить Голубой салон, в котором принцесса Глиссельда, вероятнее всего, устраивала свой миниатюрный вечер. Но я боялась, что пахну таверной – или хуже, квигутлами – а к тому времени, как я помоюсь и переоденусь, будет слишком поздно, и все отправятся спать.

Я была умнее. Я просто не хотела туда идти.

Я отправилась в свои покои и написала Киггзу записку:

Ваше Высочество,

Я поговорила с Ормой, но, увы, он не смог опознать дракона-бродягу по описанию рыцарей. Однако я забыла упомянуть, что рыцари утверждали, будто один из них, сэр Джеймс Пискод, специализировался на опознании драконов во времена войны. Сэр Джеймс был на месте тем вечером, когда прилетел бродяга, и, возможно, он узнал его. Думаю, стоит спросить его.

Надеюсь, вы не стали откладывать разговор с Эскар в надежде, что я вернусь с полезной информацией. Прошу прощения за расплывчатые описания Ормы.

Я не смогла придумать, как подписаться. Любой вариант казался слишком фамильярным или смехотворно официальным. Я решила в пользу второго, учитывая обращение. Я остановила пажа в коридоре и отдала письмо ему. Пожелала всем своим гротескам спокойной ночи и рано отправилась спать. Завтрашний день станет самым долгим из долгих дней.

Солнце поднялось в пестром небе, розово-сером, как брюхо форели. Служанки колотили в мои закрытые двери еще до того, как я закончила умываться. За завтраком зал гудел от нетерпения. Зелено-пурпурные флаги Белондвег, первой королевы Горедда, развевались на каждой башенке и спускались длинными полотнами с городских домов. Очередь из карет растянулась от самого Каменного двора до подножия холма замка: сановники прибывали со всех Южных земель. Никто не смел пропустить такую редкую возможность встретиться с Ардмагаром Комонотом в человеческой форме.