Рейчел Хартман - Серафина [litres]

– Разве вам не нужно быть в каком-нибудь официальном месте? – беззаботно спросила я, застегивая туфли. Я пыталась казаться забавной, но боялась, что он услышит каприз в моем голосе.

Он поднял брови:

– На самом деле нужно. Но еще я ответственен за безопасность, а здесь поднялась суматоха, когда ты упала. Сельда пообещала охранять мою тарелку. Я проведу тебя вниз, если хочешь.

– Я не хочу есть. – Меня не тошнило, спасибо всем святым. Я села и потерла глаза, моя голова все еще болела. – Вы получили мою записку? – спросила я.

Он выпрямился.

– Да, спасибо. Кажется, что твои вчерашние попытки были такими же пустыми, как и мои. У меня не получилось поговорить с Эскар. Она отправилась в форт Дьюкомб с остальными членами посольства, чтобы дождаться прибытия Ардмагара.

Я спросила:

– Знает ли посольство об истории рыцарей?

Люсиан надул щеки и выдохнул.

– Бабушка встретилась с послом Фульдой до его отъезда и рассказала о «слухах».

– Слухах? – спросила я в потрясении. – Она не верит в то, что сэр Карал видел дракона?

Киггз раздраженно покачал головой:

– Мне больно об этом говорить, но она не хочет верить в то, что драконы посмели нарушить Мирный Договор. Все ее правление держится на одной идее: мы можем доверять драконам. И она отказывается рассматривать возможность того, что неизвестный дракон без разрешения спокойно летает по нашей территории и, более того, что убийство дяди Руфуса связано с ними – без кучи неопровержимых доказательств.

– Монета Ормы… – начала я.

– Ни в чем ее не убедила, – сказал он, барабаня пальцами по спинке стула. Его ногти были короткими, как будто он грыз их – неожиданная привычка для капитана стражи. Принц задумчиво прищурился: – И твой учитель не смог описать саарантраса Имланна?

– Голубые глаза, светлые волосы, – сказала я. – Это описание подходит двум третям придворных Ниниса.

– Оно подходит всем нинийцам, включая рыжих и половину высокогорного Самсама, – ответил принц. – Но нет причин думать, что он при дворе, так? Где, по мнению Ормы, он может быть?

– Он, конечно, понятия не имеет. Орма знает только, что Имланн присутствовал на похоронах.

Киггз помахал пальцем перед моим лицом.

– Мы с Сельдой это обговорили. Мы думаем, что твоя идея пойти навестить сэра Джеймса и рыцарей…

Шум внизу прервал его. Группа дворцовой стражи вошла в зал. Они встали по стойке смирно при виде Киггза в галерее.

– Капитан! Королева очень недовольна тем, что вы игнорируете вежливое обращение к нашим…

– Я скоро приду, – сказал Киггз, поднимаясь. Люсиан повернулся ко мне, прося прощения. – Мы не закончили. Оставьте мне четвертый танец на балу.

Я отсчитала порядок танцев.

– Павана?

– Идеально. Тогда и поговорим. – Он поднял руку, словно хотел по-солдатски хлопнуть меня по плечу, но потом ловко заменил жест вежливым поклоном. И отправился на обед с Ардмагаром.

Я сидела там еще несколько мгновений, в моих мыслях царила неразбериха. Я приняла приглашение на танец. Я не умела танцевать, по мнению любого. Кроме того, не мне полагалось танцевать с принцем, любым, даже тем, кто, казалось, забывал о разнице социальных статусов. Кто, как казалось, необъяснимым образом считал меня человеком, достойным доверия.

Я прижала лоб к холодной каменной балюстраде. Он считал меня нормальной, и из-за этого я чувствовала себя нормальной, а это было жестоко. Я бы могла развеять эту иллюзию за мгновение, подняв рукав. Зачем жить в страхе, что однажды он посчитает меня отвратительной, если я могу помочь этому случиться прямо сейчас? Я сунула руку под завязки левого рукава, чувствуя холодные пластины, острые зубчатые края, мое физическое уродство. Ненавидя его.

Почему воспоминание нахлынуло на меня так внезапно? Было ли это еще одно воспоминание-жемчужина, как то, что спровоцировал Орма, представ передо мной в своем естественном облике? Остались ли еще такие? Была ли моя голова полна хвороста, который только и ждал искры?

Я встала, дрожа, и материнские слова вернулись ко мне: « Я не могу жить среди тех, кто считает меня сломанной» . Меня раздражала ее надменность и удачливость.

– Дело в том, мама, что ты не была сломанной, – пробормотала я, словно она стояла прямо рядом со мной. – А я – да. И это ты сделала меня такой.

В моей голове шкатулка дернулась, как нечто живое.

Я вернулась в свою комнату для отдыха, убедившись, что проснусь вовремя, чтобы переодеться в официальный гупелянд. Он был каштанового цвета с черной вышивкой. Я добавила в знак уважения к принцу Руфусу белый пояс и постаралась сделать красивую прическу, потому что комментарии Глиссельды меня смутили. Я переделывала ее много раз, но все равно осталась недовольна результатом. В конце концов я в раздражении распустила волосы и надела красивые сережки, как извинение перед теми, кому было не все равно. Помимо серьги, которую мне дал Орма, у меня было немного украшений. Я подумывала украсить ей волосы – она стала бы интересным дополнением, и никто из людей не узнал бы ее – а саарантрас мог бы понять, что ее изготовил квигутл. Поэтому я оставила ее в комнате.

Мы готовили этот приветственный концерт больше месяца, но сам размах действия все еще поражал меня. Возможно, все казалось более впечатляющим в свете сотен свечей, или ликующая аудитория придала выступлению определенный блеск, не знаю, но благодаря какой-то магии в воздухе все прошло хорошо. Никто не опоздал и не попал в неприятности, никто не упал со сцены. Если кто-то и сфальшивил, то, несмотря на это, все прозвучало правильно, ведь музыканты играли с поразительной уверенностью.

Убедительность – секрет выступления. Правильная нота, сыгранная неуверенно, звучит плохо, но если играешь смело, никто не станет задавать вопросов. Кто-то верит, что в искусстве есть правда – а я верю, что начинает волновать то, как исполнение похоже на ложь. Возможно, ложь сама по себе – вид искусства. Я думала об этом больше, чем нужно.

Ардмагар сидел в первых рядах по центру, перед выступающими на сцене. В его ясном взгляде искрился интерес. Я наблюдала за ним из-за занавеса во время соло Гунтарда на гобое [26], пытаясь сопоставить его взгляд сейчас с тем, что видела во время лекции в Главном Гнезде. Для кого-то настолько уверенного в токсичности человеческих эмоций он явно наслаждался происходящим.

Глиссельда сидела рядом с Комонотом как украшение, ее мать расположилась с другой стороны от генерала. Я видела королеву, даму Окра и Виридиуса, но не находила Киггза, пока не посмотрела в глубь зала. Он стоял в дальней части помещения и контролировал стражу, одним глазом следя за выступлением, а другим – за порядком. Судя по выражению его лица, это была изнурительная работа.