Рейчел Хартман - Серафина [litres]

Кровать из перьев перестала пытаться поглотить меня. Казалось, она стала скорее облаком, несущим меня к какому-то яркому откровению: она показала мне существование группы заговорщиков против Ардмагара. Каким бы трудным ни был его характер, как бы Киггз ни презирал меня или Ардмагар ни осуждал, я не могла позволить этим словам копиться во мне.

Но кому могла я рассказать?

Киггз злился на меня. Глиссельда станет гадать, откуда я узнала и почему не рассказала раньше. Думаю, я могла бы солгать и сказать, что Орма только что сообщил мне, но от одной лишь мысли об Орме мне становилось нехорошо.

Мне нужно рассказать ему. Я поняла, что он хотел бы знать об этом.

Я встала с первым лучом солнца и села за спинет, обхватив себя руками, пытаясь укрыться от утренней прохлады. Я сыграла аккорд Ормы, не зная, ответит ли он, или уже отправился в неизвестные края.

Котенок ожил.

– Я здесь.

– Это восемьдесят три процента того, что я хотела узнать.

– В чем состоят остальные семнадцать?

– Когда ты уходишь? Мне нужно поговорить с тобой.

За этим последовала пауза, прерываемая постукиванием, словно он собирал свои книги. Если он собирался взять с собой все, то ему повезет, если он отправится в путь хотя бы через неделю.

– Помнишь того новокожего, которого мне навязали? Он все еще здесь.

Псы святых.

– Разве тебя не посчитали неподходящим учителем для него?

– Либо никому нет дела до того, что из-за меня он отклонится от нормы. А это возможно, учитывая какой он бесполезный. Либо они считают, что он поможет мне собраться, что неправда.

Котенок проворчал, а затем мой дядя четко произнес:

– Нет, ты не помогаешь.

Я сочувственно улыбнулась, глядя на глаз котенка.

– В ответ на твой вопрос, – наконец произнес он, – я отправлюсь домой к хирургам через три дня, во время вашего Нового года, после того как все упакую . Я сделаю именно то, чего требует закон . Меня поймали, осудили, и других вариантов нет.

– Мне нужно поговорить с тобой наедине. Я хочу попрощаться, пока ты все еще помнишь меня.

Наступила долгая пауза, и на мгновение я подумала, что он ушел. Я беспокойно постучала по глазу котенка, но наконец он произнес слабым голосом:

– Прошу прощения, смехотворная гортань этого тела сжалась, но, кажется, снова функционирует. Ты придешь завтра в город с остальным двором, чтобы посмотреть Золотые пьесы?

– Не могу. Завтра генеральная репетиция концерта на годовщину Мирного Договора.

– Тогда не знаю, как найти возможность поговорить с тобой. Думаю, здесь я должен громко выругаться.

– Сделай это, – подначивала его я, но в этот раз он действительно ушел.

Я раздумывала над его странными акцентами на слова, пока ухаживала за своей чешуей, одевалась и пила чай. Возможно, я стала свидетелем рождения драконьего сарказма. Жаль, что я не знала, как работает устройство спинета, потому что могла бы записать высказывание для будущих поколений драконов в учебных целях: Дети, это была храбрая попытка, но не очень удачная.

Я попыталась посмеяться, но смех прозвучал пусто. Он уходил. Я не знала, когда, куда и как надолго. Если Орма сбегал от Цензоров, то не мог рисковать оставаться рядом со мной. Он уйдет навсегда. У меня может и не быть возможности попрощаться.

Что-то изменилось за день, который я провела в постели. Коридоры лишились смеха, все занимались своими делами хмуро и беспокойно. Видимо, дракон, свободно летающий возле деревни, никому не пришелся по душе. Пока я направлялась на завтрак, то заметила, что люди забегали в соседние комнаты, старались не встречаться со мной взглядом или желать доброго утра, если сталкивались со мной в коридоре.

Никто же не винил меня? Я нашла Имланна, но не я послала за ним маленький ард. Это решение королевы и совета. Я говорила себе: мне все это только кажется, пока не зашла в северную башню в обеденный зал, и вся комната затихла.

Между Гунтардом и худощавым игроком на сакбуте появилось бы свободное место на скамейке, если они сдвинулись бы на пару сантиметров.

– Простите, – сказала я, но они притворились, что не слышат. – Мне бы хотелось здесь сесть, – продолжила я, но перед ними были, видимо, очень интересные миски с зерновой кашей, и они не смогли оторвать от них взгляда. Я подняла юбки и переступила через скамейку совсем не как леди. Тогда они поспешили убраться подальше. Игрок на свирели посчитал, что его завтрак не такой захватывающий, и оставил его остывать на столе.

Я не смогла поймать даже взгляда слуги. Никто за столом не смотрел на меня. Я не могла этого вынести: эти ребята были если не друзьями, то коллегами и авторами моей триумфальной песни. Это же что-то значило.

– Выкладывайте, – сказала я. – Что я сделала, чтобы заслужить это молчание?

Они косо переглянулись. Их взгляды метались с предмета на предмет. Никто не хотел говорить первым.

Наконец Гунтард спросил:

– Где вы были прошлым вечером?

– В постели, спала, набиралась сил после прошлой бессонной ночи.

– А, да, ваша героическая экспедиция по поиску дракона-бродяги, – сказал тот, что играл на крумхорне, ковыряясь в зубах костью лосося. – Ну, теперь вы дали драконам повод свободно бродить по Горедду, а принцессе Глиссельде – повод нас жалить!

– Жалить? – Все музыканты за столом подняли забинтованные пальцы. Некоторые ими показали грубые жесты. Я пыталась не воспринимать это на свой счет, но это было нелегко.

– Инициатива принцессы по проверке вида, – проворчал Гунтард.

Был один из способов определить саарантраса: серебряная кровь. Глиссельда пыталась найти Имланна, если он действительно прятался при дворе.

Играющий на лютне угрожающе помахал своей рыбной вилкой.

– Посмотрите на нее, она не позволит, чтобы в нее тыкали!

Драконы не краснеют, а бледнеют. Мои красные щеки могли бы развеять все сомнения, но, конечно, нет. Я ответила:

– Я с радостью позволю. Просто я впервые слышу об этом.

– Я же сказал вам, тупицы, – сказал Гунтард, обнимая меня за плечи и внезапно встав на мою защиту. – Неважно, что говорят слухи, наша Фина не дракон!

Все внутри меня оборвалось. Голубая святая Пру. Существовала большая разница между слухом «не хочет, чтобы в нее тыкали, как во всех остальных» и «говорят, она скрывающийся дракон». Я пыталась говорить беззаботно, но получилось немного визгливо:

– Что за слухи?

Никто не знал, кто это начал, но слухи вчера разнеслись по двору, как пожар по летним полям. Я была драконом. Я отправилась не охотиться на дракона, а предупредить его. Я говорила на Мутья. Я обладала незаконными устройствами. Я специально подвергла принца опасности.