Рейчел Хартман - Серафина [litres]

– Я попросил Линн преподавать в Святой Иде, где в то время работал директором. Она сказала, что не может. Она сама была студенткой, заканчивающей свои исследования. Я спонсировал ее прошение об освобождении от колокольчика, чтобы она могла продолжать свои исследования здесь, не пугая библиотекарей или своих учеников, потому что надеялся – она станет учить. Это казалось идеальным вариантом.

Я поняла, что отчаянно хочу дать ему пощечину, словно он причина моих неприятностей.

– Все не было так идеально.

– Когда я оглядываюсь назад, это не кажется удивительным. Твоя мама действительно могла сойти за человека, она была поразительной. Ее не беспокоили изящество, скромность или другие оттенки глупости. Она была сильной и практичной и не терпела всякой чепухи. Если бы меня интересовали женщины, даже я смог бы полюбить ее. Академически, конечно, как идею, что кто-то может перевернуть весь мир с помощью достаточно длинного рычага. Кто-то бы смог, но не вышло. Закрой рот, милая.

Мое сердце болезненно билось.

– Вы знали, что она саар, а мой отец человек, и никому не сказали?

Он поднялся на ноги и похромал к окну.

– Я даанит. Я не стану критиковать любовные дела других.

– Как ее спонсор, разве вы не должны были отчитаться перед посольством, прежде чем все зашло слишком далеко? – спросила я голосом, полным слез. – Не могли предупредить моего отца, по крайней мере?

– В ретроспективе все кажется таким очевидным, – тихо сказал он, изучая пятно на своей незаправленной льняной рубашке. – В то время я был просто рад за нее.

Я сделала неровный вдох.

– Почему вы сейчас мне об этом говорите? Вы не решили…

– Отказаться от несравненной ассистентки? Ты считаешь меня безумцем, девочка? Почему, как ты думаешь, я предупреждаю тебя о проверке крови? Мы отправим тебя куда-нибудь или найдем надежного человека наверху, который сможет сохранить секрет. Принц…

– Нет, – сказала я слишком поспешно. – Нет необходимости. Моя кровь такая же красная, как и ваша.

Он вздохнул.

– Значит, я взял и рассказал, как восхищаюсь тобой, просто так. Теперь, думаю, ты сможешь свободно лентяйничать с чувством собственной важности!

– Виридиус, нет, – сказала я, ступая к нему и в порыве целуя его лысеющую голову. – Я знаю, что это ваша работа.

– Чертовски верно, – проворчал он. – И я точно ее заслужил.

Я помогла ему забраться обратно на диван от подагры, и он закончил диктовать основную тему и две подтемы композиции, идею того, как они перетекают одна в другую, и необычное музыкальное переложение. Сначала я все записывала машинально: мне понадобилось время, чтобы прийти в себя после откровений Виридиуса о моей матери. Но музыка сначала успокоила, а потом восхитила меня. Внутри я смотрела, открыв рот, словно деревенская девчонка, в первый раз попавшая в собор. Здесь были возносящиеся опоры и окна, колонны и своды, более прозаические структурные элементы, и все это служило одной цели, объяснить и улучшить величественное пространство внутри, такое возвышенное и поразительное место, как архитектура, создавшая его.

– Я подозреваю, что ты не воспринимаешь меня всерьез, – проворчал Виридиус, пока я чистила ручки и готовилась уйти.

– Сэр? – спросила я, расстроившись. Я провела последний час, восхищаясь его творчеством. По моему мнению, это значило «принимать кого-то всерьез».

– Ты новенькая при дворе и, возможно, не понимаешь, как можешь навредить. Уходи, девочка. Нет ничего постыдного в стратегическом отступлении, пока ждешь, когда скандал, этот чертов василиск, обратит свой иссушающий взор на кого-то другого – особенно если тебе в действительности есть что скрывать.

– Я запомню это, – сказала я, сделав книксен.

– Нет, не запомнишь, – пробормотал он, когда я развернулась, чтобы уйти. – Ты слишком похожа на свою мать.

Дневной свет погас невероятно рано, и в этом ему помогло полотно облаков. Снова пойдет снег. После целого дня поручений и заданий у меня остался только урок с принцессой по игре на клавесине. У нее самой сегодня был безумный день. Она была занята долгом, связанным с советом. Пять посланников находили меня на протяжении дня, постоянно прося о переносе урока, пока он не занял время ужина. Когда я подошла к южной светлице, меня перехватил последний посланник. Должно быть, я закатила глаза, потому что он высунул язык перед тем, как поспешить дальше по коридору.

Записку явно продиктовали. В ней было написано:

«Принцесса просит, чтобы вы встретились с ней внизу во второй прачечной. Это срочно. Приходите немедленно».

Я моргнула, глядя на пергамент в смятении. Зачем Глиссельда захотела встретиться в таком темном месте? Может, она боялась, что нас подслушают?

Я отправилась по лестнице для слуг в узкие проходы вниз. Прошла под большим залом и государственными палатами, мимо хранилищ, комнат для слуг и мрачной закрытой главной башни. Миновала душную прачечную, но это была не та – или я так решила из-за отсутствия принцессы Глиссельды. Я спросила прачку, которая направила меня дальше по коридору во тьму.

Я добралась до печи – части отопительной системы под полом для ванной королевы. Трое покрытых грязью мужчин бросали уголь в ее пасть, что неприятно напомнило мне об Имланне.

Мужчины уставились на меня, опершись о лопаты и широко улыбаясь мне беззубыми улыбками.

Я остановилась, в нос ударил тяжелый запах угля. Я правильно шла в прачку? Никто же не захочет носить одежду, постиранную в такой близости от угольного дыма.

Я подумывала попросить работников печи подсказать направление, но в их виде было что-то зловещее. Я смотрела, как они засыпают уголь в печь. И словно не могла отвернуться. Мое лицо обдавало жаром даже с такого расстояния. Их силуэты напоминали темные дыры в неистовом свете пламени. Едкий дым заполнил всю комнату, отчего мои глаза и легкие стало жечь.

Это было похоже на Инфернум – мучения души, отвергнувшей свет Небес. Почему-то вечная боль все еще считалась предпочтительнее отсутствия души. Не уверена, что понимала почему.

Я повернулась спиной к адскому зрелищу. Темная фигура с рогами выступила ко мне из тьмы.

К моему удивлению, это была леди Коронги. Я испугалась ее из-за двух пиков старомодного головного убора.

– Это вы, мисс Домбег? – спросила она, глядя так, словно не могла сфокусировать взгляд. – Кажется, ты заблудилась, дорогая.

Я засмеялась от облегчения и сделала реверанс, но не решилась сознаться, что где-то здесь встречаюсь с принцессой.

– Я иду на музыкальный урок Глиссельды.

– Ты выбрала странный путь. – Она глянула на грязных троглодитов позади меня и с отвращением сморщила напудренный нос. – Пойдем, я покажу тебе путь назад. – Она стояла, ожидая меня. Ее левый локоть выпирал, словно крыло цыпленка. Я решила, что должна взяться за него.