Илья Юдачёв - Хроники ворона [Книга первая] [СИ]

– Не будем обсуждать, как нам нужно было поступить, ибо мы уже поступили неправильно. Норман воссоединился со Скельтом, плохо это или хорошо. Мы будем вспоминать о них в свободные минуты. Но говорю сразу: в ближайшее время их не предвидится. Дела у нас не закончились. Перейдем к ним. Все же помнят Альвина Гроциуса?

– Еще бы. С этого все и началось. – буркнул Бенедикт.

– Отлично. Мы убили не совсем того человека. Истинной целью должен был стать Давен, родной брат нашего короля. Альвин Гроциус был его двойником.

Наемные убийцы в непонимании уставились на Конрата:

– Он же давным-давно умер. – удивился Трэч, нахмурив брови и припомнив уроки истории.

– Нет, он выжил. Как это случилось, не знаю, король об этом не сказал. В любом случае Давен объявился и является нашей следующей целью. Разумеется, за щедрое вознаграждение.

– И где нам его искать? – спросил Бенедикт.

– Он бросил королю открытый вызов. Он уже захватил Гредис и предлагает Лютеру уступить ему трон.

– А как же Зоран? Разве это не важнее для нас в этот момент? Он отправил на тот свет двоих дорогих нам людей и ходит себе живой и здоровый! Пьет и по борделям шастает, видите ли! Мы так и будем закрывать на это глаза?

Конрат тяжело посмотрел на южанина. Магистру не нравилось, когда с ним спорят. Бенедикт сразу успокоился.

– Я просто… просто мне не хватает близнецов. – С горечью произнес он.

Тут к разговору подключился Бирг. И своей речью он вернул южанину надежду на возмездие.

– Перед тем, как мы с Норманом скрестили с Зораном мечи, чертов предатель рассказал нам почему вступился за Альвина Гроциуса в момент покушения. Оказалось, что тот когда-то спас Зорану жизнь. Вернее не сам Альвин Гроциус, а Давен, как мне думается. И как считаете, к кому пойдет Зоран, когда ему надоест отбивать пороги борделей и кабаков? Ригерхейм находится на пороге гражданской войны, в которой каждому придется занять чью-то сторону. И я не думаю, что у Зорана в данном случае есть выбор. Не удивлюсь, если он уже находится на пути в Гредис.

Убийцы просияли, поняв, что за одну вылазку могут и отправить на тот свет Давена, и, что более важно, отомстить предателю.

– Отправляемся немедленно. Кай, ты тоже. Смысла следить за чародейкой больше нет. – сказал Конрат.

– Пора сделать то, что должно. – вторил магистру Бенедикт.

За ней не следили уже три дня – чародейка это чувствовала. Но все же она продолжала вести себя так, будто на нее все еще смотрели внимательные глаза Воронов. И игра ее была безупречной. Аделе необходимо было казаться искренней.

– Ах, Малли! Как вы догадались, что гортензии – мои любимые цветы? – Адела, любимыми цветами которой по-прежнему были алые розы, поднесла бутоны подаренных маркизом гортензий к своему очаровательному носику и сделала глубокий вдох, изобразив неподдельное удовольствие.

– В любой другой ситуации я бы ответил, что это из-за моего богатого опыта общения с женщинами, однако с вами, Адела, знание других женщин вряд ли можно назвать преимуществом.

– Почему же, маркиз?

– Вы весьма отличаетесь от любой известной мне особы. И я нахожу это более чем интригующим и, несомненно, притягивающим.

«Поверь, маркиз, это ненадолго».

Адела изобразила смущение, с кокетливой улыбкой опустив голову.

– Вы вгоняет меня в краску, маркиз. – лицо чародейки, однако, оставалось молочно-белым.

– При виде вас я просто не могу удержаться от комплиментов. Вы сами провоцируете меня на них своей ослепительной красотой.

– Ах, маркиз, если бы все мужчины были такими же галантными, как вы!

Малли фон Кройс ухаживал за Аделой с того самого момента, как она отвергла Зорана. Максимально близко чародейка, однако, маркиза не подпускала, но надежды тот не терял, видя и чувствуя, как с каждым днем она симпатизирует ему все больше. Самоуверенный молодой дворянин не сомневался – скоро он добьется этой женщины.

Они гуляли по Белому парку, тому самому, в котором Адела оставила Зорана с разбитым сердцем. Они подошли к фонтану, тому самому, около которого чародейка цинично оттолкнула того, кто был ей по-настоящему дорог. Она никогда не простит этого королю и убийцам со Скалы Воронов. Она никогда не простит этого и Малли фон Кройсу, который, вне всяких сомнений, в курсе происходящего. Адела поклялась, что доберется до каждого из них и заставит заплатить за ту боль, которую вынужденно причинила самому близкому ей человеку.

Сердце чародейки сжалось, когда она с маркизом оказалась на том самом месте, где последний раз видела Зорана из Норэграда. «Всему свое время», так она любила говорить. И время советника короля настало.

– Малли, я замерзла. Может, пойдем ко мне домой? – тут она вдруг изобразила стыд и продолжила после очень короткой паузы. – Что же я такое говорю? Кончено же вы не согласитесь, простите меня за эту глупость.

Маркиз не поверил своим ушам. Его душа пела от радости, когда он произнес:

– Как вы могли такое подумать, Адела? Конечно же, я соглашусь разделить с вами этот вечер, это все о чем я только мог мечтать. И я безмерно рад, что желание это оказалось обоюдным.

– Правда? Я надеюсь, вы делаете это для меня не из вежливости?

– В последнюю очередь из вежливости, уверяю вас.

Адела мило улыбнулась.

– Тогда пойдемте скорее.

Огромных размеров спальня Аделы располагалась в самом дальнем углу ее дома. В этой комнате не было окон: чародейка предпочитала, чтобы место для двоих было максимально сокрыто от глаз. Она привела сюда Малли фон Кройса после короткого ужина с мясом и вином. Когда они оказались внутри, Адела произнесла:

– Малли, закройте за собой дверь.

Маркиз повиновался, после чего снова повернулся лицом к Аделе в предвкушении долгожданных удовольствий. Он сделал шаг ей навстречу, не сводя глаз с кокетливой улыбки и намереваясь как можно скорей прильнуть к губам, а затем стянуть с нее платье и…

Ее лицо внезапно сделалось жестким. Даже жестоким. Маркиз замер на расстоянии вытянутой руки от чародейки, не в силах сделать больше ни шага. Ноги перестали его слушаться. Адела сделала движение рукой в сторону Малли так, словно толкала невидимое препятствие. Маркиза подняло в воздух. Адела сделала еще одно движение рукой и советник короля впечатался в стену, после чего остался висеть на ней подобно трофею убитого хищника в доме какого-нибудь охотника.

Он пытался шевелить ногами и руками, пытался нащупать ступнями пол, но это оказалось невыполнимым: его словно прибили к стене на высоте в половину человеческого роста.

Когда Адела заговорила на каком-то неведомом и ужасающем языке, почти все свечи в спальне погасли. Горящими остались лишь несколько, обеспечив тусклое освещение. Тем не менее чародейку Малли видел хорошо, и это было воистину жуткое зрелище: ее длинные белые волосы тянулись к лицу маркиза и излучали потусторонний холод, лицо Аделы и без того бледное, вовсе стало воплощением смертельной белизны, а голубые глаза казались двумя льдинками, в которых застыло зло.