Джон Норман - Моряки Гора

— Ну что, Ты готов умереть? — осведомился Серемидий.

— Я безоружен, — напомнил я.

Он сбросил портупею ножен с левого плеча и, удерживая их, с небрежной лёгкостью вытянул свой меч. Судя по тому, как беззвучно это было сделало, ножны изнутри были подбиты мехом. Оружие с такими ножнами весьма распространено среди Ассасинов. Это позволяет бесшумно обнажить клинок, хотя и немного замедляет его выхватывание. Ножны Серемидий вручил своему товарищу, державшему его плащ. Когда не грозит немедленная опасность, перевязь меча обычно носят перебросив через голову, поперёк тела, с правого плеча на левое бедро, что обеспечивает большее удобство ношения оружия. Если же местность кажется опасной, портупею обычно размещают на левом плече. Таким образом, выхватив меч, от ножен и перевязи можно мгновенно избавиться, как от помехи, которую, к тому же, может схватить противник.

В руке Серемидия был гладий, обоюдоострый клинок, порядка восемнадцати дюймов длиной, достаточно длинный, чтобы не подпустить неприятеля с ножом, достаточно короткий, лёгкий и удобный, чтобы обходить защиту более длинного и тяжёлого оружия.

— Пять дней тому назад, — сказал Серемидий, обращаясь к толпе вокруг него, — мы подверглись ничем не спровоцированному нападению косианских пиратов, попытавшихся поджечь наш корабль. Мы приняли бой. Мы сражались. Мы победили. И горе побеждённым. Те, кто не утонул, были казнены, правда с одним исключением. Этого слина, что стоит перед вами, вместо того, чтобы зарезать и отдать голодным детям Тассы, по ошибке оставили в живых, и теперь этот грязный неисправимый преступник оскверняет наш корабль своим присутствием.

— Меня зовут Каллий, — не повышая голоса, заговорил я. — Мой Домашний Камень — камень Джада на Косе. Возможно, некоторые из здесь присутствующих делят этот Домашний Камень со мной. Я был гребцом на косианской патрульной галере «Метиох», из Тельнуса. Мы не пираты. Вы зашли в косианские воды. Мы погнались за вами, чтобы провести расследование. Стреляли мы в вас уже обороняясь. Если в сложившейся ситуации кто и был прав, то это скорее мы, а не вы. Думаю, у горы нет особых причин бояться камня, как и у тяглового тарлариона опасаться полевого урта.

Серемидий повернулся ко мне, смерил взглядом, и его лицо исказила кривая улыбка.

Есть люди, которым нравится убивать, и у меня не было никаких сомнений, что Серемидий, слывший первым мечом среди таурентианцев, был одним из них. С другой стороны, будь на моём месте кто-нибудь другой, кто не знал его по Ару, я сомневаюсь, что он был бы столь обеспокоен мною и так рьяно стремился бы увидеть мою кровь. Я, как и рабыня Альциноя, был свидетелем, могущим опознать в нём прежнего капитана таурентианцев, предателя и центральную фигуру заговора, занимавшего высшую должность в Аре в период правления марионеточной Убары, Талены, одного из тех, чья голова, как и голова Талена и бывшей Леди Флавии из Ара, была оценена в круглую сумму. Я не забыл, его настойчивые требования моей смерти во время вчерашнего допроса. Возможно, он уже убил бы меня ещё тогда, если бы не вмешательство тарнсмэна, Тэрла Кэбота. Очевидно, я представлял для него значительную угрозу, по крайней мере, в его воображении. Несомненно, окажись я на его месте, то скорее всего опасался бы не меньше. Я окинул взглядом Тассу, желая в последний раз полюбоваться на неё. Но она выглядела беспокойной, холодной и мрачной, слой низких облаков, нахмуренными бровями разрастался над горизонтом на севере.

— Я, Рутилий из Ара, — заявил Серемидий, — не готов мириться с присутствием среди нас врага. Кто может знать, кого этот слин подкараулит во сне и перережет ему горло? Вы хотите делить воду и пищу, добычу и рабынь, с тем, кто собирался сжечь вас заживо или скормить акулам? Вы готовы жить бок обок с непримиримым врагом, человеком, желающим вашей смерти?

Мне показалось интересным, что Серемидию, похоже, требовалось оправдание для запланированного им убийства. Это было совсем не так, как в Аре, что наводило на мысль, что здесь он не был капитаном, и ему приходилось проявлять определенную осторожность. Мне было за что поблагодарить судьбу. Похоже, закон меча здесь не работал, или, по крайней мере, это был закон не его меча. Толпу, собравшуюся вокруг, насколько я мог судить, не волновали наши обвинения и оправдания, нападки и защита, и всё такое, их больше интересовало то, что должно было за этим последовать. Мне вспомнилось, как в бытность мою в Аре я вместе с товарищами, иногда приходил по утрам понаблюдать, как Серемидий устраивает смертельные поединки.

— Что-то я не вижу здесь судьи или суда, — заметил я.

— Это и есть суд, — усмехнулся Серемидий, — а я — судья.

— Я так не думаю, — послышался вежливый голос.

Обернувшись на голос, я увидел стоящего там пани, которого, как я позже узнал, звали Лорд Нисида. Трудно сказать, сколько он был там стоял и что успел услышать. Я сразу вспомнил его слова о том, что сегодня будет день, в который должно решиться жить мне или умереть.

Меня порадовало присутствие здесь Лорда Нисиды. Одет он был в странную распашную одежду с короткими, широкими рукавами. Из-за его пояса торчали рукояти двух мечей. Ещё вчера я ощутил, и сегодня, судя по тому, с каким почтением на него смотрели, только убедился, что это был человек облечённый полномочиями. Я понятия не имел, сколько времени мне осталось жить, особенно учитывая присутствие этой августейшей особы, так что решил не терять времени и, указав на Серемидия, заговорил, решительно, ясно и громко:

— Его зовут не Рутилий из Ара!

Серемидий немедленно метнулся ко мне. Сначала я увидел, как блеснул свет на опускающемся на меня клинке, а потом раздался звон стали, и перед моими глазами брызнули искры. Его меч встретился с другим мечом, подставленным тарнсмэном. Серемидий отступил, настороженно водя клинком, остриё которого покачивалось словно голова потревоженного, свернувшегося для броска оста.

— Здесь много тех, — невозмутимо сказал Лорд Нисида, — кого в других местах знают под другими именами. Телохранитель Лорда Окимото, по своему желанию стал среди нас Рутилием из Ара. Это приемлемо для нас, и не должно вызывать вопросов. Если тебе известно другое имя, под которым его знали в другое время или в другом месте, не стоит произносить его. Этот корабль, и наша миссия, теперь стали нашим миром. То, что было бы важно в другом месте, здесь не имеет никакого значения. А всё, что происходит здесь, не касается всего остального мира.

— Я понял, — кивнул я.

— Итак, — пристально посмотрел на меня Лорд Нисида, — как его зовут?

Я бросил взгляд на своего противника и сказал:

— Это Рутилий из Ара.

Серемидий улыбнулся.