Джон Норман - Моряки Гора

На правый борт установили два запасных весла в замен сломанных, ещё пару нам пришлось переставить с левого, к одному из последних были приставлены мы с Лицинием Лизием. Теперь я мог рассмотреть галеру стоявшую справа в каких-то нескольких ярдах от нас. Командовал там Серемидий. Мне вспомнились мои товарищи с «Метиоха». По вине этого человека ни один из них не был взят на борт корабля Терсита. Капитаном же нашей галеры был назначен Пертинакс, воин, товарищ, а быть может даже друг, командующего тарновой кавалерией Тэрла Кэбота. Кроме того, этот Пертинакс, с некоторыми другими, был учеником молчаливого Нодати, о ком я знал очень немного, за исключением того, что он был признанным мастером меча. Первый раз я увидел его во время бунта, а потом, время от времени, видел его сидящим на открытой палубе со скрещенными ногами, неподвижным как статуя, глядящим прямо перед собой. Он мог просидеть так очень долго, ан а то и два за раз. Иногда, встав на ноги, он выхватывал из-за пояса два своих изогнутых меча, и вступал в бой с невидимыми противниками. Признаться, я считал его безумцем, но, честно говоря, я не хотел встретиться с ним на тропе войны.

— Гребите, гребите! — услышал я крик Серемидия и, обернувшись, увидел, как его линёк, грубая верёвка с узлом на конце, снова и снова, обрушилась на спины его гребцов. Увиденное мне, мягко говоря, не понравилось. Почему они не поднялись, не возмутились? Они же не были рабами, цепями прикованными к вёслам. Он были свободными людьми. Почему они не вскочили и не напали на него? Вероятно, потому, предположил я, он это был Серемидий. Быть может, он сам хотел подвергнуться нападению, поскольку его меч давно не чувствовал вкус крови. Возможно, он хотел подарить ему внезапный, яркий, возбуждающий глоток. Толстые канаты, соединявшие галеру с кораблём, с хлопком натянулись втугую. Вообще-то, ему следовало бы координировать свои усилия по буксировке с капитанами остальных галер, в частности с нашим. Был ли Серемидий на самом деле таким настойчивым и нетерпеливым, или же его скорее заботила возможность устрашить Пертинакса, нашего капитана и друга Тэрла Кэбота? Разумеется, среди нас было очень немного тех, кого слава меча Серемидия, бывшего командира таурентианцев, не склонила бы к неуверенности и любезности. Его боялись все, за исключением разве что Тэрла Кэбота. Серемидий, кстати, сначала затребовал меня в команду своей галеры, но Кэбот настоял на том, чтобы я был назначен в экипаж его Пертинакса. Снова и снова, в каких-то ярдах справа от меня слышались хлопки хлеставшего по спинам линька. Лично я не уверен, что безропотно снёс бы удары Серемидия. Думаю, именно это и было причиной того, почему он требовал передать меня в его подчинение. Он просто не сомневался, что я могу взбунтоваться, напасть на него, дав ему повод убить меня за неповиновение. При этом, как капитан, он оставался полностью в пределах своих прав и полномочий. Понятие дисциплины подразумевает, что каждый из нас обязан терпеть и повиноваться. Вот только не всегда это легко сделать. Всё же, как ни трудно было в этом себе признаться, я решил, что тоже вытерпел бы удары. Да, я снёс бы удары. Я предположил, что Серемидий, знал о моём страхе перед ним. Знал, и, тем не менее, получил бы некоторое удовлетворение от своей власти надо мной. У него не было особых причин для опасений, учитывая его умение с мечом, и положение при Лорде Окимото.

В очередной раз посмотрев за борт, я заметил среди срезанных, плававших между галерами лиан, в которых порой запутывались вёсла, треугольник акульего плавника. Они нет-нет, да и мелькали в воде, на мгновение высовываясь, прочерчивая тире на поверхности, а затем снова исчезая в глубине. Обычно плавник исчезает из виду плавно, уменьшаясь в размере, но на этот раз хищница была явно возбуждена. Мне сразу вспомнился тарларион, раненый несколькими енами ранее. Наверняка за ним потянулся кровавый след. Акулы Моря Вьюнов, хотя и имеют столько же жабр, сколько их родственницы из прибрежных и тропических регионов, весьма отличаются от них внешне. У них гибкое как у угрей тело, что, я полагаю, облегчает им движение среди переплетений водных растений.

Внезапно, впереди, ярдах в двадцати, в промежутке между галерами и многочисленными лодками, из воды в фонтане брызг буквально выпрыгнула гигантская туша раненного тарлариона. Треугольная голова, длинная шея, огромное тело, высунувшееся по самые конечности, широкие, похожие на вёсла, плавники, блестели в солнечном свете. Раздался оглушительный, полный боли, рёв чудовища и оно, подняв волну, быстро погасшую в переплетении вьюнов, снова исчезло под водой.

— Табань! — крикнул Пертинакс, и мы навалились на вёсла.

Наша галера замерла на месте, так же как и корабль Серемидия. Воды казались спокойными. Другие галеры, стоявшие правее нас, чтобы удержать ордер и не повернуть буксируемый корабль в свою сторону, повторили наш манёвр.

— Втянуть вёсла! — скомандовал Пертинакс.

Такой манёвр часто выполняется во время морского сражения, когда навала не избежать. Нам на это потребовалось не больше четырёх — пяти инов. Канаты, связывавшие галеры с кораблём, ослабли и провисли до воды. Вёсла убрали и на галере, которой командовал Серемидий. Я задумался над тем, какие ещё ужасы могли прятаться в этих глубинах, скрытые под поверхностью, усыпанной множеством бутонов, плававших среди змеящихся лоз. Все разновидности морских тарларионов, точно так же, как и их сухопутные сородичи, дышат воздухом, просто в отличие от них, они могут надолго задерживать дыхание и продолжительное время, до нескольких енов, находиться под водой, когда охотятся за рыбой, точно так же, как морские слины.

Встав к борту и перегнувшись через планширь, я посмотрел вниз и не заметил ни единого парсита, обычно мельтешивших у поверхности воды. Они словно растворились. Лишь солнечные зайчики блестели на воде, среди вьющихся полос срезанных лиан и плавающих бутонов. Прошло уже четыре или пять енов, и я предположил, что к этому моменту тарларион и его настойчивый преследователь или несколько преследователей, могли быть в пасанге от этого места или даже дальше. Однако я по-прежнему не видел в воде парситов.

— Весла на воду! — донёсся до нас крик Серемидия.

— Подождите! — попытался остановить его Пертинакс. — Подождите!

— Весла! — сердито рявкнул Серемидий, и его линёк заплясал по спинам гребцов.

Весла его галеры выскользнули из лацпортов. Мы тоже схватили наши весла.

— Остановитесь! — крикнул Пертинакс.

— Грести! — приказал Серемидий, обращаясь к гребцам своей галеры.

— Ждать! — предупредил нас Пертинакс.

— Гребите, гребите! — надрывался Серемидий, размахивая линьком.