Джон Норман - Кюр Гора

Как ещё она может найти своё окончательное и прекрасное завершение?

На Горе это было понято.

Кроме того, на Горе, наконец, став рабыней, женщина находит, что у неё есть неопровержимая, бесспорная, непоколебимая социальная и культурная идентичность. Наконец, она обнаруживает, что она настоящая, предельно настоящая, причём сразу двумя способами, биологическим и социально-культурным. Биологически она — самка, а социально культурно, она, неоспоримо, рабыня.

И на Горе она узнаёт, что такое мужчины, кем они могут быть для неё, как они будут рассматривать её, и что они будут делать с ней. И у она мало что может противопоставить этому, и это радует её, это волнует её прекрасный живот.

Гор — мир природы. И в таком мире она находит себя женщиной, причём самой женственной из всех женщин — рабыней.

С того момента, как она оказалась в ошейнике, она осознаёт силу и красоту мужчин, рабыней которых она теперь является, и в чьих руках она теперь жаждет очутиться.

— Ты соблазнительно выглядишь, Лита, — признал Кэбот.

— Спасибо, Господин, — зарделась она.

— Что это Ты держишь в руках? — осведомился мужчина.

Лита склонила голову и протянула руки, предлагая предмет Кэботу.

— Господин, — произнесла она при этом.

В Цилиндре Удовольствий её научили, как надо предлагать что-либо свободному человеку.

— Что это? — спросил Кэбот, беря предмет из рук девушки.

Он оказался небольшим, но увесистым и явно золотым.

— Кольцо, — прокомментировал Кэбот, — кольцо кюра.

— Это — кольцо Лорда Арцесилы, — сообщила рабыня.

— Он что, умер? — опешил Кэбот.

— Нет, — ответила Лита.

— Тогда каким образом его кольцо оказалось у тебя? — поинтересовался Кэбот.

— Вчера Лорд Арцесила отдал его Лорду Гренделю, чтобы тот передал вам этим утром, — объяснила девушка.

— Почему мне? — удивился Кэбот.

— Я не знаю, — пожала она плечами.

— Я не могу принять этого, — заявил Кэбот и направился к дальнему концу грота.

Он присел рядом с Арцесилой и включил его переводчик.

— Вот, — сказал мужчина, попытавшись вложить кольцо лапу кюра.

Однако его попытка был встречена рычанием. Негромкий, полный муки звук был издан кюром. Но переводчик передал это в бесстрастной манере и ясности.

— Нет, — было сказано Лордом.

— Я не могу принять это кольцо, — сообщил ему Кэбот.

— Ты будешь драться против Агамемнона, — пришёл ответ из переводчика.

— Да, — согласился Кэбот.

— Возьми кольцо, — потребовал кюр.

— Зачем? — спросил Кэбот.

— Возьми его, — повторил бесстрастный голос переводчика.

— Ну ладно, — согласился Кэбот.

— Теперь, оставь меня, — попросил Арцесила.

Кэбот, сжимая кольцо в руке, встал на ноги и вернулся туда, где его ожидала рабыня. Когда он приблизился, девушка, всё ещё стоявшая на коленях, поскольку не получила разрешения изменить позу, опустила голову к каменному полу грота.

Прежняя мисс Пим отлично выглядела, стоя на коленях таким образом.

Как и много раз прежде, Кэбот представил, как молодые люди, которых она знала на Земле, расценили бы её теперь, в рабском ошейнике и склонившуюся в земном поклоне. Он не сомневался, что им понравилось бы это зрелище. Возможно, они предложили бы за неё свою цену.

Правда, Тэрл не думал, что согласится продать свою рабыню, по крайней мере, не в данный момент.

— Можешь принять ту позу, которая тебе нравится, — рассеянно сказал ей Кэбот.

Лита выпрямилась, но осталась на коленях, выжидающе глядя на него.

— Я не понимаю этого, — проворчал Кэбот, рассматривая кольцо. — Если оно даёт мне власть, то это не та власть, которой я мог бы воспользоваться. Не могу же я командовать кюрами!

— И он не объяснил, как его использовать? — полюбопытствовала Лита.

— Нет, — покачал головой Кэбот. — Если в нём заключена некая власть, то он должен был бы вручить кольцо Лорду Гренделю, хотя бы для того, чтобы он мог бы передать его кому-то другому.

— Но он отдал его вам, — сказала Лита.

— Да.

— Почему?

— Понятия не имею, — пожал плечами Кэбот.

Он тщательно исследовал кольцо. Оно было тяжёлым, покрытым орнаментом, но не выглядело необычным. Оно не казалось механизмом, ключом или неким контейнером, который можно было бы открыть.

— Оно слишком велико для моего пальца, — сказал Кэбот. — Лучше, я повешу его на шнурок и буду носить на шее.

Рабыня, не дожидаясь приказа, принесла шнур, от которого Кэбот, отрезал прядь подходящей длины.

— Вы прячете его под туникой? — удивилась рабыня, которая уже приняла прежнюю позу.

— Да, — кивнул Кэбот, — на войне, при определенном освещении, скажем, в лунном свете, блик на застёжке или на эмблеме, может выдать твоё местоположение.

Лита почти непроизвольно коснулась своего ошейника.

— Да, — улыбнулся Кэбот, — немало беглых рабынь выдала эта, такая маленькая вещица.

Кэбот отвернулся от девушки и принялся собирать снаряжение. Он поднял лук без тетивы и колчан со стрелами, грубо сшитый из куска одеяла, одного из тех, что были куплены Гренделем.

— Лорд Грендель, — заметила девушка, — оставил много стрел.

— Верно, — согласился Кэбот. — Он взял некоторое количество, но очень много оставил. Боюсь, он больше рассчитывает на свой топор.

— Конечно, он оставил их для Господина, — предположила Лита.

— Возможно, — кивнул Кэбот. — Но перегружаться сейчас не только неудобно, но и может быть опасно. У меня же нет под рукой вьючной кайилы. Всё придётся тащить на себе.

— У Господина под рукой есть девушка, — напомнила она.

— Верно, — усмехнулся Тэрл.

— Я никогда не видела кайил, Господин, — вздохнула Лита, — но насколько я понимаю, что я стою намного меньше одной из них, уже не говоря об огромном тарне, о котором мне говорили, но которого я также не видела.

— Это правда, что рабыни обычно идут дешевле кайилы, — признал мужчина, — а за цену тарна обычно можно купить двадцать, а то и больше рабынь, причём самых высоких стандартов красоты.

— Даже таких красивых, как я? — полюбопытствовала она.

— Тщеславное маленькое животное, — пожурил её Тэрл.

— Господин? — решилась настоять рабыня.

— Да, — кивнул он.

— Понимаю, — сказала девушка.

— Я вижу, Ты теперь лучше понимаешь, что Ты такое, и какова твоя настоящая цена, — заметил Кэбот.

— Да, — вздохнула она. — Я — животное, одно из многих других, и не самое ценное.

«Интересно, — спросил себя Кэбот, — действительно ли она поняла это? Скорее всего, нет. Не в своём животе».

Безусловно, у неё были успехи, и она шагнула далеко вперёд на этом пути. Он помнил её беспомощность, дрожь, тяжёлое дыхание, метания и мольбы. Конечно, она начала ощущать, чем это могло бы быть для неё, быть рабыней мужчины.