Шон Исли - Отель «Странник»

Рахки указывает пальцем на одного из контрактников.

– Ты обратил внимание, что они даже по сторонам не смотрят? Эти контрактники связаны со своим Домом в самом дурном смысле этого слова. Я слышала разговоры о том, как Конкуренты порабощают людей и отнимают у них волю. Эти работники с таким же успехом могли быть предметами мебели.

Один контрактник – совсем юный мальчик – выходит из-за угла на балюстраде и идет прямо на нас. Он несет ведро для мытья пола и швабру. Похоже, он в принципе не замечает двух незнакомых людей, которые явно пришли снаружи. На самом деле он вообще ничего не видит, идет мимо с каменным взглядом.

– Он что, не может нас разглядеть? – спрашиваю я.

– Он способен видеть, просто не управляет собственным разумом. То, что от него осталось, знает лишь немногое, что ему нужно знать для работы. – Она указывает на коридор, выводящий наружу из фойе. По сторонам двери стоят охранники из контрактников. – У них такой вид, будто они что-то охраняют.

Через мгновение я узнаю одного из охранников.

– Это что… Орбан?

Венгерский мальчик с волосатыми родинками на щеках стоит у дверей как статуя, заложив руки за спину, и смотрит перед собой пустым, бессмысленным взглядом.

Рахки впивается пальцами в перила.

– Я сразу поняла, что Орбан не по своей воле тогда на нас напал. Он тоже под контролем Полосатого.

– Там, в Будапеште, он пытался меня предупредить, чтобы я не связывался с Полосатым. Если бы только я умел слушать…

Рахки обдумывает мои слова.

– Нужно изобрести план, как нам мимо них просочиться.

– Если этот дом действует по тем же законам, что и Отель, двери здесь ведут в одну сторону, а не просто туда и обратно, – говорю я. – Это примерно как на подводном уровне, по пути к кабинету Управляющего. Туда входишь одним путем, выходишь совсем другим.

– Нам пока нужно в одну сторону.

Я прижимаюсь ухом к двери около нас и вслушиваюсь в гул ее связующего стержня – ровный, ни на что на свете не похожий звук идущей через него магии.

– У тебя при себе откупорщик?

– Даже два, мой и Сева, – она ощупывает карман с инструментами.

Я отвожу ее в ближайший укромный уголок и там быстро излагаю свой план.

– Ты хочешь разрушить связь дверей Музея? – переспрашивает она, явно не убежденная в моей правоте.

– Я хочу устроить ловушку. Вроде той, что они устроили для нас в Будапеште. Музей пока работает против нас потому, что мы не знаем своего маршрута, но ведь он – один из величайших Домов, верно? Целое скопище дверей, связанных друг с другом и с другими местами. Если мы просто поменяем стержни местами…

– Мы переделаем устройство всего Дома.

Я улыбаюсь. Наконец-то мне кажется, что все будет хорошо.

– Нам даже необязательно знать, какая дверь куда ведет, – просто нужно перемешать их, и тогда контрактники будут себя чувствовать так же потерянно, как мы сейчас.

– И сколько времени это может занять?

– Гм… – Я показываю на двойные двери, ведущие из этого крыла к фойе этажом выше. – Если поменяем стержни в дверях между этажами: тут и уровнем ниже, то мы отрежем целое крыло, заблокировав в него доступ кому бы то ни было. Помнишь, так же блокировались крылья Отеля в случае поломки стержня.

– Если только в этом крыле нет дверей, которые выводят сюда снаружи.

– Наша цель сейчас – выиграть время. Ты сама это говорила: слуги Музея не могут думать как следует, они не принадлежат себе. Сейчас мы перемешаем двери, и ты получишь шанс отыскать детей из Монастыря, а я займусь поисками Кэсс и Оранжереи.

Я очень надеюсь, что Рахки не видит самого слабого места моего плана. Если мы сейчас закроем в этой части Музея всех здешних контрактников, они останутся препятствием между нами и выходом в Коридор – единственным доступным нам путем отступления. Нужно бы придумать какой-то обходной маршрут, но с таким количеством дверей, как здесь, это кажется ужасно сложным.

– Ладно, – говорит она, – давай займемся заменой стержней.

Я наклоняюсь, чтобы затянуть развязавшиеся шнурки конверсов.

Рахки тем временем заменяет стержни дверных петель по всему крылу, чтобы замкнуть петлю, которая временно отвлечет внимание контрактников. Наша ловушка готова.

– Я привлеку их внимание и выманю в коридор, – говорю я, оглядывая фойе под нами. – А ты спрячься где-нибудь и используй откупорщик, когда они выбегут следом за мной.

Рахки протягивает мне руку.

– Удачи тебе, Кэм.

Мы пожимаем руки, и она занимает позицию наверху лестницы. Мы готовы.

Я вдыхаю в легкие как можно больше воздуха и мчусь вниз по ступенькам, готовясь вот-вот заорать во все горло.

Но, прежде чем успеваю добежать, охраняемая контрактниками дверь с лязгом открывается, и на ее пороге появляется невысокая худая фигурка с блестящими от геля гладкими волосами.

– Привет, ребята! – говорит Нико, отодвигая с дороги Орбана и второго стражника. – Извините, парни, – бросает он им по пути. Сейчас он ужасно похож на уменьшенную копию Полосатого. Такой же полосатый костюм, такая же соломенная шляпа и даже трость, на которую он опирается, – точное повторение трости Полосатого, те же резные перевитые веревки. При виде Нико у меня больно сжимается сердце. – Отлично, что вы пришли. Я не был уверен, что вы справитесь.

– Ты же нас позвал, – говорю я. Больше никто не двигается. Как будто весь Музей затаил дыхание.

Нико с лестничной площадки машет рукой Рахки.

– Привет, Рахки! Зачем ты там спряталась? Испугалась, что я пришел отомстить тебе за свою сломанную лодыжку?

Я шагаю ему навстречу.

– Что ты делаешь?

– То, что я тебе сказал. Помогаю вам спасти детей из рук Полосатого. – Он кладет руку на плечо неподвижного Орбана. – Но кое-что осложняет мою задачу. Мне нужно придерживаться изначального плана.

Он повышает голос и кричит:

– Тревога! Тревога! Будущий Управляющий этого Дома повелевает немедленно схватить двух особ, проникших сюда незаконно, и доставить их к нему!

Все слуги, до того стоявшие с каменными, безучастными лицами, немедленно оборачиваются ко мне и Рахки. В их глазах светится разум.

– Бежим! – кричит Рахки.

Я несусь по коридору, но по пути врезаюсь точнехонько в контрактника, который сложением напоминает борца-тяжеловеса. Он хватает меня за воротник, а я подныриваю ему под руку и слышу звук рвущейся ткани. Я спотыкаюсь, прокручиваюсь на месте, и то, что вижу у меня за спиной, замораживает кровь в моих жилах.

Они идут сюда.

Все они.

Рахки перегибается через перила, на ее перчатке сияет магическая пыль. Она ударяет ладонью приближающегося контрактника. Тот прилипает к полу, как мышь, пойманная в мышеловку.

– Беги! – кричит она.