Франсуа Плас - Узник Двенадцати провинций

– Horribilis!

От неожиданности Игнас выронил клещи и отпустил мою челюсть. Глаза у него стали величиной с блюдца. Я инстинктивно отпрянул и съежился. Игнас показал пальцем на что-то за моей спиной.

– Horribilis! – снова провыл голос.

Какую нечисть мы ненароком разбудили впотьмах в этой комнате, где тела раскрывали свои тайны? Привидение? Призрак одного из несчастных, раскуроченных Кожаным Носом, пришел отомстить? Из небытия ли он возник или вышел из одной из этих старых книг о человеческих внутренностях и колдовских зельях, как из фолианта чернокнижника? Холодок пробежал у меня по спине, словно меня окатили ледяной водой.

– Horribilis! Rigor mortis!

И еще этот жуткий запах разложения аж щипал мне ноздри! Смрадный, гнилостный запах могилы… однако, если вдуматься, с какой-то знакомой ноткой… да, что-то вроде душка от перегара можжевеловой. «Даер! Как же он раззявил клюв, чтобы распространять такое зловоние?» – вдруг дошло до меня.

Да, это был он. Увеличившийся в объеме вдвое – так встопорщились его перья. Вцепившись коготками в мое плечо, он свистел, урчал и клекотал так громко, что у меня зазвенело в ушах.

– Пибил, – всхлипнул Игнас, – он говорит на латыни! Ты колдун, Гвен, колдун!

Я сел, потирая нывшую челюсть. От запаха Даера тошнило.

– Horribilis! Pulmo! Demonia pneumonia!

Он продолжал изрыгать проклятия своим простуженным голосом. Ей-богу, он запомнил наизусть половину библиотеки! Его было не остановить. Ярость сменилась экстазом от собственного словоизвержения. К непривычному быстро привыкают, если оно повторяется. В первый момент пибил меня, конечно, здорово напугал, но теперь начал всерьез раздражать: уму непостижимо, что за чушь он нес. Я заметил, однако, как это действовало на Игнаса, который пятился с выражением неподдельного ужаса на лице. Уморительно было видеть, как такая глыба дрожит перед комком перьев. Я не преминул этим воспользоваться и дожать его.

– Ты совершил худшую ошибку в своей жизни, Игнас. И знаешь какую? Ты ошибся на мой счет. Ты скажешь, мол, ничего страшного, все равно я мало что значу. Вот только пибил, видишь ли, дело иное! Он доктор.

– Колдун…

– Нет, нет, доктор, Игнас. Величайший и ученейший доктор. Ученее Кожаного Носа. Древнейший, глубочайший, бездоннейший кладезь знаний среди всех великих и мудрых докторов высочайшей и небеснейшей республики пернатых. Это он видит, он знает, он лечит.

Даер важно распушился.

– Gloria sum grandissimus stomachus!

– Я всего лишь слуга.

Даер согласно закивал головкой.

– Povere sordidum trouducus!

– Так что и наказывать ему.

Пибил изрыгнул последний залп галиматьи:

– Inferno subito decubicula cubitus!

– Это ты колдун, – пролепетал Игнас, пятясь.

Я спрыгнул со стола и шагнул к нему. Он еще попятился и уперся в шкаф с инструментами.

– Ты понятия не имеешь ни о его силе, ни о его возможностях, и, думается мне, оно для тебя и к лучшему. Только один совет: надвигай поглубже шапку на голову, Игнас. Особенно ночью. Пробудить гнев пибила-свистуна – это не шутки. К тому же, имея такую дырищу в черепушке, лучше избегать соседства острых клювов. Но сначала ответь мне. Это Йорн тебя подкупил?

Он пробормотал что-то невнятное.

– Сколько? Сколько он тебе заплатил?

– Он сказал, что я могу взять себе пибила в обмен на твои зубы.

Я расхохотался, и это добило его окончательно.

– Йорн так сказал? Глупец! Олух! Горемыка! Ты так ничего и не понял? Пибил мне не принадлежит. Это я принадлежу ему.

– Nostro sum tibia et clavicula ? – поддал жару пернатый.

– Ни в жизнь он не будет слушаться такого, как ты. А теперь, когда ты поднял руку на мою скромную персону, он не простит тебе ни малейшей промашки. Его гнев падет на тебя. Дай-ка мне эти клещи.

Великан безропотно протянул их мне.

– Колдун, ты колдун.

– Когда ты увидишь Йорна?

– Послезавтра я должен встретиться с ним на дороге в Варм.

– Отлично, зубов у нас хватает. Вон там полная банка. – Я взял из нее немного зубов. – Дай руку.

Великан протянул мне руку. Я ущипнул ее клещами, достаточно крепко, чтобы на кусочки цвета слоновой кости вытекло немного крови. И убрал окровавленные доказательства в мешочек.

– Отдашь это Йорну. Скажешь ему, что это мои зубы, что ты выбил мне их все, что мне очень больно и я, наверно, от этого умру.

– А пибил?

– Скажи, что он не пережил своего хозяина.

– Колдун, ты колдун.

– Ты все понял? Если со мной хоть что-нибудь случится, твоих двух ног не хватит, чтобы убежать от мести Даера. Запомнил?

Он шмыгнул носом. Я протянул ему чистую тряпицу, чтобы перевязать руку.

– Эту ночь будешь спать под столом.

Он поднял на меня обреченный взгляд.

Если моя уловка и дала мне передышку от Игнаса, то Йорна мне было не обмануть. Спал я плохо. Даер зазнался, с тех пор как я произвел его в доктора, и мне пришлось сухо напомнить ему, кто из нас двоих главный. После нескольких щелчков по клюву он спрятал голову под крыло, бормоча « et caetera ». Наутро я положил его в карман и пошел к больным. Ивон проснулся. К моему великому облегчению, старый знакомец еще узнавал меня. Привстав на локте, он ошеломленно вытаращил глаза:

– Что с тобой приключилось?

Я осторожно провел рукой по вспухшим губам и посиневшему подбородку.

– Все та же история.

– Неужто тебя опять вздули?

Я пожал плечами.

– Гвен?

– Я уже думаю, что родился на свет, чтобы получать тумаки.

– Верю, я не забыл, как тебе доставалось от нас с Кермером! И помню, какая у тебя каждый раз была физиономия, дружище! Нет, ну какая физиономия!

Он рассмеялся, а у меня вытянулось лицо. В эту минуту мне хотелось влепить ему хорошую оплеуху в отместку за все, что я получил от него. Но мне разом вспомнились наши глупые мальчишеские драки, и меня тоже одолел смех. Я привалился к стене и сел на пол.

– Гвен, – выдохнул он наконец, отсмеявшись, – до чего же я рад тебя видеть!

– Я тоже, Ивон. И, честно говоря, никогда бы не поверил. Ты вставать можешь?

– С трудом.

Я наклонился к его уху и перешел на шепот:

– Надо уносить отсюда ноги. Я не могу тебе все рассказать, это слишком долгая история. Но надо уходить.

Я незаметно сунул ему в руку загнутый металлический стерженек.

– Что это?

– Что-то вроде отмычки. Чтобы отпереть замок на твоих кандалах. Я сам не умею, но ты, помнится, поднаторел в этом деле.

Он залился краской.

– Мне жаль, Гвен. Мы нехорошо с тобой поступили. Обокрали тебя. Но часы старого Браза не у меня. Их забрал Кермер.

– Это все быльем поросло, Ивон. Забудем. Но у нас мало времени, а я не смогу вызволить тебя отсюда с ядром на ноге.

– Без толку, Гвен. Я сам ядро. У меня совсем нет сил.

– Надо бежать. Я помогу тебе.

– Поверь, я пытался. Сколько мог. Трижды. И посмотри, что со мной сделали.