Екатерина Соболь - Сердце бури

А потом в дверь постучали.

Генри подскочил так, что чуть язык не прикусил.

– Ты кого-то ждешь?

– Нет, – протянул Хью и всмотрелся во что-то далекое. Лоб у него напряженно сморщился, а потом расправился. – Они принесли подарки. Угрозы нет.

Он посмотрел в стену, и вдруг глаза у него расширились, словно он прямо сквозь бревна увидел что-то замечательное. Хью выскочил в прихожую и распахнул дверь.

За ней стоял Сван – красный от мороза, мрачный и серьезный.

– Как ты меня нашел? – спросил Хью, судорожно вцепившись в притолоку.

– Догадался. – Сван криво, неловко улыбнулся. – Я зайду?

Хью подозрительно выглянул в дверной проем. Генри шагнул к окну – он уже привык к ноющему чувству постоянного присутствия живых существ и не обратил внимания, что кто-то приближается к дому. Видимо, у Хью было то же самое – слишком увлекся игрой.

Вдалеке, ниже по склону, выстроились пять человек с яркими коробками в руках. Они стояли, пристыженно опустив головы. Генри нахмурился, пытаясь сосредоточиться. У него в голове мелькнуло что-то мимолетное и тревожное, как отголосок полузабытого сна.

– Только не делай с ними ничего. Король просто хочет тебя задобрить, передал всякого золота и прочего, – торопливо сказал Сван. – Можно с тобой поговорить?

Хью посторонился, и Сван, захлопнув за собой дверь, пошел вслед за ним в комнату. При виде Генри Сван удивленно вытаращил глаза, но тут же развернулся к Хью.

– Я пришел помириться. – Сван остановился около двери. – Ты, наверное, не хотел убивать Мойру, да? Это ведь была ошибка?

Хью дергано кивнул.

– Ты меня разозлил, – пробормотал он. – Извини, я не смогу ее оживить, если ты за этим пришел. Мертвое вернуть невозможно.

Сван глубоко, прерывисто вздохнул.

– Ладно. Ладно, я понял. Но мы ведь все равно братья. Я по тебе скучал. Обнимемся?

Он неловко развел руки. Хью растерянно заморгал, потом обнял его. Они постояли так пару минут, потом Сван отстранился.

– А чай у тебя тут есть? – спросил Сван и блекло, через силу улыбнулся.

– Конечно. Да. Сейчас, – засуетился Хью.

Он спихнул со стола шахматы, и те бесследно растворились в воздухе. Хью зажмурился, и на пустом столе появилась посуда, печенье, еще какая-то еда. Он насыпал заварку в серебряный чайник и взялся за кувшин с кипятком. Сван запустил руку в карман, и Генри судорожно сжал край подоконника. Он вспомнил.

«Нет, – подумал он, холодея. – Не может этого быть».

Наверное, он думал слишком громко или испугался слишком явно: Хью на секунду оторвался от приготовления чая, встретился с ним взглядом, и его лицо застыло, глаза забегали, словно он что-то читал.

– Это ты, – медленно проговорил он.

– Сван, не надо, – выдохнул Генри, но тот уже вытащил из кармана что-то мягкое, залившее комнату золотистым сиянием, и набросил на Хью.

Тот стоял к Свану спиной и не успел среагировать, а когда дернулся, было уже поздно. Невесомая золотая сеть стала толще, будто из шелка мгновенно превратилась в свинец, под ее весом Хью осел на пол, и все в комнате разом потеряло цвет, даже волшебная сеть.

Сван выскочил из дома, вопя во весь голос, но у Генри так звенело в ушах, что он не разобрал ни слова. Хью бился на полу, пытаясь спихнуть с себя сеть, и ничего не получалось, а Сван вдруг забежал обратно в дом и потянул застывшего Генри за собой.

– Быстрей, идем! – пронзительно крикнул он.

Генри не двинулся с места, и Сван опять скрылся. За стенами все пришло в движение. Несколько пар ног промчались по глубокому снегу, раздались взбудораженные голоса, потом запахло маслом и гарью. Хью рычал и драл сеть, но та придавила его к полу так, что он даже перевернуться не мог, барахтался на животе, как упал. В распахнутые окна полетела горящая пакля, щедро облитая маслом, и Генри опустился на пол рядом с Хью. Тот, кое-как изогнув голову, перевел на него взгляд, и по этому взгляду Генри понял: Хью увидел, чей это был план, увидел за секунду до того, как все произошло.

– Я тогда еще не знал, – выдохнул Генри, сам не понимая, что хочет сказать: не знал тебя, не знал себя, не знал, что нельзя так поступать даже с врагами?

Он вспомнил, что сказал утром в доме Тиса. Вспомнил каждое слово.

– Главное – победить, верно? Неважно как. Я не хочу использовать дар, но есть другой способ: заманить гада в ловушку. Освальд переплавлял волшебные предметы в напиток подчинения, Тис точно так же создал меч, убивший Сиварда. Что, если мы сделаем то же самое? Расплавим целую кучу предметов, да хоть половину казны, и укрепим в них сеть – я не знаю, как это делается, нужна будет помощь Джоанны или Освальда, – но уверен, это возможно. В сети будет столько волшебства, что хоть ненадолго она и такого, как Хью, обездвижит, – думаю, даже Барса можно было бы так удержать. Вопрос в том, как набросить ее на Хью. Он не подпустит к себе никого, кроме Свана, и ни к кому другому спиной не повернется. Надо придумать способ заманить Хью в закрытое пространство, а потом Сван придет, отвлечет его разговором, сделает вид, что пришел мириться, и набросит сеть. Шаг следующий: со Сваном придут люди, которые изобразят, что явились с подарками от короля. Пусть изо всех сил думают об этой лжи, чтобы скрыть свои намерения, и тогда он не почувствует опасности. Но только вместо подарков в коробках у них будет пакля, мох, кора, старые тряпки – все, что хорошо горит. И когда Сван сделает то, что надо, они подожгут помещение, где остался Хью. Надолго сеть его, думаю, не удержит, но он будет растерян, потратит силы на то, чтобы освободиться, и сгорит вместе с домом, сараем или куда там удастся его заманить. Он это заслужил.

– Не хотел бы я быть твоим врагом, – выдавил Джетт, когда это услышал.

– Одолеть врага, потеряв при этом человеческое достоинство, – это не победа, – сказал Перси. – Нет, Генри. Это жестокий план, а ты никогда не был жестоким.

И теперь Генри задыхался от дыма, думая о том, что прошлое всегда тебя догонит, даже когда кажется, что ты от него избавился. Он ведь отказался от этого плана, да и придумал это еще до рокировки, в нынешней версии реальности такого разговора вообще не было, так почему, почему все это происходит?

Хью оскалил зубы и рванулся к нему, но тут же упал обратно. Генри прижал ко рту рукав, стараясь дышать поверхностно и редко. Дом горел: снаружи продолжали кидать горящие вещи, облитые маслом, и, попадая в старинное барахло, которым Хью набил комнату, они вспыхивали только ярче. Генри попытался стащить с Хью сеть, но та была слишком тяжелая, звенела от волшебства, – похоже, они и правда переплавили кучу волшебных предметов, чтобы сделать ее. И вот теперь Генри понял, что Хью кричит не только от страха – сеть обжигала даже сквозь перчатку.