Андрей Журкович - Пятый тотем [SelfPub, 12+]

В сущности, я не делал ничего дурного. Как любой уважающий себя шаман, я был знахарем и применял на практике свои знания. Овес с пастбищ Локато, корень пастушьего яра, заячий клевер, осиный яд, дубовый гриб и болотная роса в сочетании с особым заговором позволяли создать весьма полезную смесь. Лошадь, которую накормили таким прикормом, с неделю может резвее скакать и будет выносливее почти вдвое. Почему я не дал такие же снадобья лошадям наших спутников? Наверное, потому, что я понемногу переставал доверять им. Чем сложнее и дальше был наш путь, тем чаще происходили конфликты интересов, и я разумно полагал, что рано или поздно мы можем дойти до открытого противостояния. Что будет тогда – лучше не загадывать, но я хотел сразу дать нам с Селирой шанс на небольшое преимущество.

Дождь давно закончился, и шумные ручьи то тут, то там пересекали узкую тропинку, по которой мы двигались на восток. Несмотря на ставшую привычной нервозность и мелкие склоки, все старались держаться собранно, и действия отряда походили на отработанный боевой порядок, по крайней мере, пока. Воины двигались клином, держа наготове луки с наброшенной тетивой. Щиты вопреки обыкновению не болтались за их спинами, а были вздеты на левые предплечья. Жрица и маг двигались сразу за спинами солдат, напряженно вглядываясь в окружающие нас заросли, а замыкали процессию мы с Маки. Наш проводник не подавал виду, но по его кислой роже явственно ощущалось недовольство тем, что его авторитет был подорван. Маки скакал, придерживая одной рукой ружье, перекинутое через спину лошади, на голову он повязал красный платок, какие носят пираты Кровавой длани, и это придавало его виду какую-то комичную отчаянность.

Обилие красок флоры и фауны по сторонам поражало воображение, особенно после мрачной серости Гнилолесья, и я до сих пор не мог к этому привыкнуть. Исполинские кроны пальм устремлялись высоко к небу, перекрывая его в некоторых участках сочными и широкими листьями. В ветвях сновали причудливые и разноцветные птицы, наполняя воздух звенящими, свистящими, трещащими и прочими, и прочими звуками, сплетающимися в единый голос джунглей. Местами между стволов деревьев мелькали то черные, то коричневые торсы каких-то проворных существ, по всей видимости, обезьян. Они довольно долго сопровождали нашу процессию, однако не спеша показываться на виду, и мы могли лишь догадываться об их принадлежности.

После очередной развилки Маки привычно выбрал наихудшую из вариаций троп, которая, впрочем, уже скоро и вовсе оборвалась. Чуть присвистнув, он знаком дал понять воинам, что пора остановиться, и выудил уже известную нам книгу с картами из своей седельной сумки. Я больше не собирался плутать за ним, как слепой котенок, поэтому довольно бесцеремонно подошел к Маки и уставился в его документы. Он провел пальцем по узкой извилистой полосе, постучав пальцем по пергаменту в месте, где она обрывалась.

– Мы точно здесь. Уходить по южной дороге было бы небезопасно, она пройдет между старым карьером и Крокодильей топью. Карьер у меня не вызывает опасений, а вот к болотам я бы не стал лишний раз приближаться, – заключил он.

– А что не так с этой топью? Почему она называется Крокодильей? – поинтересовался Барс, машинально почесывая старый шрам на шее.

– Мне рассказывали, что там время от времени видели мурхунов, – бросил Маки, не отрываясь от карты и сверяясь с компасом. – После падения утаремо они стали навещать Долину. У их друидов, похоже, свой интерес.

– А здесь мы с ними не повстречаемся? – я указал на участок реки, по направлению к которому обрывалась выбранная нами тропа.

– Мы пройдем сильно севернее карьера, форсировав реку вот здесь, а затем пройдем по самой кромке холмов, которые и выведут нас прямо к воротам Ломкай-гора.

В принципе, звучало неплохо, правда, вызывало опасение очередное преодоление реки, с учетом того, что здесь вполне могли водиться довольно крупные водные хищники и духи знают еще что. Поскольку ни предложений, ни возражений не последовало, мы продолжили движение, заметно приободрившись. Цель нашей авантюры внезапно замаячила в двух-трехдневном переходе, и сокровища древней цивилизации словно зашептали зазывные басни, рисуя в воображении богатства, знания и славу.

Селира оглянулась на меня и сделала легкое, едва заметное вопросительное движение подбородком. В ответ я утвердительно кивнул, дав ей понять, что считаю, пока все в норме и наши однополчане не глупят вновь. Мне понравилось, что она, как и я, почувствовала неявную, но вероятную опасность и тоже была начеку. Группа споро продиралась сквозь заросли, которые начинали редеть, местами оголяя корневища пальм, обмотанные старым тростником. Такое явление могло означать скорое приближение реки, которая во время разливов в сезоны дождей, по-видимому, доходила до этих мест.

Северная часть Долины Томагавков местами отличалась особой непроходимостью и представляла собой настоящие дебри, в которых мог заблудиться кто угодно. Возможно, именно по этой причине за время всего нашего пребывания в джунглях нам не повстречалось никого из соседей или таких же, как мы, авантюристов. С какой-то стороны это было хорошо, поскольку лишние глаза и уши нам были совершенно ни к чему, но с другой я не мог гарантировать, что тальгеды, замеченные моими спутниками, не засекли в свою очередь их самих. Тогда вздумай некроманты провернуть какую каверзу, и пиши пропало, помощи было бы ждать неоткуда. Едущие впереди Фуга и Барс вовсю обсуждали дележку предстоящей добычи, видимо, тоже подвергшись эйфории от скорой встречи с богатством. Их почему-то нисколько не беспокоило, что где-то в джунглях скрывался враг, которого мы, возможно, оставили за спиной, как и не заботила перспектива скорого перехода на землю, на которой некогда правила величайшая из существовавших на Имаргисе цивилизаций. Эхо черных проклятий утаремо я ощущал повсюду, это была страшная, пугающая и вместе с тем завораживающая древняя сила.

Одернув себя от мрачных мыслей и излишней мнительности, я машинально проверил, легко ли извлекается из-за пояса кастет и на месте ли все мои тотемы. Селира заметила мои манипуляции, и я почувствовал легкое ментальное прикосновение, от которого по телу принялось разливаться пьянящее тепло. Справа, вторя нам, раздалось трескучее, переходящее в едва различимый гул эхо инициации защитного барьера Люнсаля. Воины принялись с гиканьем подгонять коней, пуская их в галоп, завидев все шире расступающиеся стволы деревьев. Всех нас снова начал охватывать азарт, и мы, не сговариваясь, пришпорив коней, устремились вперед.

Сумерки окутывали мягким саваном чуть подрагивающую гладь воды, от которой исходили туманные испарения. За день даже реки этих южных земель прогревались настолько, что с приходом ночи, остывая, начинали исторгать пар, который окутывал берега таинственной дымкой. Как выяснилось, наш старина Маки действительно имел неплохой план относительно сегодняшней переправы. В том месте, где мы вышли к великой реке Кадураро, в материк был прорыт небольшой канал, располагающийся под таким изгибом к течению, что его ни за что нельзя бы было увидеть с воды. В канале стоял широкий, крепко сбитый плот, на котором с лихвой смогла разместиться наша группа. Маки был еще тем пройдохой!