Мари Бреннан - Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Путешествие на «Василиске» [litres]

Из-за языкового барьера и усталости я не понимала почти ничего. Оставалось только дивиться лингвистическому таланту Сухайла и силе воли Экинитоса: во время шторма капитану вряд ли удалось поспать хотя бы минутку, однако он, как ни в чем не бывало, сидел на тюке, обернутом тапой, выставив вперед поврежденную ногу, и торговался, что твоя моннаширская кухарка в базарный день! В результате нам предоставили кусок берега для житья и посулили помочь с ремонтом в обмен на часть груза и еще кое-какие мелочи… но при одном условии.

– Он настаивает, чтобы до окончания ремонта мы не покидали Кеонги, – сказал Сухайл капитану. – И вам, и всем остальным на борту запрещено переправляться на другие острова без его явно выраженного позволения. А как только «Василиск» сможет вновь выйти в море, нам надлежит уйти и более не возвращаться.

Странно враждебное требование – ведь во всех иных отношениях островитяне обошлись с нами вполне по-дружески. (У меня создалось впечатление, что Па-оаракики мог бы навязать нам условия куда менее выгодные.)

– А если нам понадобится лес или еще что-нибудь, чего на этом острове не найти? – спросил Экинитос.

– Я справлялся об этом. Он ответил, что все это нам могут доставить, но искать недостающее самим нам нельзя.

Экинитос крякнул, шевельнул пострадавшей ногой, однако хотя бы поморщиться от боли под столькими взглядами себе не позволил.

– Пожалуй, не самый суровый из запретов, – сказал он. – Я сообщу своим людям.

Спрашивать о причине (по крайней мере, прямо) он не стал – ни в этот день, ни впоследствии. Однако я прекрасно понимала, что требование Па-оаракики пробудило в нем немалое любопытство – как и во мне самой. Возможно, запрет вождя был связан с каким-нибудь тапу, а может, причина заключалась в чем-то другом, но нам в любом случае не хотелось совать нос во внутренние дела островитян. Тем не менее поставленное условие не могло не породить закономерных вопросов, хоть мы и держали их при себе.

Хоть это и внесет в мой рассказ некоторый беспорядок, вначале я должна поведать вам, что обнаружилось при осмотре «Василиска», так как именно сии обстоятельства и повлекли за собою все, что случилось во время нашего пребывания на Кеонге. Уйти до окончания ремонта корабля мы не могли, путешествовать по окрестным островам во время ремонта – тоже, и потому нашли иные способы занять время. Имей мы возможность отбыть раньше, многие из последовавших событий попросту не произошли бы.

Вода после шторма спала, и «Василиск» засел во впадине между двумя рифами, будто в седле. Такое положение было очень опасным: под ударами набегавших волн судно раскачивалось на этом «насесте», а коралл был беспощадно остер. Со временем море неизбежно разбило бы корабль в щепки.

К несчастью, снять «Василиск» с рифов немедля не представлялось возможным. Обсудив это с кеонганами, мы выяснили, что следующего прилива будет недостаточно, чтобы корабль освободился сам собой. Для этого пришлось бы дожидаться более высокого «сизигийного прилива», случающегося в новолуние и в полнолуние, а до новолуния оставалось более недели.

Для тех, кто остался на борту, новости сии были ужасны. Сменяясь на помпах, они успевали откачивать воду, заливавшую трюм, но работать так круглые сутки в течение недели с лишком было бы выше человеческих сил. К счастью, кому-то пришло в голову соорудить «пластырь» из куска парусины, наполненного пенькой и смолой. Напором рвущейся внутрь воды пластырь вдавило в пробоины и, таким образом, они – хотя бы частично – оказались заделаны. Вдохновленный успехом, Экинитос велел наделать побольше таких пластырей и закупил у островитян огромные количества лыка и тапы – с тем, чтобы подложить их под корпус «Василиска» в тех местах, где обшивка терлась о коралл сильнее всего. Конечно, их требовалось часто менять, однако это берегло судно от лишних повреждений.

Снять «Василиск» с рифов стоило немалых трудов – и не только морякам, но также кеонганам: тем пришлось вывести в море множество каноэ, взять нас на буксир и грести изо всех сил. Здесь мы столкнулись с новой проблемой: лишившись хоть деструктивной, но все же опоры, «Василиск» тут же начал тонуть всерьез. Началась настоящая гонка – море против гребцов (не говоря уж о матросах на помпах в трюмах), коим предстояло увести корабль в безопасное место, прежде чем он безнадежно затонет. Для этого «Василиск» требовалось довести до бреши в кольце рифов, сквозь которую он мог войти в лагуну, а затем вытащить на сушу как можно дальше, но так, чтоб не лишиться возможности впоследствии вновь спустить его на воду. Процедура эта называется кренгованием; в отсутствие сухого дока более мы ничего поделать не могли.

На берегу

Корабельный плотник и еще несколько человек, знавших толк в плотницком деле, нырнули за борт, дабы оценить повреждения, а остальные смогли взглянуть на них только после отлива. Увидев, что сталось с кораблем, я не смогла сдержать дрожи. До этого я и не знала, что «Василиск», подобно многим судам, оборудован «фальшкилем» и внешней обшивкой из тонких досок, защищающей киль и дно от корабельных древоточцев и прочих бед, включая столкновения с мелями и рифами. Налетев на рифы, мы лишились большей части фальшкиля и внешней обшивки и получили множество пробоин. Услышав подробный рапорт, Экинитос добрых десять минут ругался на невероятной смеси языков, впечатлившей даже Сухайла. Смысл всего этого был предельно ясен даже такой лингвистически беспомощной сухопутной крысе, как я: плыть дальше мы сможем очень и очень не скоро.

Сей простой факт занимал наши мысли все время вынужденной задержки на Кеонге. Иначе и быть не могло: пока матросы изо всех сил старались привести судно в пригодный для плавания вид, огромный корпус и накренившиеся – вначале на один борт, затем на другой – мачты «Василиска» возвышались прямо над нашим лагерем. Впрочем, они не только ежеминутно напоминали о нашем несчастье, но и вселяли надежду на возвращение домой.

Мы точно знали, что находимся на Кеонгских островах, но более – почти ничего.

В те времена этот район Немирного моря был почти незнаком антиопейским мореплавателям. Более того, секрет проникновения туда был неизвестен почти никому, кроме пуйанцев, так как для этого следовало провести судно сквозь целый лабиринт мелей, рифов, подводных скал и коварных течений, способных легко утопить неосторожного, если только сего неосторожного не гонит вперед ураганный шторм. На картах Экинитоса, спасенных из его каюты, имелись лишь смутные пометки, свидетельствовавшие о том, что картограф не имел ни малейшего понятия даже о количестве островов в этой гряде, не говоря уж об их размерах и очертаниях берегов.