Мари Бреннан - Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Путешествие на «Василиске» [litres]

Оба, и парень, и девушка, были молоды – по всей видимости, не старше шестнадцати. Хили-и представила их, как Капо-оно и Лилуакаме с соседнего острова Лаана. Я приветствовала их на ломаном кеонгском. Но кто же этот юноша – брат «невесты», или, может, кузен? Если так, сходства между ними практически не наблюдалось.

– Лилуакаме тебе прекрасно подойдет, – сказала Хили-и, едва с формальностями было покончено. – Она будет тебе женой до отъезда.

Сбитая с толку, я утратила всякую способность к вежливости. С прямолинейностью, свойственной тому, кто вынужден изъясняться на чужом языке, коим владеет из рук вон плохо, я обратилась к девушке:

– Ты представляешь себе, что здесь происходит?

Лилуакаме робко покосилась на Капо-оно и, избегая смотреть мне в глаза, ответила:

– Ты нам очень поможешь. Понимаешь, я хочу выйти за Капо-оно замуж…

Ей пришлось повторить это дважды, прежде чем я смогла убедиться, что все понимаю правильно.

– Но как, скажи на милость, брак со мной может помочь тебе выйти за него?!

– Я еще недостоин ее, – запинаясь, объяснил Капо-оно. Очевидно, он был смущен не меньше, чем я. – Мой дядя собирается взять меня в торговое путешествие на Тоаанае, и там я разбогатею. Но до тех пор родные Лилуакаме не отдадут ее за меня.

– А пока он будет в отъезде, – добавила Лилуакаме, – боюсь, меня выдадут за другого. Есть один человек с Опаваи… конечно, акулой он не окажется, но замуж за него я не хочу. Я хочу стать женой Капо-оно.

«Акулу», по-видимому, следовало понимать, как бранный синоним скверного мужа.

– Но, если ты станешь моей женой… то окажешься в безопасности до возвращения Капо-оно?

Лилуакаме кивнула. Я едва сумела сдержать порыв спрятать лицо в ладонях.

– А знаешь ли ты, что Хили-и уверена, будто я ке-анакаи?

– Так оно и есть, – ответила Лилуакаме, словно бы подтверждая, что небо действительно голубое. – Это все знают.

Я была отнюдь не в настроении оспаривать всю концепцию в целом, но вот возможные последствия оговорить стоило.

– А это значит, что во мне живет дух какой-то бесчеловечной твари с Рауаане. И ты не боишься выйти замуж за него?

– Не боюсь, – твердо ответила Лилуакаме.

Я перевела взгляд на Капо-оно, и тот заверил нас обеих (впрочем, больше Лилуакаме, чем меня), что вовсе не против жениться на той, кто побывала замужем за одержимой духом дракона. Что до Хили-и, та все это время так и сияла, словно только что совершила настоящее чудо. Ее энтузиазм был понятен: ведь она отыскала именно ту, что подойдет для моих нужд как нельзя лучше.

Вот только «идеальной пары» это вовсе не гарантировало.

– А что скажут твои родители? – спросила я. – Мы на Кеонге гости. Я не могу рисковать разгневать кого-либо, как бы это ни помогло нам обеим.

Возможно, вы заметили, как изменилось направление моих мыслей. Поначалу я вела речь обо всех факторах, в силу коих предложение Хили-и могло стать невозможным… однако по ходу дела незаметно для самой себя перешла к препятствиям, способным помешать добиться успеха. А все – моя ненормальная практичность: возможно, договариваться о временном браке с едва знакомой женщиной и абсурд, но, если уж приходится идти на такое, мне непременно требовалось сделать все как надо!

– Я их уговорю.

Ответ Лилуакаме меня ничуть не обнадежил, однако втроем они сумели уговорить меня хотя бы познакомиться с ее родителями. Затем на меня обрушился целый шквал инструкций относительно этикета, чтоб я никому не нанесла обиды, и после этого я встретилась с родителями Лилуакаме возле той самой площади, где в день прибытия нас встретил вождь, с бутылкой принадлежавшего Тому бренди в качестве подарка и подходящими к случаю почтительными приветствиями. Все это привело к некоторому успеху: родители Лилуакаме отреагировали бурным весельем – примерно те же чувства вызвал бы у меня спаниель в цилиндре, явившийся на порог и попросивший прощения за беспокойство.

Далее выяснилось, что причина, побуждавшая их выдать Лилуакаме за жениха с Опаваи, состояла в опасениях, как бы дочь не оскандалилась, прослыв старой девой: ждать возвращения Капо-оно из торговой экспедиции Лилуакаме предстояло довольно долго. (На это она ответила пылкими уверениями, что против ожидания ничуть не возражает.)

– Но не навлечет ли на нее позора брак со мной? – спросила я, усомнившись, что жизнь в фиктивном супружестве с одержимой злым духом иноземной травести лучше славы старой девы.

Мать семейства с сомнением взглянула на Лилуакаме.

– Я бы не пожелала ей такой судьбы, – сказала она. – Но, укротив тебя, она заслужит великое множество мана.

О правильности толкования слова, переведенного как «укротив», я могу только догадываться: оно было мне незнакомо, а впоследствии я его просто забыла и не смогла проверить своих догадок. Однако общий смысл был вполне ясен. Не будучи укрощены, обузданы таким цивилизующим институтом, как брак с человеком, ке-анакаи очень опасны, и посему успех в подобном деле являл собою признак великого мужества и силы.

Похоже, все до одного взирали на наш союз благосклонно. За исключением меня самой.

Вы можете подумать, будто причиной сей несговорчивости была абсолютная нелепость того, о чем меня просили. Естественно: брачный союз, заключенный лишь ради общего удобства с тем, чтоб расторгнуть его, едва позволят обстоятельства, противоречит самой сути брака. Мало этого – брак с женщиной для меня был немыслим как в собственном обществе, так и во время пребывания в чужом. И то и другое являлось бесспорными основаниями для сомнений в разумности подобного поступка.

Однако ни одно из них не было для меня столь веским, как третье – исключительно личное. Я завидовала двум юным кеонганам, стоявшим передо мной, так же, как той супружеской паре те лен в горах Йеланя. Мой собственный муж погиб, от сына пришлось отречься, дабы островитяне не сжили нас со свету, а вот теперь мне, ради собственной безопасности и безопасности спутников, велят пройти через какую-то злую пародию на мой первый, истинный брак, да еще с едва знакомым человеком!

– Мне необходимо время на размышления, – сказала я и поспешила вернуться в лагерь.

Когда я, предварительно позаботившись о том, чтоб отойти с Томом подальше от лагеря, рассказала ему обо всем, он поспешил спрятать лицо в ладонях.

Я то смотрела на него, то смущенно отводила взгляд. Плечи его тряслись – по-видимому, от сдерживаемого смеха (возможно, истерического сорта). Наконец, не в силах более вынести молчания, я сказала:

– Я понимаю: все это крайне необычно…

– Ну нет, – глухо проговорил Том, не отнимая ладоней от лица. – Необычное – это, к примеру, броситься ради драконов со скалы. Необычное – это все, что вы проделывали до сих пор. А вот сейчас… это уже нечто большее.