Томи Адейеми - Дети крови и костей [litres]

– За терпение и мудрость Ойи Небесная Мать дала ей власть над жизнью, – продолжаю я. – Когда Ойя поделилась ею с магами, они обрели власть над смертью.

Мое сердце начинает биться сильнее при виде жнецов клана Ику – магов, таких же, как и я, и их смертоносных сил. Даже на фреске над ними реют тени и духи. Жнецы командуют армиями мертвых, превращая тела в пепел.

Волшебные рисунки возвращают меня в детство в Ибадане. Тогда я видела, как несколько специально выбранных взрослых магов моего клана показывают свои умения. Когда вызвали маму, черные тени, обступившие ее, были прекрасны. Ужасающие и восхитительные, они танцевали вокруг.

В тот момент мне стало ясно: сколько бы я ни прожила на свете, я не увижу ничего прекраснее. Я просто мечтала, что однажды стану такой, как мама, чтобы она гордилась мной так же сильно, как я горжусь ей. Ну, или хотя бы вполовину.

– Простите, – в горле у меня стоит ком. Лекан, кажется, понимает. Кивнув, он выходит вперед, продолжая историю.

– Ойя первой поняла, что не все ее дети способны справиться с такой силой. Подобно своей матери, она стала выбирать лишь тех, кто обладал терпением и мудростью. Боги и богини последовали ее примеру, и вскоре число магов сократилось. В те времена все они рождались с белыми локонами, похожие на Небесную Мать.

Покраснев, я откидываю с лица прямую белую прядь. Даже если представить, что я мудра, вряд ли на небе найдется бог, который увидит во мне терпение…

Взгляд Лекана обращается к последним рисункам восхитительной фрески, на которых мужчины и женщины, чья кожа украшена белыми символами, кланяются богам.

– Чтобы следить за исполнением божьей воли на земле, Небесная Мать создала мой народ, сентаро. Ведомые мамалаво [11], мы служим духовными защитниками, связываем душу Небесной Матери с магами на земле.

Он медлит, когда над сентаро оживает изображение женщины с кинжалом из слоновой кости в одной руке и сияющим камнем – в другой. Хотя она одета в замшевые одежды, как ее братья и сестры, узорная диадема украшает голову мамалаво.

– Что она держит? – спрашиваю я.

– Костяной кинжал, – отвечает Лекан, вынимая такой же из складок мантии. – Священную реликвию, вырезанную из кости первого сентаро.

Кинжал окружен голубым сиянием, но энергия, которую он излучает, холодна, как лед. На его рукояти выгравированы те же знаки сенбария, что украшают руки Лекана.

– Его хозяин обретает силу тех, что владели им прежде. В правой руке мамалаво держит солнечный камень, фрагмент души Небесной Матери. Удерживая внутри частичку ее духа, камень привязывает ее к этому миру, и магия живет. Раз в столетие наша мамалаво относила камень, кинжал и свиток в тайный храм, чтобы провести связующий ритуал. Пустив себе кровь кинжалом и использовав силу камня, она подтверждала духовную связь между богами и сентаро. Пока наша кровь жила, магия существовала.

Мамалаво, изображенная на фреске, читает заклятия, а ее слова пляшут вокруг. С кинжала из слоновой кости капает ее кровь. Сияние солнечного камня озаряет все вокруг.

– Так вот что случилось? – Тзайн смотрит на фреску невидящим взглядом, застыв на месте. – Она не провела ритуал, поэтому магия умерла?

Хотя он говорит магия , я слышу мама . Вот почему она стала беззащитной.

Вот как король убил ее.

Свет в глазах Лекана меркнет, и рисунки замирают. В мгновение ока магия исчезает. Теперь это просто сухая краска.

– Резня магов – «Рейд», как вы ее называете, – была спланирована. Прежде чем я отправился в паломничество, ваш король явился в Шандомбль и попросил принять его в послушники. Это была хитрость. На самом деле Саран искал оружие против богов.

Лекан отворачивается. Теперь мы не можем видеть его лицо, только знаки, покрывающие руки. Кажется, они уменьшаются, когда он горбится в сиянии свечей, бледнеют от его боли.

– Он изучил ритуалы – то, как кровь сентаро удерживала магию в Орише. Когда я вернулся, Саран убил мой народ, прервав связь с Небесной Матерью, и изгнал магию из этого мира.

Амари зажимает рот ладонью, слезы струятся по ее нежному лицу. Я не могу представить, что человек может быть столь жесток. Не знаю, что бы я сделала, будь он моим отцом.

Лекан поворачивается к нам, и, видя его лицо, я сознаю, что не могу даже представить, как ему больно и одиноко. После Рейда у меня остались Тзайн и папа. Все, что по возвращении нашел он – скелеты, трупы и немых богов.

– Саран планировал резню и управлял ею. Когда мои близкие погибли и магия покинула мир, он отправил солдат убить ваших.

Закрываю глаза, пытаясь отогнать воспоминания о пожарах и крови, которые принес Рейд. Папа кричит, когда стражник ломает ему руку. Мама хватается за черную магацитовую цепь, затянутую на ее горле. Я плачу, когда ее тащат прочь.

– Почему они ничего не сделали? – взрывается Тзайн. – Почему не остановили его?

Опускаю ладонь ему на плечо и сжимаю, чтобы успокоить. Я знаю брата: за его криками скрывается боль.

– Сентаро защищают жизни, а не забирают их.

Долгое время мы молчим, лишь всхлипывания Амари нарушают тишину. Разглядывая разрисованные стены, я начинаю понимать, как далеко готовы зайти враги, чтобы помешать нам.

– Но сейчас магия возвращается, так? – спрашивает принцесса, вытирая глаза. Тзайн протягивает ей лоскуток, оторванный от своего плаща, но его доброта вызывает у нее новые слезы.

– Свиток сработал с Зели и Мамой Агбой, – продолжает Амари. – Он изменил мою подругу. Если мы покажем его всем предсказателям Ориши, этого хватит?

– Саран разорвал прежнюю связь между магами и богами, когда убил сентаро. Свиток возвращает магию, потому что способен восстановить эту связь на краткое время, но для того, чтобы сделать ее постоянной, нужно провести ритуал единения. – Лекан с почтением достает пергамент: – Я много лет искал три священных артефакта, но почти ничего не добился. Я смог найти костяной кинжал, но боялся, что остальные дары Саран сумел уничтожить.

– Не думаю, что это вообще можно сделать, – говорит Амари. – Отец приказал адмиралу избавиться от свитка и солнечного камня, но у того ничего не вышло.

– Он не справился потому, что их нельзя уничтожить человеческими руками. Жизнь им дала магия, и только она способна ее забрать.

– Так мы можем это сделать? – настаиваю я. – Можем вернуть магию?

Впервые Лекан улыбается. Надежда загорается в его золотых глазах.

– Приближается солнцестояние, подобного которому не было уже сто лет. Тысячелетие назад Небесная Мать наделила людей своими дарами. Это – последний шанс исправить наши ошибки и пробудить магию.

– Как? – спрашивает Тзайн. – Что нужно сделать?

Лекан разворачивает свиток, рассказывая о его символах и знаках: