Ллойд Александер - Книга Трех [litres]

Гвитант не отбивался и не шипел, пока Тарен накладывал припарку. Потом юноша оторвал лоскут от своей куртки, намочил в другом горячем отваре и, выжимая ткань, капля за каплей влил лекарственный настой в раскрытый клюв птицы.

– Все это чудесно, – сказал Доли, чье любопытство взяло верх над недовольством. Он проследил всю процедуру от начала до конца и проворчал: – Интересно, а как ты собираешься тащить эту гадость? На собственной спине?

– Я не думал еще, – просто ответил Тарен. – Может быть, завернуть его в мой плащ?

Доли фыркнул:

– В том-то и беда с вами, большеногими увальнями. Вы не видите дальше собственного носа. Но если ты думаешь, что я стану мастерить для него клетку, то жестоко ошибаешься.

– Клетка – это то, что нужно! – оживился Тарен. – Но я не стану беспокоить тебя своей просьбой. Постараюсь сделать сам.

Карлик презрительно глядел, как Тарен подламывал стволы молодых деревцов и пытался их переплести.

– Ох, прекрати! – взорвался наконец Доли. – Не могу смотреть на дурную работу! Давай сюда, а сам отдохни.

Он оттолкнул Тарена, сел на корточки и принялся вязать гибкие прутья. Он искусно подреза́л их ножом, ловко связывал тонкими плетьми вьющихся растений, и почти мгновенно в руках его оказалась прочная плетеная клетка.

– Это у тебя выходит намного лучше, чем попытки стать невидимым, – сказала Эйлонви.

Карлик не ответил, а только сердито глянул на нее.

Тарен выложил дно клетки листьями, осторожно положил на них гвитанта, и они двинулись вперед. Доли шагал теперь намного быстрее, стараясь наверстать потерянное время. Он упорно топал вниз по склону холма, даже не оборачиваясь, чтобы посмотреть на поспевающих за ним спутников.

Тарен видел, что спешка приводит только к тому, что они быстрее устают и чаще останавливаются передохнуть. Но не хотел обижать карлика.

Гвитант постепенно поправлялся. На каждой остановке Тарен кормил птицу и давал ей лекарство. Гурги все еще страшился подойти поближе к клетке. Только Тарену птица позволяла приближаться к себе. Когда Ффлеуддур шутя попытался сунуть палец в клетку, гвитант ощерился и нацелил на него свой страшный клюв.

– Я предупреждаю, – продолжал настаивать Доли, – что ничего хорошего из твоей затеи не выйдет. Но ничего, не обращай внимания на слова Доли, продолжай в том же духе. Сами себя губите, потом не жалуйтесь. Я всего лишь проводник и делаю то, что мне приказано. Ничего больше.

С наступлением ночи они разбили лагерь и обсудили планы на завтра. Гвитант совсем выздоровел, и у него появился зверский аппетит. Он яростно и пронзительно кричал и стучал клювом о прутья клетки, когда Тарен не был расторопен и недостаточно быстро приносил ему пищу. Он мгновенно глотал куски, которые кидал ему Тарен, и тут же требовал еще. Насытившись, гвитант нахохливался на дне клетки и внимательно прислушивался к их разговорам. Глаза его внимательно следили за каждым движением людей. Наконец Тарен осмелился просунуть руку в клетку и погладить птицу по голове. Гвитант больше не шипел и не пытался укусить его. Он даже позволил Эйлонви себя накормить, но все попытки барда подружиться с ним провалились.

– Он отлично помнит, что ты готов был отрубить ему голову, – сказала Эйлонви Ффлеуддуру. – Потому ты не можешь обижаться на него за нелюбезный прием. Если бы кто-нибудь пожелал отрубить мою голову, а после совался со своей дружбой, я бы тоже его клевала.

– Гвидион говорил мне, что птиц дрессируют, пока они молодые, – сказал Тарен. – Как мне хотелось бы, чтобы он сейчас был с нами. Он хорошо знает, как обращаться с этими существами. Должно быть, в Каер Датил есть хороший сокольничий. Посмотрим, что сможет он.

Но на следующее утро клетка оказалась пустой.

Доли, который проснулся задолго до остальных, первым это заметил. Взбешенный карлик размахивал клеткой перед лицом Тарена. Решетка из молодых побегов была измочалена и разорвана клювом гвитанта.

– Вот ты и получил! – вопил Доли. – Я это предвидел! Не говори, что я не предупреждал! Теперь уже коварная тварь на полпути к Аннуину, подслушав и прознав все, о чем мы толковали. Если Араун не знал, где мы, то теперь он достаточно быстро узнает. Ты хорошо поступил, о, ты просто замечательно поступил! – фыркал Доли. – Избавьте меня впредь от дураков и добреньких Помощников Сторожа Свиньи!

Тарен понурился, не в силах скрыть свое разочарование и страх. Ффлеуддур не сказал ни слова, но лицо его было мрачным.

– Я опять совершил ошибку, как всегда, – уныло сказал Тарен. – Доли прав. Нет никакой разницы между дураком и Помощником Сторожа Свиньи.

– В этом ты, возможно, и прав, – хихикнула Эйлонви. – Но я терпеть не могу людей, которые тычут другим в нос: «Я говорил, я предупреждал…» Это хуже, чем если бы съели твой обед, а потом рассказывали тебе, какой он был вкусный. – Она не глядела на Доли и сердито продолжала: – Я уверена, что Доли все это выложил потому, что беспокоится о нас, а не из-за своего дурного ворчливого характера. Он похож на дикобраза, у которого мягкое брюшко, стоит лишь перевернуть его. Если бы он только не очень старался стать невидимым, это сразу улучшило бы его характер.

Времени на сожаления и перепалку не оставалось. Доли повел их еще быстрее. Они почти бежали. Но все еще продолжали следовать вдоль долины Истрад. После полудня карлик вдруг резко повернул на запад и снова принялся спускаться вниз, на равнину. Небо стало серо-свинцовым и тяжелым. Сильные порывы ветра хлестали им в лицо. Бледное солнце, словно растворенное за пеленой облаков, не грело. Мелингар беспокойно ржала. Хен Вен, до сего момента спокойная и безмятежная, начала выкатывать глаза и что-то бормотать.

Пока путники делали короткий привал, Доли пошел вперед осмотреться и разведать предстоящую дорогу. Спустя короткое время он вернулся и повел их вверх на самый хребет высокого холма. Там беззвучно приказал лечь на землю и показал вниз, в сторону Истрад.

Равнина была усеяна воинами, пешими и конными. Черные знамена трещали на ветру. Даже на таком расстоянии Тарен мог слышать лязг оружия, мерный тяжелый грохот марширующих ног. Во главе извивающихся колонн ехал верхом Рогатый Король.

Гигантская его фигура возвышалась над вооруженными всадниками, галопирующими следом. Ветвистые рога тянулись к небу, как хищные когтистые лапы.

Пока Тарен как завороженный смотрел на текущее по долине войско, голова Рогатого Короля вдруг медленно повернулась в сторону вершины холма, на котором они притаились. Тарен распластался на земле. Он был уверен, что защитники Арауна не могут видеть его. Это всего лишь призрак страха, гнездящегося в его сердце, бросает его в дрожь. И все же ему казалось, что глаза Рогатого Короля отыскали его и вонзились двумя холодными кинжалами.