Владимир Корн - Волки с вершин Джамангры [litres]

Тут явно было что-то не так, ведь дело совсем не в скуке. Александра следовало утихомирить, ибо сейчас он наговорит таких гадостей, о которых потом ему будет стыдно вспоминать. Пусть он частично и прав, но мы находились в чужом мире, и достаточно ли у нас оснований, чтобы его менять? В тот самый миг, когда лицо сар Штроукка в очередной раз покривилось в язвительной ухмылке, я торопливо закрыл ему рот.

– Пойдемте, Александр, вспомнил, что у меня есть отличное средство от скуки.

И удивился, когда он заявил в ответ:

– Мне не скучно и здесь, а вы делайте все, что только пожелаете.

Прозвучало почти как оскорбление. Пришлось повысить голос:

– Сар Штроукк, пойдемте!

Подхватив его под руку, потащил за собой. Остановился и, обращаясь к Асанту, тоном не терпящим возражений сказал:

– Капитан, посмотрите у себя в закромах. Считаю, у вас обязательно что-нибудь найдется к бренди. И не мешкайте!

«Что с ним? – думал я, по-прежнему волоча сар Штроукка. – Должно же быть какое-то объяснение его поведению? Виноват сам, позволив ему пикироваться? Неделю, да что там, день назад ему бы и в голову не пришло вести себя таким образом». Уже в каюте спросил у него напрямую:

– Вы плохо себя чувствуете?

– Превосходно!

– Тогда в чем же причина? Александр, вы сами на себя не похожи. И вообще, зачем вы наговорили грубостей капитану? Это не делает вам чести.

Сар Штроукк взвился:

– Сарр Клименсе, вы решили заменить мне матушку, читая нотации? Что качаете головой? – И снова его слова прозвучали почти вызовом.

И тогда пришлось сделать то, в чем все-таки сомневался, – полезть за бренди невероятно редкого сорта, когда, выставив на аукцион единственную бутылку, можно обозначить практически любую цену. И ее наверняка купят. Чтобы затем изредка, раз в месяц, а то и реже, наливать в бокал буквально на палец и смаковать, смаковать. Или где-нибудь в самом высоком обществе небрежным тоном заявить, что стоит у него заветная бутылочка. Пока не тронутая, но вряд ли ему удастся преодолеть соблазн. Не сомневайтесь, завистников найдется достаточно. Либо же преподнести ее в подарок, чтобы решить тот вопрос, который невозможно решить ни золотом, ни связями, ни даже угрозами. Все это так, но мне известна старая как мир мудрость: все, что можно купить за деньги, – уже дешево.

В грубую оловянную кружку с помятым боком я налил на три пальца и приказал:

– Пейте! Причем до дна.

Вряд ли бренди обладает какими-нибудь чудесными свойствами, как гласят легенды, но это было единственное, что я мог сделать сейчас для Александра. Иначе вскоре случится то, после чего мне придется влепить ему пощечину. И тогда мне понадобится немало усилий, чтобы его не убить: некоторые вещи выше меня.

– Пейте, Александр, пейте!

И он выпил.

Залпом, как пьют дрянного качества ром в какой-нибудь захудалой таверне крохотного портового городка. И снова зажурчала янтарного цвета жидкость, которая, казалось, светится в полумраке каюты. Теперь сар Штроукк выпил ее после всего-то указующего жеста пальцем.

Сам я стоял и ловил запах напитка, который давно мечтал попробовать. Бутылки, формой похожие на графины из хрусталя, были малы, едва ли не в половину их обычного объема, и теперь в одной из них оставалось только на дне.

Раздался стук в дверь, и в каюту вошел один из матросов «Марии», помимо всего прочего исполнявший еще и обязанности корабельного повара: капитан Асант экономил и на команде. В руках он держал большую глиняную тарелку, заменившую ему поднос.

– Вот, господа, капитан приказал принести.

В закромах у Михеля Асанта не нашлось ничего приличного. Неровные ломтики сыра, даже на вид отвратительного качества. Порезанная кружочками заветренная копченая колбаса, и апофеозом всего – жареная камбала, занимавшая большую часть тарелки. Я тяжело вздохнул: бренди к приготовленной таким образом рыбе – это как украсить корову плюмажем, а заодно нацепить на нее нарядную попону и рыцарское седло, ничего лучшего в голову для сравнения не пришло. Кок посмотрел на кружку, стоящую перед сар Штроукком, затем скептически на бутылки, настолько те показалась ему несерьезными.

– Принести господам стаканы?

Очевидно, и пары бокалов на борту «Марии» не нашлось бы.

– Спасибо, обойдемся.

Захлопнул за ним дверь, а когда обернулся, то увидел сар Штроукка увлеченно уплетающим камбалу с таким аппетитом, как будто завтрак не закончился час назад.

– Вкусно?

Странно было видеть такой азарт у человека, не так давно заявившего, что рыбных блюд в его рационе в ближайшие полвека не будет определенно.

– Угу, – промычал он, отправляя пальцами в рот очередную порцию.

Я далеко не эстет, но чем дальше живу, тем больше убеждаюсь – в любом из правил этикета есть рациональное зерно, ведь каждое из них чем-то, но обусловлено. И потому смотрел на Александра почти с содроганием. Меж тем сар Штроукк налил себе уже самостоятельно, заранее сморщился и опрокинул в рот содержимое кружки. Получилось у него так привычно, и он настолько не походил на себя прежнего, что я невольно помотал головой.

– Даниэль, выпьешь за компанию? – предложил Александр, и под его пальцами захрустел сургуч на второй бутылке. – Ваше здоровье, сарр Клименсе!

После чего все повторилось, и он снова налег на рыбу.

Смотреть на него было грустно. Пятиликий бы с бренди, но сейчас сар Штроукк походил на мужлана. Они встречаются среди всех сословий, вне зависимости от происхождения, состояния и остального прочего. Наглые, самоуверенные и абсолютно убежденные в собственной исключительности.

Я взял свою кружку, поднес к лицу. Пахло действительно замечательно – ни одной грубой нотки. Запахи у меня всегда с чем-нибудь ассоциируются, ведь они есть у всего – у нищеты, отчаяния, счастья, надежды… Бренди Тельроса пах будущим, и до этого я и знать-то не знал, что у грядущего тоже имеется свой аромат. Аромат неопределенного, зависящего от множества обстоятельств и мелких случайностей, но, не почувствуй я запах, точно бы понял, что будущего у меня нет. Все это было странным и не с чем сравнить. И еще ко мне пришла мысль – стоит только попробовать, как откроется его часть. Мизерная, но даже это пугало: а вдруг там одна лишь тьма? Возможно, все придумал себе сам и бренди Тельроса – обычное пойло, пусть и превосходного качества, но мысль засела во мне прочно. И я тянул с глотком, а сар Штроукк продолжал пожирать рыбу, хватая ее обеими руками поочередно и отправляя в рот. Чтобы решиться, мне понадобилась целая минута, когда я баюкал в руках оловянную кружку, время от времени поднося ее к носу. И когда уже отважился окончательно, где-то наверху зазвонил корабельный колокол. Тревожно, набатом, когда удары почти сливались в единый звук, и, даже не зная предназначения его сигналов, с легкостью можно было понять – это тревога.