Генри Олди - Кукла-талисман

– Считаете, его поступок заслуживает благодарности?

Я поперхнулся уже заготовленной речью. Все свелось к резкому выдоху:

– Да, господин!

А что еще мне оставалось?!

– Согласен, – бросил начальник стражи, довольный, что разговор исчерпался, так толком и не начавшись. – Объявляю вам благодарность, Хидео-сан!

Это значило больше, чем могло показаться на первый взгляд. Каждый самурай знал, что количество благодарностей, полученных им от господина, определяет место, которое он занимает во время советов и заседаний, право высказать свое мнение и очередность таких высказываний. Разумеется, большее значение имели письменные благодарности, но и устные стоили дорого.

– Милость господина превыше небес!

Кланяясь, отец готов был провалиться сквозь землю от стыда. Но тут я ничего не мог поделать.

– Это всё?

– Да, господин!

– Тогда передавайте мои наилучшие пожелания господину Сэки.

Не двигаясь, склонив головы, мы стояли посреди улицы, пока господин Хасимото не скрылся за поворотом. После этого мы отправились восвояси, стараясь не смотреть друг на друга. Конечно же, отец считал благодарность незаслуженной. Он-то полагал, что достоин взыскания! Но отказаться от благодарности, высказанной господином вслух, отец не мог – это было бы прямым оскорблением, заявлением о том, что господин недостаточно проницателен, что он не в состоянии отличить белое от черного.

Что ни делается, подумал я, все к лучшему. Радуйся, Торюмон Рэйден, обладатель Лазоревого дракона! Будь мой дракон настоящий, из храма Киёмидзу-дэра, а не поддельный, тогда и радость бы вышла без горечи. Впрочем, спасибо и за такую.

– О-са-ка! О-са-ка!

– Кумо! Кумо!

– Фу-ку! Фу-ку-тян!

– Широ! Мой Снежок!

– Кабуто! Ка-бу-то [23] Собачьи клички: Осака (Великий Дракон), Кумо (Паук), Широ (Белоснежный), Кабуто (Доспех Самурая). !

Каждый хвалил своего любимца. Ликовал в предвкушении кровавой потехи. Рвал глотку, выкрикивая кличку. Подпрыгивал на месте, стараясь хоть на миг вознестись над головами. Махал руками, флажками, головными платками. В исполнении толпы это выглядело устрашающе.

Во всяком случае, я устрашился.

– Что это? – спросил я настоятеля Иссэна.

– Парад, – ответил старик. – Собачий парад.

– Здесь так всегда?

– В начале – всегда. Потом начинаются бои.

И становится еще хуже, мысленно закончил я за старика.

Отыскать место, где тайно от властей проводятся запрещенные указом собачьи бои, оказалось проще простого. Достаточно было обратиться к настоятелю с вопросом. «В дни моей юности, Рэйден-сан, – задумчиво произнес Иссэн, и в глазах его полыхнул лихой огонек, – это происходило близ Нанаи-но-Икэ, пруда Семи ключей. Знаете, где это? Оттуда в город ведет акведук, прямиком в квартал Аканэяма. Летом акведук – спасение. Пруд не пересыхает даже в засуху…»

Я знал. В детстве отец, бывало, ездил со мной и матушкой к этому пруду: любоваться красными соснами на склоне Акасака. Свое название Акасака – Красный склон – получил не только из-за сосен. Там обильно росла аканэ [24] Аканэ – марена красильная, растение. , корни которой шли на производство краски.

Собачьих боев я в те приезды не видел. Должно быть, отец выбирал неудачные дни.

– Это пруд, – на всякий случай уточнил я, – где храм Бэнтен, богини удачи?

– Да, – подтвердил старик. – На островке.

И добавил, изумив меня своей непоследовательностью:

– Я вижу, вы плохо знаете эту местность. Пожалуй, мне придется вас сопровождать, иначе вы заблудитесь.

Я смотрел на старого бритоголового монаха, почтенного настоятеля обители Вакаикуса. Я видел сына аптекаря из Нагасаки, вихрастого мальчишку, чей дядя промышлял собачьими боями. Мальчишку, который сбегал из дома, рискуя выволочкой, лишь бы покричать в свое удовольствие, любуясь парадом собак: «Кумо! Осака! Фуку-тян!..»

– Почту за честь, – я поклонился, благодаря старика.

На самом деле я предпочел бы отправиться к пруду один.

Нам повезло. Как выяснил тот же Иссэн – провидец, не иначе! – ближайшие бои намечались совсем скоро, на второй день после того, как мы нанесли визит в жилище Нобу-двоедушца. Встретиться мы договорились возле рынка. Старик пришел первым, я увидел его издалека. Моих извинений по поводу задержки он не принял, отговорившись бессонницей, из-за которой явился раньше оговоренного срока. И рванул вперед, да так, что угнаться за этим немощным старцем смог бы лишь небожитель верхом на пятицветном облаке.

Дорогу настоятель скрашивал тем, что рассказывал мне о пруде Нанаи-но-Икэ. Оказывается, в Эдо, на большом удалении от центра столицы, есть точно такой же пруд с похожим названием. Островок с храмом богини удачи там тоже имеется, как и акведук. Узкий и вытянутый, словно ненатянутый лук, пруд славится вкусом своей воды. От пруда взгляду открывается прекрасный вид на горную гряду, только она расположена дальше, чем наш Красный склон. Художники толпами сходятся к пруду, стараясь передать всю прелесть пейзажа…

Я слушал вполуха. Я даже промолчал, не желая ловить старика на простительной лжи. В дни моей юности, сказал он, собачьи бои происходили близ пруда Семи ключей, где акведук. Дни вашей юности, Иссэн-сан, прошли в Нагасаки. Там же вы и бегали на бои вместе с дядей. Ни к моей родной Акаяме, ни к столичному красавцу Эдо, даже если там и есть похожее место, ваша бурная юность, Иссэн-сан, не имеет никакого отношения. Захмелев от вспыхнувших чувств, вы сболтнули лишнего. Вы отлично знаете, где у нас в Акаяме дерутся обученные собаки. Скорее всего, вы знаете это не понаслышке.

Ваша школа, Иссэн-сан. Истинный самурай учтив по отношению к родителям и наставникам. И не тычет им в глаза случайно оброненной ложью.

Ну правда же, я молодец?

И вот:

– О-са-ка! О-са-ка!

– Ши-ро!

– Кумо! Кумо!

– Кабуто!

– Почему они в фартуках, Иссэн-сан?

– Собаки?

– Да.

Старик был прав, уточняя. Среди собравшихся были и люди в фартуках: видать, ремесленники, удравшие с работы. Но фартуки на людях не привлекли мое внимание: дело обычное, чему тут удивляться? Зато фартуки на собаках… Сделанные из жесткой ткани и плотной бумаги, выкрашенные в синий и зеленый цвета, они надевались собакам на шею. Фартуки закрывали псам грудь и драконьим гребнем возносились над загривками.

К такой одежде собаки относились с крайним равнодушием: привыкли.

– Награды, – объяснил монах. – Награды и звания. Видите надписи?

Я пригляделся. Да, на фартуках блестели иероглифы.

– Одзеки , – старик указал на пса по кличке Кабуто: сильного, черного с подпалинами кобеля. – Опытный боец, не менее десяти поединков. Претендует на звание «носителя веревки», великого победителя.