Генри Олди - Кукла-талисман

– Сутры? – обратился я к монаху. – Она знает священные сутры?

Колени, понял я. Дрожат. Тоже мне, самурай!

– Белиберда, – развеял мою надежду старик. – Она сама не понимает, что произносит. Запомнила, что пока она голосит, пса будут удерживать. Вот и старается.

– Собачья Будда!

Толпе нравилось. Толпа ликовала.

Выждав, когда пик восторга схлынет, Шиджеру оттащил пса назад. Привязал к кольям площадки, вернулся к девочке.

– Нос Собачьей Будды! – торжественно, словно дотрагиваясь до святыни, он щелкнул девочку по носу. – Кто дотронется до этого превосходного, трижды благословенного носа, тем суждена удача! Их собаки победят, их ставки выиграют! Медяк за удачу, серебро за тройную! Кто первый?

Люди хлынули вперед.

Деньги сыпались в котомку. Нос Каори покраснел и распух от щелчков. Нельзя сказать, что прямо-таки все собравшиеся решили умаслить Собачью Будду, выложив за это монетку, но от желающих отбою не было.

– Не все же выиграют? – предположил я.

– Не все, – согласился старый монах.

– И они это знают?

– Знают.

– Так за что же они платят?

– За потеху. Удача – ладно, это как повезет. А развлечение, Рэйден-сан, в особенности когда оно превращается в традицию… Это как крепкое саке, даже хуже. Если пристрастился к выпивке…

– Потеха?

– Это бои, а не театр. Там декламируют актеры, здесь дерутся собаки. И потехи здесь соответствуют нравам завсегдатаев.

Неужели настоятель смутился? Отвел взгляд? Нет, думаю, показалось.

– Собачья Будда! – зазывал Шиджеру. – Это вам не какая-нибудь Бэнтен!

Он указал на остров посреди пруда:

– Видите глупцов на мосту? Они ходили к милосердной Бэнтен. Просили даровать им удачу в сегодняшних боях! Теперь они возвращаются, раздутые от гордости! И что же они узна́ют? Что они тупые жабы, квакающие к дождю! Тупые жабы без капли соображения! Какой подарок может дать им богиня Бэнтен? Ну, мудрость. Вам нужна мудрость?

– Нет! – взорвалась толпа.

– Ну, везение на море. Вы лодочники? Корабельщики?

– Нет!

– Ну, тягу к знаниям…

Небо содрогнулось от хохота.

– Ни одна богиня не может дать больше того, чем она владеет. Вот она, Собачья Будда! Ее нос – залог вашего успеха! Медяк за удачу…

« Братец ее уперся, – словно наяву, услышал я сокрушенный голос Шиджеру. – Мелкий, а вредный. Жизни сестре не давал. Если у нее какой-то заработок – мешал, запрещал. Адский змееныш! Грозился дом мне поджечь, если я Каори в дочки возьму… »

Вот он, заработок. Тот заработок, который запрещал мелкий, но вредный Иоши.

« Мамаша рада-радехонька, а он визжит, драться лезет. Забор подпалил, сволочь! Мамаша ко мне подкатывалась: умасливала, чтобы я не боялся. Ей, пьянице, хорошо! От лишнего рта избавление, и от меня деньжат перепало бы… »

Вот они, деньжата. Ты ведь делился, Шиджеру? Все по-честному, да? Вот они, деньги на выпивку. Небось, ты еще и наливал пьянчужке за услуги дочери. Такой забулдыге хризантемного саке не требуется: браги плеснут, она и рада.

« И мой брат воспротивился: пойдем, говорит, дымом по ветру! Пришлось оставить девчонку, где была, в нищете. Жалко ее, тронутая она… »

Кто угодно тронется, если его псом на́ людях травить да по носу щелкать. Иоши, выходит, не пускал сестру с тобой? Скандалил, дрался? Ты и оставил девчонку, Шиджеру, побоялся рисковать. Видать, знал норов Иоши, опасался. А когда брата не стало, ты снова взялся за Собачью Будду. И мамаша счастлива: помехи нет, прибыль есть…

– Медяк за удачу!

Удача отвернулась от Шиджеру. А от меня отвернулось благоразумие. Не знаю, чем я думал, какой частью тела, но только не головой. Сделав несколько быстрых шагов вперед, я выхватил из-за пояса малую плеть – и торцом рукояти заехал Шиджеру в нос. Хруст и последовавший за ним вопль – о, они прозвучали лучше самой изысканной музыки!

Хотелось бы торжественно заявить, что мной двигала оскорбленная богиня Бэнтен. Но это вряд ли. Чтобы совершить глупость, Торюмону Рэйдену не нужно вмешательство богов.

Сами справляемся.

Шиджеру попятился, споткнулся, упал.

Из сломанного носа ручьем хлынула кровь. От запаха крови одурели собаки: и без того возбужденные, они стали рваться с поводков. Кое-кто из псов нацелился на Шиджеру, норовя вцепиться в подранка. Шиджеру гундосо завыл; казалось, лавочник перенял звание Собачьего Будды, молясь за успех лохматых бойцов и удачу азартных игроков. Смысла в его вое было не больше, чем в песнопениях Каори. Боль, страх, желание, чтобы все прекратилось – вот и весь смысл.

– Не бойся!

Мало заботясь клыками собак и гневными возгласами хозяев, я протолкался к Каори. Взял за плечо, вздернул на ноги:

– Или за мной! Да иди же…

Она подняла на меня взгляд:

– Вы принесли мою куклу?

– Да, – вместо меня ответил настоятель. – Вот, держи.

И сунул девочке в руки куклу, которую мы нашли в доме Нобу, у перекошенного алтаря. Если я полагал, что исчерпал все удивление, отпущенное мне на сегодняшний день, я ошибался.

– Иссэн-сан, кукла! Вы взяли ее с собой?

Монах кивнул.

– Ее можно давать Каори? Это ведь сарубобо !

– Можно, – тихо ответил старик. Глаза его подозрительно блестели. – Теперь это просто кукла…

Схватив вожделенную куклу, Каори прижала ее к груди и спряталась за наши спины.

– Расступитесь! – велел я. – Мы уходим.

Никто не двинулся с места. Люди загораживали нам дорогу. На их лицах, багровых от ярости, я читал множество чувств – пылких, страстных. Ни одно из них не сулило нам удачу. Щелкнуть девочку по носу? Вдруг повезет?

– Назад! Пропустите нас!

– Бейте их! – гнусаво возрыдал Шиджеру. – Они уводят Собачью Будду! Крадут вашу удачу!

Я достал вторую плеть:

– Служба Карпа-и-Дракона! Полицейские досины, ко мне!

Куда там! Тех полицейских, которых я ранее видел среди зрителей, и след простыл. Рассчитывать на их помощь было бы опрометчиво. С бо́льшим успехом я мог ждать явления с небес милосердного будды Амиды.

Толпа качнулась к нам.

– Стойте! – воззвал старый настоятель. – Люди, опомнитесь!

– Уйди с дороги, – посоветовал ему хозяин белого Широ. – Убирайся, монах, тебя мы не тронем…

– Пошел вон, бритоголовый!

– На бои ходит! А врут, будто святой…

– Отойди, зашибем…

– Отдай девчонку, – предложил мне хозяин Широ. – Отдай по-хорошему. Мы тебя тогда побьем, и все. А так…

– Что? – оскалился я не хуже пса. – Убьете?

– Не мы, – объяснил хозяин Широ.

И ухмыльнулся во всю щербатую пасть:

– Собачки. Спустим собачек, и вся недолга́. Если собачки, тогда ведь никакого фуккацу? Несчастный случай? Вот и будет тебе несчастный.

– А как вы это потом объясните?

– А никак. Никто и спрашивать не станет. Пришел азартный самурай на бои, ставки делать. Одежда без гербов, поди-пойми, кто такой. Сердце взыграло, драться полез. Сломал нос хозяину претендента на победу. Вот собачки и того…