Генри Олди - Кукла-талисман

– Какое счастье, господин! – ликовал он. – Какое счастье!

Казалось, Цугава вернулся с войны, с той древней войны, откуда чаще всего не возвращались.

– Ты молодец, Гичин, – свесившись с седла, Цугава хлопнул привратника по плечу. Тот просиял: видимо, хозяина и слугу связывали давние отношения. – Когда ты у ворот, я спокоен за дом. Что мой сын?

– Молодой господин отдыхает. Его жизни ничто не угрожает.

– Ты уверен?

– Уверен, господин. Рана пустячная, быстро заживет.

– Ничего необычного?

Привратник задумался.

– Плохо ест, – наконец вздохнул он. – Раньше молодой господин ел лучше. Старшая госпожа сварила ему осьминогов. Своими руками! Молодой господин отказался, велел подать в другой раз. Представляете? Он отказался от осьминогов!

Цугава посмотрел на меня. Я пожал плечами. Было фуккацу, не было – отказ от осьминогов ничего не говорил мне.

– Хорошо, – вздохнул Цугава. – Держи бирку, Гичин.

Он спешился и протянул привратнику кожаную бирку с выжжеными на ней иероглифами. Что там было написано, я не знал – не смог прочесть. Остальные самураи последовали примеру господина: спешились и отдали Гичину свои бирки. Я тоже слез с лошади и развел руками: бирки мне не выдали.

– Вам не надо, – успокоил меня Цугава. – Вы гость. Но если захотите на время покинуть усадьбу, возьмите бирку у Гичина. По возвращении отдадите.

– Зачем? – не понял я.

– Любой, кто покидает усадьбу, берет бирку со знаками моего клана. Если на вечерней поверке какой-то бирки не досчитаются, значит, человек не вернулся. Тогда мы поднимаем тревогу и отправляемся на поиски.

– Это очень предусмотрительно, – согласился я. – А если, к примеру, я уйду и решу заночевать у себя дома? Или меня задержат в управе по делам?

Цугава улыбнулся. Взгляд его остался холоден.

– Тогда, Рэйден-сан, я советую вам прислать гонца с известием, что вы задерживаетесь. Во избежание лишних хлопот.

Я ответил поклоном: мол, понял. Традиции с бирками, похоже, было много лет. Мой буйный родич Камбун из всех традиций признавал лишь ношение острых мечей. В семье господина Цугавы носили плети и палки, зато свято блюли все остальные заветы, оставшиеся с древних времен.

Двое самураев повели лошадей в обход, намереваясь завести их через задние ворота и поставить в конюшню. Разумные действия – я уже успел сломать голову, прикидывая, как животных заводят с парадного входа. Сразу за воротами был разбит изящный сад камней с крошечным прудом, справа располагался огород, слева – сторожка привратника; от нее к господскому дому, крытому бамбуковой черепицей, тянулась дорожка, выложенная плоскими камнями…

Короче, лошади испортили бы всю красоту.

Делая вид, что любуюсь садом, я тайком осмотрелся. Строений в усадьбе было немало, я видел далеко не все. Но кое-что я понимал ясно: кромка забора нигде не примыкала к крышам построек в достаточной степени, чтобы можно было, взобравшись на забор, перепрыгнуть на дом. Ну да, мой дом – моя крепость. Если у тебя хватает земли для таких предосторожностей…

«Какой красивый!» – воскликнула Каори, увидев наше жилье еще на стадии строительства. Представляю, что бы она сказала, увидев усадьбу господина Цугавы! А может, ей здесь не понравилось бы – представления Каори о красоте включали в себя многое, чего тут, вероятно, и не нашлось бы.

– Я велел поселить вас в гостевом домике, – сообщил Цугава. Он стоял рядом, ничем не выказывая желания поторопить меня. – Это на заднем дворе, рядом с домиком для купания. Когда у нас нет гостей, мы пьем там чай в хорошую погоду. Не беспокойтесь, там уютно. Прислуга снабдит вас всем необходимым для приятного ночлега.

Он не спрашивал о моих предпочтениях. Он уже все решил за меня. Учитывая разницу в нашем положении, в этом не было ничего оскорбительного. Тем не менее, я почувствовал глухое раздражение.

– Вы знали, что меня отправят к вам? – спросил я.

Он дернул уголком рта:

– Вас или кого-то другого. Я знал, что вернусь с дознавателем. Знал, что дам ему достаточно времени для разбирательства. И потом, Рэйден-сан, вас не отправили ко мне. Я пригласил вас в гости. Чувствуете разницу?

Я кивнул. Разницы я не чувствовал.

– Вы лекарь? – слабым голосом спросил Ансэй.

– Нет, я дознаватель.

Я не видел причин скрывать правду. Во всяком случае, меня об этом не просили. Куда больше меня интересовал голос сына Цугавы. Голос как голос, ничего особенного.

– Он всегда так говорит? – на всякий случай спросил я у главы семьи. – Вы не слышите ничего необычного?

Задним числом я сообразил, что веду себя невежливо – говорю о присутствующем здесь наследнике, как если бы он отсутствовал или был без сознания. К счастью, господин Цугава не счел меня грубияном.

– Всегда, – ответил он. – Это его голос.

– Очень хорошо, – с облегчением выдохнул я.

– Дознаватель? – опомнился Ансэй. – Почему дознаватель? Зачем?

Он сидел на ложе, одетый в легкое хлопчатобумажное косодэ [30] Кимоно с короткими рукавами, считавшееся нижним бельем. без пояса. Внешностью Ансэй был очень похож на отца: орлиный нос, брови вразлет. Даже прически одинаковые: лоб выбрит узкой полосой, узел волос на затылке собран в виде рыболовного крючка и загнут вперед. Но в позе молодого человека, жестах, мимике, в его манере двигаться так, словно он был не человеком, а тряпичной куклой – нет, никто бы не усмотрел в этом родства с властным, решительным Цугавой.

Должно быть, Ансэй пошел в мать. Я взял себе на заметку: при встрече с госпожой подтвердить или опровергнуть это предположение. Голос голосом, а движения не лгут. Если фуккацу имело место, пусть даже самое необычное фуккацу – движения могут выдать подселенца. Спрашивать, не видит ли отец чего-то непривычного в действиях сына, я не рискнул.

Возможно, потом, наедине.

– Служба Карпа-и-Дракона, – вместо меня объяснил Цугава. Я был благодарен ему за предупредительность, но втрое больше за то, как ловко он обошел острые углы визита дознавателя. – Я пригласил господина Рэйдена погостить у нас. Надеюсь, вы сойдетесь. Юношам приятно общение с ровесниками.

– Гость, – Ансэй улыбнулся, смешно наморщив нос. – Рад знакомству, Рэйден-сан! А я уж было разволновался… Надеюсь, вы не подозреваете меня в фуккацу?

Он засмеялся: шутка пришлась ему по сердцу.

– Я тоже рад знакомству, – уклончиво ответил я. – Это честь для меня, Ансэй-сан.

Деликатность, напомнил я себе. Я гость, никаких прямых допросов. Такие, как молодой господин, обидчивы. Замкнется, решит, что семья облыжно считает его перерожденцем, не имея на то оснований; в порыве чувств опять схватится за меч, решив, что незачем жить, если его подозревают в сокрытии чужой личности, видят в сыне постороннего человека…