Джон Норман - Мятежники Гора [ЛП]

— Они побриты, — предположил крестьянин.

— Нет, — ответил Харуки.

— Дайте мне посмотреть, — протянул руку его оппонент.

— Ближе не подходи, — предостерёг его садовник.

— У него два меча, — заметил мужчина, опасливо глядя на Таджиму.

— Верно, — кивнул Харуки. — Так что, не думаю, что было бы разумно приближаться к нему ближе, чем это разрешено.

Побритая монета — это та, у которой была срезана часть кромки. Такие обрезки собранные в достаточном количестве, могут быть переплавлены в новые монеты, пластины или слитки. Разумеется, медные и бронзовые монеты обрезают крайне редко, чего не скажешь о более ценных металлах. На континенте побритые серебряные и золотые монеты не редкость, соответственно, многие взаиморасчёты на рынках и «улицах Монет» проходят посредством весов. Даже ценные монеты могут потерять часть своей стоимости, даже если эти монеты были отчеканены на монетном дворе того или иного города, официально или нет. Многое, конечно, зависит от доверия. Например, не окажется ли вам странным, если Вы на мгновение остановитесь и задумаетесь, что что-то значимое, скажем, фукуро риса или рабыня, может быть обменено на крохотный кусочек металла того или иного вида? Мне как-то рассказали об одном городе, в котором муниципалитет пустил в обращение маленькие чёрные кожаные мешочки, наглухо зашитые, объявив, что внутри содержится золотой тарск. Вскрывать эти мешочки, было запрещено под страхом смертной казни. Точно также в том городе карался отказ принять их в качестве платёжного средства, или оценить меньше, чем в золотой тарск. Дилемма, вовлеченная в данный вопрос, очевидна. Есть ли в мешочке золотой тарск, или его там нет. Если он там, то зачем тогда нужен мешок? Золотой тарск самодостаточен. А если золотого тарска в мешочке нет, то нас обманывают. Таким образом, упаковка либо не имеет смысла, либо это обман. В конечном итоге, определить, насколько этот хитроумный экономический эксперимент оказался бы успешен или провален так и не удалось, поскольку на тот город пошли войной несколько соседних городов, и судьба его была печальна. Победители сожгли его дотла, а пепел засыпали солью. Конечно, иногда такие схемы могут работать вполне успешно, особенно, когда используются бумажные деньги, которые можно преумножать и производить в любом количестве, которое посчитает необходимым тот, в чьих руках находится власть, подкреплённая силой оружия.

— Он — ронин, — заключил крестьянин, опасливо глядя на Таджиму, — перекати поле, два меча и нет даймё.

— Зато есть два меча, — сказал Харуки.

— Ладно, я принесу вам из нашего амбара один фукуро риса, — пообещал крестьянин, — в обмен на твои монеты.

— Четыре фукуро за одну монету, — заявил Харуки.

Насколько я мог судить, это предложение Харуки было весьма щедрым, возможно, даже слишком щедрым. Впрочем, в данном случае сказать было трудно, поскольку, как я уже упомянул, торговля здесь по большей части велась с точки зрения предметов потребления. Например, даймё обкладывал подчинённые ему деревни налогом, исчисляемым в фукуро риса, или, если это была рыбацкая деревня, в связках сушёной рыбы.

— Может Ты принял меня за высокорожденного или благородного человека, — усмехнулся Харуки, — которого может одурачить, обвести вокруг пальца и обмануть первый же встреченный на дороге жадный крестьянин? Я сам из крестьян. Уж не думаешь ли Ты, что я не знаю наши уловки?

— Позвольте мне взглянуть на рабыню, — потребовал он.

— Зачем? — спросил садовник.

— Один человек верхом на демонической птице с вымпелом Лорда Ямады, не так давно посетил нашу деревню, — сказал крестьянин.

— Интересно, — отозвался Таджима.

Я предположил, что имелся в виду Тиртай или его коллега, и даже вероятнее всего именно коллега, так как Тиртай, скорее всего, оставался рядом с Лордом Ямадой.

— Нас попросили сообщить, если здесь появятся два беглеца, по-видимому, движущимися в этом направлении, — объяснил местный житель. — Один из них — мужчина, возможно, воин, вторая — женщина, высокая леди.

— Но нас скорее трое, плюс простое длинноногое животное, — заметил Таджима. — Или Ты видишь в нашей компании высокую леди?

Крестьянин, сверкнув глазами, попятился из хижины, освобождая дверной проём.

— Эй, девка, — позвал он.

— Господин? — испуганно откликнулась Незуми.

— Ползи ко мне на коленях, — велел крестьянин, — руки держи за спиной, левой рукой обхвати правое запястье. Когда доползёшь, встань на коленях здесь, снаружи, на свете солнца, и запрокинь голову, чтобы я мог рассмотреть тебя.

Незуми неловко выползла на солнечный свет. Рабыни повинуются свободным людям беспрекословно.

В работорговых домах девушек обучают тому, как доставлять мужчинам удовольствие, им преподают утончённость, умения, правила поведения и позы рабыни для удовольствий, в том числе их тренируют правильно двигаться, а так же и тому, как правильно не двигаться. Задача состоит в том, чтобы демонстрировать изящность, покорность, очарование и уязвимость во всех аспектах. В конце концов, они — рабыни. Они не должны скрывать, отрицать, высмеивать, негодовать, ненавидеть или подавлять свою женственность, наоборот, они обязаны принять её, высвободить, наслаждаться и упиваться ею, чтобы быть самыми цельным и прекрасными из женщин, рабынями своих владельцев.

Красиво ползти у Незуми не получилось. Она столь мало знала об этом, что даже не догадалась расправить плечи, чтобы подчеркнуть очарование своей груди, едва скрытой под тонкой тряпкой полевой рабыни.

— На ней ошейник, — констатировал крестьянин.

— Само собой, — буркнул Таджима.

Я по-прежнему оставался позади, в самом тёмном углу хижины.

— Ой! — пискнула рабыня.

— А клеймо-то совсем свежее! — определил крестьянин, с подозрением глядя на девушку.

— Всё верно, — не стал отрицать очевидное Таджима. — Я купил её недавно, и решил, что будет разумно заклеймить её как можно скорее.

Крестьянин вернул на место подол рабской одежды.

— Её что, мясник подстригал? — проворчал он.

— Понятия не имею, — пожал плечами Таджима, — я купил её уже такой.

— Держи голову запрокинутой, девка, — потребовал крестьянин.

Он ещё некоторое время пристально всматривался в её лицо. Дело в том, что свободные женщины пани редко скрывают свои лица вуалями, соответственно, если он когда-либо прежде видел дочь сёгуна, то он вполне мог её опознать. Если бы это произошло, то, скорее всего, нам бы пришлось его убить. С другой стороны, возможно, надо было иметь острый глаз и быть хорошо знакомым с чертами лица надменной, утончённой, изящной Сумомо, чтобы рассмотреть их в запрокинутом, покрытом пятнами грязи, испуганном лице Незуми.