Джон Норман - Мятежники Гора [ЛП]

Девушка положила свою, выстиранную тунику около коленей.

— Можешь говорить, — разрешил Таджима.

— Могу ли я помыться, Господин? — спросила она.

Мне не трудно было понять её желание помыться. Она была грязной с головы до ног, её тело носило следы не только первого внимания Таджимы, когда он ещё в хижине измазал её смесью грязи, пепла и сажи, чтобы она соответствовала своему статусу полевой рабыни, но и подсохшие пятна и потёки грязи с рисовых полей и смешанная с потом пыль нашего похода на север.

— Ты просто хочешь убежать, — предположил мой друг, — переплыть заводь и скрыться в кустах.

— Нет, Господин! — поспешила заверить его она.

Таджима, стоявший над ней, скрестив руки на груди, окинул её пристальным взглядом.

— Но вокруг нас дикая местность, — напомнила Незуми. — Куда я могу пойти!

— Иногда рабыни склонны впадать в истерику и отчаяние, — пожал он плечами. — Не все из поступки продиктованы разумом. Было бы крайне некрасиво с твоей стороны, пытаться убежать.

— Я голая, — сказала девушка. — На мне ошейник и клеймо!

— Тем не менее, — задумчиво посмотрел на неё он.

— Мне некуда бежать, — добавила Незуми.

— Совершенно верно, — кивнул мужчина.

— Самое большее, — вздохнула она, — на что может рассчитывать рабыня, даже если вначале у неё получится убежать от одного владельца, это попасть в другой ошейник, стать объектом для другой плети.

— Мне это известно, — заверил её Таджима.

— Не надо думать, что я глупа, Господин, — продолжила девушка. — Я знаю, что у рабынь нет ни единого шанса на побег. Мне нет нужды объяснять это с помощью плети или подрезания сухожилий моих ног. Я не хочу носить на лбу клеймо «Я вызвала недовольство» на потеху другим девушкам, чтобы они, увидев меня, смеялись и насмехались надо мною.

— Оставайся как есть, — приказал Таджима, — но обхвати лодыжки руками и закрой глаза.

И спустя несколько мгновений Незуми услышала щелчок и ощутила что-то окружившее её шею поверх ошейника.

— Могу ли я отпустить лодыжки и открыть глаза, Господин? — неуверенно спросила она.

— Да, — разрешил ей мужчина.

— Я на поводке, — прошептала девушка.

— Теперь Ты можешь искупаться, — подытожил мой друг, и она торопливо опустила голову к его ногам, с благодарностью поцеловала их и, повернувшись, спустилась в воду.

— Она — превосходная рабыня, — заметил я.

Поводок, закреплённый на шее Незуми, представлял собой тонкий кожаный ремешок, длиной несколько футов. На такой поводок часто берут закованную в наручники рабыню, позволяя ей несколько футов свободы, доступ к еде, воде и так далее. Обычный поводок, используемый на прогулке, намного короче, хотя и он тоже несколько длиннее, чем это необходимо для простого передвижения. Его петли, свисающие с кулака владельца поводка, полезны не только в дисциплинарных целях, например, если девушка идет не достаточно красиво, но их длины хватит, чтобы связать ей руки и ноги, если такое желание или необходимость возникнет. Кстати, можно было бы отметить, что аккуратный, дважды обёрнутый вокруг талии рабыни поясок обычного камиска, обычно кожаный или пеньковый, предназначается не только, чтобы подчеркнуть фигуру женщины, прояснив тем самым, что это — фигура рабыни, но может послужить и для подобной цели.

— Мойся лучше грязная маленькая рабыня! — прикрикнул на неё Таджима.

— Да, Господин! — отозвалась она.

— Есть что-то привлекательное во взятой на поводок рабыне, — улыбнулся я. — В высоких городах континентального Гора, особенно по выходным, на бульварах, на площадях, на высоких мостах часто можно видеть рабовладельцев, выгуливающих своих рабыни. А если мужчины останавливаются, чтобы поговорить, то их рабыни немедленно становятся на колени.

— Это интересно, — сказал мой друг.

— Она пытается оттереть волосы, — прокомментировал я.

— Было бы, что оттирать, — усмехнулся он.

— Ты же сам проследил за этим, — хмыкнул я.

Мы наблюдали, как Незуми с головой несколько раз погрузилась в воду. Часть поводка ушла под воду и натянулась. Тем временем её маленькие пальцы отчаянно тёрли неопрятные кудри, оставленные ей.

— По крайней мере, они будут чистыми, — пожал плечами Таджима.

— Что есть, то есть, — согласился я.

— Лорда Нисида тоже приказал обрить голубоглазую белокурую рабыню, которую он назвал Сару, прежде чем отправить её в тарларионовые стойла.

— Стойловых и фабричных девок часто стригут коротко, это довольно распространённая практика, — пояснил я. — Иногда их обривают наголо.

— Она пытается спуститься на более глубокое место, — заметил Таджима.

— Так дай ей больше слабины, — предложил я.

— Я и так могу видеть только её голову, — сказал мой друг.

— Ей не чужда скромность, — констатировал я.

— Скромность рабыням не позволена, — проворчал он.

— Тем не менее, — усмехнулся я, — большинство скромны. И это облегчает управление ими, через контроль их одежды или других нюансов.

— Я бы предположил, что Вы недалеки от истины, — не стал спорить Таджима.

— Впрочем, в приватности жилища, — сказал я, — оставшись наедине со своим хозяином, многие из них ходят бесстыдно голыми. Да и многие рабовладельцы внутри дома разрешают своим рабыням носить только их ошейники.

— Приятно, когда тебе прислуживает нагая рабыня, — улыбнулся мой друг.

— С этим трудно не согласиться, — поддержал его я. — В конце концов, не только же захваченным высоким женщинам завоеванного города, прислуживать в таком виде на победном пиру своих завоевателей.

— После которого их заклеймят и наденут на них ошейники, — добавил Таджима.

— Обычно именно после, — согласился я, — чтобы они ещё острее прочувствовали их оскорбление. Позже они ничуть не будут смущаться, прислуживая господам нагими. Они даже будут благодарны за то, что им позволили это делать, поскольку для рабыни служить свободным мужчинам — большая привилегия.

Таджима начал накручивать поводок на кулак, вынуждая Незуми высунуть из воды не только голову, но и плечи. Её маленькие руки вцепились в поводок, словно в попытке протеста, словно у неё могло вспыхнуть желание сопротивляться. Но Таджима продолжил тянуть, и она, не убирая рук с поводка, просто не могла не двигаться к нам, с явным нежеланием, шаг за шагом. Таджима не прекращал тянуть за поводок до тех пор, пока девушка не оказалась на расстоянии нескольких футов от нас. Она, стоя по колено в воде, по-прежнему продолжала цепляться руками за поводок.

— Ну что, Ты вымылась? — осведомился Таджима.

— Да! — буркнула рабыня.

— Убери руки от тела, — бросил Таджима. — И больше не смей прикрываться.

— Простите меня, Господин, — испуганно пролепетала девушка.