Джон Норман - Мятежники Гора [ЛП]

— Поражение — позор, — заявил Таджима.

— Нет, — не согласился с ним я, — если Ты хорошо дрался.

— Поражение — позор, — настаивал он.

— Многое зависит от поражения, — покачал я головой. — Листу, оторванному от ветки, не стоит терзаться от позора, как и траве, смятой сапогом.

— Зато очерк Лорда Окимото идеален, — добавил Таджима.

— Она великолепна, — признал я. — Но это не отменяет того, что он толстый.

— Как дела у других? — полюбопытствовал он.

— У тех, кто выжил, в целом неплохо, — ответил я. — Торгус, Лисандр и Пертинакс живы.

— Что с Нодати, мастером меча? — поинтересовался Таджима.

— Никто не знает, куда он подевался, — пожал я плечами. — Несколько дней назад он исчез из замка, и с тех пор его никто не видел.

Я приподнял Таджиму и посадил, прислонив спиной к скале. Он промолчал, но выражение его лица говорило само за себя. Он явно страдал от боли. Меня это не на шутку встревожило. Необходимо было как можно скорее доставить его в лагерь, но как это сделать? Немного погодя его лицо разгладилось, казалось, боль отпустила.

— Уходите, — наконец смог выдавить он. — Спасайте себя.

— Мы уйдём отсюда вместе, — отрезал я.

Но сказать это было легче, чем сделать. В действительности, я теперь боялся даже шевелить его, боялся, что он мог умереть от боли, если я попытаюсь поднять его, или уже в седле, если я придумаю, как мне его туда затащить. Огонь жизни, тлевший в его некогда сильном теле, казался мне мало чем отличающимся от того крохотного костерка, жалкого маяка, теперь почти умершего, которую он разжёг в темноте.

Поймал на себе его просительный взгляд.

— Ты хочешь что-то сказать, — заключил я, — но колеблешься?

— Нет, — ответил Таджима.

— Говори, — сказал я, — не стесняйся.

— Как там Сумомо? — наконец, собравшись с духом, спросил он.

— Почему тебя это должно заботить? — осведомился я. — Какое это имеет значение?

— Я хочу знать, Тэрл Кэбот, тарнсмэн, — прошептал мой друг.

Сумомо была одной из двух контрактных женщин, чьи контракты держал Лорд Нисида. Вторую женщину звали Хана. Я знал, что Таджима очень интересовался покупкой контракта Сумомо, но это было ему не по карману. Сумомо, как Хана, которая выглядела несколько старше, была очень красива. С другой стороны, лично я нашёл её непривлекательной и высокомерной. К Таджиме она относилась с явным презрением, и даже ни разу не сочла нужным поклониться ему, несмотря на различия в их полах. И это среди пани, где даже старшая сестра первой кланяется младшему брату. Таджима был умным, сильным, быстрым, красивым молодым человеком. Для своего возраста он отлично владел мечом, и вообще был квалифицирован в паньских боевых искусствах. Он был беззаветно предан кавалерии, сёгуну Лорду Темму, и своему даймё Лорду Нисиде. Тот факт, что Сумомо, контрактная женщина его даймё, вела себя с ним надменно, не скрывая своего презрения, и не упуская случая, чтобы унизить его, казался мне аномалией. Я никогда не видел Сумомо без её приличных одежд, но подозревал, что за неё, должным образом продемонстрированную, дали бы хорошую цену на обычном рынке где-нибудь на континенте, скажем, в Брундизиуме, Порт-Каре, Ко-ро-ба, Аре или Турии. Пани держат рабынь, но в их культуре статус контрактной женщины стоит несравнимо выше статуса рабыни, хотя и, естественно, значительно ниже положения занимаемого свободной женщиной. На континентальном Горе просто нет ничего подобного контрактным женщины. Все женщины освоенного Гора, как на континенте, так и на известных островах, делятся на рабынь и свободных. Разумеется, есть существенная разница между тем, чтобы быть невольницей крестьянина, мелкого торговца или пастуха, и тем, чтобы быть рабыней высокого торговца или Убара, но и те и другие — одинаково рабыни. В ошейнике все женщины равны, они ничто, простые рабыни, хотя ошейники у некоторых могут быть усыпаны бриллиантами.

— Я мало что могу сказать о ней, — развёл я руками, — впрочем, как и о рабынях. Они находятся в замке. Их держат взаперти, поскольку есть опасность попасть под шальной камень или стрелу. Рискну предположить, что она столь же прекрасна, сколь и надменна, как и всегда.

— Какая она красивая, — вздохнул мой друг.

«Да, — подумал я, — как шелковистый урт, и, возможно, даже наполовину не заслуживает доверия». Я подозревал, что у неё имелись амбиции, которые сильно выходили за рамки её контракта. Её отношение к Таджиме порой выводило меня из себя. Неужели до неё никак не доходило, что она была контрактной женщиной, по сути, таким же предметом торга, как и рабыня? А он был свободным мужчиной и воином.

— Мы должны подойти к тарну, — сказал я.

— Меч, меч, — простонал Таджима.

При нём был короткий клинок, дополнительный меч, называемый вакидзаси. Воины пани редко расстаются с этим инструментом. Боевой меч, катана, может остаться на стойке в зале, но малый меч всегда под рукой. Воин пани зачастую даже спит с ним в обнимку.

Я привязал рукоять меча к его правому запястью, воспользовавшись кисточками, которые всегда имеются у такого клинка. Ножен я, кстати, нигде не заметил. Я нисколько не сомневался, но эта сталь вкусила немало крови, когда мой друг прорывался из окружённого лагеря.

Зайдя сбоку, я осторожно просунул одну руку под его спину, а другую под колени, и медленно поднял тело Таджимы.

Я успел сделать всего один шаг к тарну, когда тот опустил голову. Перья на его шее и гребне встали дыбом, от чего он, казалось, увеличился в размере, и без того немаленьком. Его глаза, отражавшие свет огня, были направлены куда-то в темноту по ту сторону костра.

— Стоять! — услышал я грубый голос и замер на месте с Таджимой на руках. — Успокой своего монстра, иначе в него полетит дюжина стрел, стоит мне только приказать.

— Спокойно, — сказал я птице, явно встревоженной и настроенной воинственно. — Спокойно, спокойно.

— Я вижу, что у тебя достаточно мудрости, — хмыкнул мужчина.

В тусклом свете разделявшего нас умирающего костра я смог разглядеть только одного врага. Он был в шлеме и держал катану двумя руками. Я не сомневался, что с ним были и другие, но видеть их в темноте я не мог. Он упомянул о дюжине стрел, следовательно, можно было предположить, что при нём могла быть дюжина лучников и, возможно, сколько то мечников. Вот только знать это наверняка я не мог.

— Слава Ямаде, Сёгуну Островов, — сказал он.

У меня не нашлось причины отвечать ему.

— Ты говоришь по-гореански? — неуверенно поинтересовался незнакомец.

— Да, — ответил я.

— Ты не пани, — заключил он.

— Верно, — не стал я отрицать очевидного.

— Ты — продающий свой меч, наёмник, — констатировал мужчина.

— Да, — кивнул я.

— Наёмные животные, — презрительно бросил незнакомец, — продающие мечи тому, кто больше заплатит.