Андреа Стюарт - Дочь костяных осколков [litres]

Но я подождала какое-то время, потом кашлянула и спросила:

– Ключ?

Отец встряхнулся и стал больше похож на старика, каким он и был на самом деле.

– Да. – Он передвинул ключ в мою сторону.

Я выждала, пока отец не уберет руку со стола, и только после этого взяла ключ.

Ключ был небольшой, бронзовый, еще теплый, на головке был выдавлен обыкновенный бамбук. Он был попроще всех ключей на отцовской связке, но со временем я начала понимать, что замысловатые узоры на головке ключа и ценность секрета за запертой дверью никак между собой не соотносятся.

– И где та дверь, которую он открывает?

– Сама найдешь. А теперь вы двое можете идти.

Отец пренебрежительно махнул рукой, и Баян вздрогнул, словно ожидал второго удара. Я почти ничего не съела, но все равно послушно встала и понаблюдала за тем, как Баян поднимается из-за стола. Казалось, что по мере того, как он выпрямляется, к нему возвращается чувство собственного достоинства. Баян разгладил тунику и вытер уголки рта. Отца он обошел по широкой дуге, а проходя мимо конструкций к двери, держался от них еще дальше.

Я вышла следом за ним в холл. Дверь со щелчком закрылась, и я услышала, как Илит начала говорить что-то о налогах и пошлинах.

Баян не ушел сразу. Он медлил, переминался с ноги на ногу, как будто понимал, что должен пойти куда-то, но не был уверен куда.

Я притворилась, будто собираюсь пройти мимо.

– Спасибо, – сказал он. – Ты не обязана была меня выручать. И для тебя было бы лучше, если бы ты этого не делала.

Я окинула его оценивающим взглядом:

– Не сделай я этого, мне пришлось бы наблюдать за тем, как Тиранг выпускает тебе кишки. Не лучшее развлечение за едой.

Баян нервно хихикнул, и все его изящные манеры и заносчивость вдруг куда-то улетучились.

– Ты не обязана была это делать, – повторил он и крепко сжал губы. Взгляд у него стал спокойнее, хотя лоб еще блестел от испарины. – Спасибо.

– А тебе спасибо, что посоветовал мне медитировать. Мне это определенно помогло.

– Я не собирался тебе помогать и медитировать посоветовал не из добрых намерений, – признался Баян.

– Знаю.

Но он не ненавидел меня. Странно, но я почувствовала, что благодарна ему за это.

Какое-то время мы смотрели друг другу в глаза. У Баяна был задумчивый взгляд, как будто он мысленно что-то взвешивал. Потом он сунул руки в карманы и глянул на мой кулак, где я все еще сжимала ключ:

– Этот ключ. Я знаю, от какой он двери.

– От какой?

– Я тебе покажу.

Я бы предпочла, чтобы он просто рассказал, где эта дверь, но мне не хотелось потерять это пусть и недолгое расположение соперника. В общем, я пошла за Баяном по бесконечным коридорам дворца, а он ни разу не обернулся, чтобы проверить, иду ли я за ним, даже когда мы проходили мимо слуг и поднимались на более маленький по площади третий этаж. В итоге пришли к заднему фасаду дворца, который выходил на горы.

Остановились мы у маленькой коричневой дверцы; Баяну пришлось бы пригнуться, чтобы в нее пройти. Дерево было потертым, лак ближе к полу облупился.

– Это она?

Баян кивнул.

Чувствуя себя немного странно, я вставила ключ в замок и повернула. Дверь открылась – и я увидела небо. Стены по обе стороны уходящей от двери дорожки защищали ее от ветра и непрошеных гостей. Эти стены содержались лучше тех, что окружали дворец, штукатурка была ровной и без трещин. Лестница в конце дорожки уходила вверх по склону горы, клонящееся к закату солнце окрашивало каждую ступеньку в золотистый цвет.

Баян проскользнул вперед. Я вопросительно на него посмотрела, но он ничего не сказал, просто стоял и ждал, пока я не закрою дверь. Слегка задев Баяна плечом, я прошла к лестнице. От него пахло сандалом, совсем как от отца. Мне стало интересно: он делал это расчетливо, как оставшийся сиротой щенок пытается перенять запах взрослых собак, чтобы они приняли его в свою стаю? Или у него с отцом больше общего, чем у меня, и он даже те же ароматы предпочитает?

Ступеньки были разными: то такими высокими, что мне приходилось опираться на стену, чтобы на них вскарабкаться, то низкими, высотой с два сдвинутых пальца. Тут уж я по-настоящему позавидовала, что у Баяна ноги длиннее моих. Но он не стал меня обгонять и держался сзади. Временами, когда я забиралась на особенно высокую ступеньку, он тихо посмеивался у меня за спиной, а я только скрипела зубами от злости. Один раз я оглянулась, чтобы посмотреть, как высоко мы поднялись. Солнце слепило глаза, от крутизны лестницы у меня даже немного закружилась голова. Панорама открывалась на черепичные крыши дворца; казалось, если хорошенько оттолкнуться, то можно на них спрыгнуть.

Когда я наконец одолела последнюю ступеньку, у меня перехватило дыхание. И не только из-за долгого подъема.

Лестница выходила в круглый двор, со всех сторон окруженный все той же стеной. За стеной поднимались зубчатые горные склоны. В центре рос дымчатый можжевельник, его крона накрывала чуть не все пространство двора.

Если я когда-то его и видела, это стерлось из моей памяти. Я помнила только рисунки или гравюры с можжевельником.

Дымчатый можжевельник растет в основном в горах, его мощный стержневой корень уходит в самую глубь острова. Большинство уцелевших дымчатых можжевельников растут в недоступной местности либо за стенами монастырей, там им поклоняются и тщательно за ними ухаживают. Монахи собирают его кору, листья и ягоды и очень скупо делятся собранным урожаем.

Я неуверенно сделала несколько шагов вперед. Мне все еще не верилось, что это настоящий дымчатый можжевельник. Потом подняла руку и взяла в горсть одну веточку с несколькими темными ягодами. Терпкий запах заполнил мои ноздри, короткие вечнозеленые иголки покалывали ладонь. Мне захотелось уткнуться лицом в эту хвою и вобрать в себя весь ее аромат.

– Осторожнее, не сорви что-нибудь, – предупредил Баян. – Это можно сделать только с позволения императора.

– Кто за ним ухаживает?

– Я, хотя, думаю, твой отец попросит и тебя в этом поучаствовать.

– Так ты поэтому меня сюда привел? – удивилась я. – Тебе нужен помощник?

Я вгляделась в крону: там, обвив хвостом ветку, сидел один из мелких Лазутчиков Илит. Увидев меня, он пискнул и забрался повыше, развернулся и снова с недовольным видом посмотрел на меня. Получалось, отец не доверял даже своему приемному сыну.

– Моя ли в этом вина? – сказал Баян. – Император научил меня всем этим командам, а это все равно что выучить новый язык. Научил собирать конструкции, ухаживать за дымчатым можжевельником, он дает мне уроки политики. У меня почти нет времени на себя – стоит мне выполнить одно задание, он вызывает меня, чтобы поручить следующее. – Баян посмотрел на Лазутчика. – Давай беги, доложи и об этом тоже, мне все равно.