Питер Ньюман - Злость [litres]

– Ты готова?

Холодная рука Нер обнимает ее за плечи, и девочка вздрагивает от прикосновения.

– Готова.

Одеяния Нер скрывают три квадратные костяные спирали: две прикреплены к бедрам, одна – к спине. Когда она заходит в желоб, спирали раскручиваются, превращаясь в дополнительные ноги, длиннее ее собственных. Они выпрямляются и поднимают всех троих над землей.

Веспер снова вздрагивает. На спине меч ворочает крыльями и приоткрывает глаз. Загнанный в ножны, он злобно трясется между девочкой и полуживой женщиной.

Нер усмехается, но тем не менее быстро отстраняется от меча.

Они молча едут вверх. Тишина прерывается стуком костей по металлу и приглушенной яростью меча.

Наверху она сгружает свою ношу. Веспер делает несколько шагов. Когда она возвращается, Нер уже стоит на земле, ее дополнительные конечности вновь спрятаны под одеждой.

– Что ты такое?

– Меня зовут Ферренсия, я была начальником медицинской службы у Нелюди, величайшей из некроинженеров.

Большинство слов она пропускает мимо ушей, кроме одного. Она вынимает пистолет и наставляет его на Нер.

– Нелюди… Ты инферналь!

– Нет-нет-нет. Я не та девочка, которой родилась, это правда. Но – инферналь? Ни в коем случае.

Веспер не опускает пистолет.

– Ты выглядишь как инферналь!

– А много ли ты видела инферналей? Не отвечай. Те, кого ты называешь инферналями, принадлежат другому миру. И никто, ни я и, уж совершенно точно ни ты, не может понять, что они такое. И кроме того, инфернали не разговаривают. Им это не нужно.

– Первый говорит.

– Какая ты умная, фермерская девочка. Что ж, да, Первый говорит, но это исключение, а не правило.

– Получается, ты как Псиное Отродье?

Нер складывает руки на груди.

– Сделаю вид, что не расслышала. Во мне течет человеческая сущность, от и до. Просто она привязана к некоторым невраждебным фрагментам сущности Нелюди.

– Но твое лицо…

– Мертво. Как и почти все остальное. Я была стара, когда меня призвала Нелюдь, и, если бы не ее вмешательство, выглядела бы я куда хуже, чем сейчас.

– Если ты не полукровка и не инферналь, то что ты?

– Человек, как и ты.

Ее руки рисуют сферы, круг за кругом.

– Просто чуть старше, чем обычно бывает, и с дополнительными деталями. Но здесь, – она дотрагивается до головы, – или здесь, если ты любишь сантименты, – она касается сердца, – я все та же.

Веспер убирает пистолет.

– Но я думала, что инфернали вселяются в человеческие тела.

– Некоторые, как Первый, да. Этим славились Узурпатор и его приспешники, но Нелюдь была иной. Она была сторонницей независимости. Она решала вопросы с каждым из нас отдельно, прислушивалась к нашим нуждам и удовлетворяла их, если мы могли ей помочь.

– Ты говоришь о ней так, будто она была человеком.

Нер слабо улыбается – максимум, на что способно ее неподвижное лицо.

– Правда? Она не была человеком. Я ее не понимала даже после многих лет работы на нее. Но по крайней мере тогда я знала, кто я и где, а это куда больше, чем есть у многих.

Она демонстративно смотрит на меч, потом на Веспер.

– Угу?

Они пересекают затененный двор под стеклянным взглядом гиганта. Щупальца тащат растерзанное туловище поперек их пути. Веспер и козленок даже не вздрагивают.

– Значит, наше маленькое представление тебя не одурачило?

– Сперва так и было, но… – Она тянется к козленку и гладит его. – Когда мы подошли ближе, то все стало ясно.

– Хм… Когда-то некротех питал его целиком. В те времена это было зрелищно.

Но постоянно происходила утечка сущности, и я так и не смогла полностью запечатать дыры.

Они приближаются к прислоненному к стене трапу. Нер всходит на него и разворачивает веревочную лестницу, бросая ее на ту сторону.

Веспер закусывает губу и спешит за ней.

Уже темно, звезды пробиваются сквозь меркнущую голубую пленку, практически не давая света. Высокие желтые стволы теперь кажутся серыми, стражи ворот – скрытой угрозой.

Веспер прислушивается, пытаясь понять, нет ли поблизости охотников, делающих то же самое. До нее доходят неопознаваемые звуки, крики ночных животных, движение и… что-то еще… чьи-то неистовые вопли.

Нер замедляется и останавливается.

– Я так понимаю, твоя подруга в той стороне?

Но Веспер не отвечает и мчится туда.

Внимание Самаэля привлекает бегущая фигура – слишком быстрая для животного, слишком плавная для машины. Знакомый соперник, один из многих – Заусенец. Внутри нарастает злость, и Ищейка лает, почувствовав настроение хозяина.

Задержка обошлась ему дорого, данное Очертанием преимущество истекло. Остается только отправиться в погоню. Он стартует, Ищейка не отстает, размахивая хвостом как кровавым флагом.

Он и Ищейка гонят Заусенца к вечно открытым воротам Нового Горизонта.

На расстоянии можно ощутить неповторимый характер города. Разрушенные башни припадают к ржавеющим стенам подобно толпе веселых пьяниц. Их обитатели, кажется, приходят и уходят согласно некоему неясному любопытному алгоритму. При взгляде издалека воображение может нарисовать более приятные иллюзии.

К сожалению, оба бегуна быстро преодолевают расстояние до города.

Память подкидывает горькие воспоминания, и Самаэль замедляется. Картинки исчезают быстрее, чем он успевает их переварить. Он останавливается, с прежним презрением оглядывается на город, скованный желанием уничтожать.

Заусенец продолжает бежать, увеличивая разрыв.

Но Самаэль не обращает внимания, он прибит к месту отголосками мыслей и чувств, он отключается от этого мира.

Заусенец все бежит, минует великие южные ворота Нового Горизонта и исчезает из вида.

Далеко позади Самаэля слышится какофония криков, рыков, отрыжек, хлопков и бахвальства. Их он тоже не замечает.

Что-то касается его брони. Прикосновения он не ощущает, но звук стучащего по металлу когтя привлекает его внимание. Ищейка сидит у его ног, неуверенно подняв лапу.

Он чешет его лохматую голову, пес скулит и поворачивается назад, головой указывая на фигуры вдалеке. Самаэлю не надо оборачиваться, ему хватает их общего зрения, чтобы увидеть новую опасность.

Образина и Вспятившая мчатся на полном ходу, близко друг к другу, но все же по отдельности. С одной стороны – разномастная шайка мускулистых узурпетов, несущих своего тщедушного лидера над головами. С другой – сгрудилось вокруг Образины и с болезненной любовью трется о него скопище омерзительнейших инферналей в бугристых оболочках грызунов и куриц, до срока выпрыгнувших из мертвых яиц.

Получив новый стимул, Самаэль снова срывается на бег, и вскоре шум преследующих инферналей теряется за диссонансом звуков города.