К. Пакат - И тьма взойдёт [litres]

– Они преобразились, – прошептал Уилл, похолодев.

Он вспомнил видение – четыре правителя, зыбкие призраки в чёрном камне, таком чёрном, что поглощал свет без следа.

Короли-Тени.

– Никто не задавался вопросом, что стало с Чашей, – проговорил Джеймс. – Или как Хранители получают свою силу. Почему всегда несут свою службу по двое, наблюдая друг за другом в ожидании появления первых знаков. Почему тренируют волю и самообладание. Почему живут так недолго. Всё дело в обете… в обете, который они приносят, когда испивают из Чаши, – глаза Джеймса блестели, когда он закончил: – Обет убить себя, как только начнётся трансформация.

С ужасом Уилл вглядывался в знакомые лица. Леда… Фаджр… Карвер и… Джастис.

Каждый Хранитель – каждый, кто испил из Чаши.

– Прошу, скажите, что это ложь, – прозвенел чей-то голос. – Скажите, что вы – не тени.

Адепты и послушники смотрели на Хранителей так, словно видели перед собой пока не обратившихся призраков, и те окружали их, превосходя числом. Слишком поздно Уилл выдернул рог, и пленник наклонился вперёд, повиснув на оковах. Его плечи тряслись от смеха.

– Это правда? – спросил Карвер, и Джеймс расхохотался уже в голос, хотя веселье казалось наигранным.

– Правда? – переспросил пленник, тяжело дыша.

Его рубашка и камзол пропитались кровью. Боль от раны, нанесённой рогом, вероятно, была невыносимой. Ради истины реликвия только что пронзала плоть юноши.

– Вы не рассказываете об этом даже послушникам, прежде, чем те выпьют из Чаши? – обратился он к отцу. – Ты не сообщил правду даже своему драгоценному приёмному сыночку?

Уилл удерживал в руке белоснежный рог, остриё которого точно макнули в алую краску. Тёмные мысли наводняли разум, но ещё темнее было осознание истины.

Старейшина говорила, что Саймон пытается создать собственную тень.

От понимания будто бездна разверзлась под ногами, и отражение этого понимания Уилл сейчас видел в глазах Киприана.

– Ты утверждал, Саймон узнал, как создать тень. Что ты имел в виду? – идеальный послушник оттолкнул отца и навис над Джеймсом. – Что ты имел в виду?!

Пленник не ответил, только посмотрел на Киприана и улыбнулся.

– Он подразумевал Маркуса, – ответил Уилл. – Вот почему Хранители так отчаянно хотят вернуть его. Чтобы создать тень, Саймону не нужна Чаша. Всё, что ему нужно… – план был ужасен в своей простоте. – Всё, что ему нужно – это Хранитель.

Уилл встретился взглядом с Вайолет. Это было не единственной правдой. Саймон не стал бы брать в плен того, кого пришлось бы держать в живых много лет. Нет, он выбрал кого-то, кто уже наполовину стал тенью. И где бы Маркус сейчас ни находился, он не сможет выдерживать силу Чаши долго.

Уилл добавил:

– Захватить в плен Хранителя, у которого осталось не так много времени. Удерживать его в живых… и ждать, пока он преобразится.

После этих слов зал погрузился в хаос.

Освещая путь факелом, Уилл спустился в подземные камеры. Тени разбегались в стороны. Не успел он преодолеть последнюю пару ступеней, как ощутил тяжёлое угнетающее давление, исходившее от темниц, но сделал над собой усилие и не потряс головой, не потёр висок – помнил, что это не поможет.

В зале наверху собравшиеся кричали и спорили. Послушники и адепты обвиняли Хранителей, а Янник отчаянно пытался поддерживать порядок. Здесь, в обсидиановых глубинах темницы, всё происходившее снаружи казалось заботами какого-то другого мира.

Уилл догадался, в какую камеру бросили Джеймса после его небольшого представления – в ту же, где держали его самого, а гасящая магию энергия была сильнее всего.

Юноша оказался прав. Вот только ему позволили сохранить свободу передвижения, Джеймса же приковали прочно.

Уилл открыл дверь ключом, который забрал у потрясённого происходящим Киприана, и шагнул внутрь.

Камзол с Джеймса сорвали – или срезали, потому что оковы по-прежнему сжимали его запястья. На плече белая ткань рубашки расцвела алым пятном крови. Руки пленника были прикованы к стене над головой. Несмотря на эти ограничения, он принял почти расслабленную и весьма провокационную позу, ожидая посетителя.

– А я-то думал, когда же отец пошлёт тебя сюда, – проговорил Джеймс.

– Наверху все только о тебе и говорят, – Уилл закрыл за собой решётчатую дверь, и замок щёлкнул. – Ты в центре внимания. Но, полагаю, это твоё привычное состояние.

– Я – не любовник Саймона, – заявил Джеймс.

– Я об этом и не спрашивал, – Уилл покраснел. – Ну и к тому же, теперь неизвестно, правду ли ты говоришь.

– Можешь снова вонзить в меня рог.

Уилл замер, напомнив себе, что Джеймсу хватило нескольких слов, чтобы повергнуть собрание Хранителей в хаос. Может, он и выглядел как ангел, вдруг оказавшийся на земле, но являлся творением Саймона и выбрал такую манеру диалога, потому что считал – она лучше повлияет на собеседника.

– На тебе нет клейма. Почему?

Теперь, когда с Джеймса сняли камзол, стало заметно отсутствие отметин на коже.

– Не туда смотришь, – прокомментировал пленник, откинув голову назад и лениво глядя на Уилла. – Может, тавро поставили не на запястье?

– Почему? – спокойно повторил тот.

– Расшнуруй на мне рубашку, – велел Джеймс с издевательской улыбкой и одарил посетителя долгим взглядом.

Без сомнения, это был вызов. Уилл сунул факел в держатель на стене и медленно подошёл к заключённому, удерживая его взгляд. Так близко они были лишь час назад – когда пришлось пронзить Джеймса рогом. Это воспоминание словно клубилось между ними.

Дыхание пленника едва заметно изменилось, хотя поза оставалась такой же расслабленной, а взгляд всё так же был прикован к собеседнику.

Просьба могла оказаться уловкой – Уилл прекрасно это понимал. Он потянулся к шнуровке на вороте рубашки и начал развязывать, хотя от интимности происходящего было не по себе. Затем потянул в стороны тонкую ткань, обнажая плечи и грудь Джеймса. Уилл не знал, чего ожидать, но не был готов к тому, что увидел.

– Саймон пытался, но у него ничего не получилось, – объяснил узник. – Одно из преимуществ жизни Перерождённого: на мне всё заживает быстро.

Кожа на плече – там, где должна была остаться глубокая колотая рана – была абсолютно гладкой. Не в силах отвести взгляд, Уилл не удержался и коснулся того места, куда всего час назад вонзил рог. Но рана не просто зажила – она просто бесследно исчезла, не оставив даже шрама. Джеймсу было бы нечего предъявить, даже если он хотел бы обвинить Хранителей в жестокости.

– Сколько раз? – глухо спросил Уилл, чувствуя, как внутри поднимается гнев.

– Что?

– Сколько раз Саймон пытался тебя заклеймить?

Казалось, во взгляде Джеймса проскользнула тень удивления, но в голосе звучала ирония, словно его веселила наивность Уилла.