Кэтрин Парди - Луна костяной волшебницы [litres]

И это явно знак того, что я права.

Аилесса жива.

Я делаю шаг вперед, и серебристая сова расправляет крылья, а затем слегка опускает их, словно защищается от меня. Она не хочет, чтобы я приближалась.

Сердце слегка замедляется в груди. Я чувствую боль в мышцах и дрожь в руках и ногах. С ладони, сжатой в кулак, капает кровь. Лапа птицы вместе с тупыми когтями впиваются в мою рану.

И тут я осознаю, что так и не получила благодати от козодоя.

Неужели я оскорбила богов? Ведь я убила птицу в ярости, а кость благодати и вовсе забрала бездумно.

– Простите, – прошу я у Тируса и Элары, но при этом продолжая смотреть на серебристую сову. – Я сделала это, чтобы спасти Аилессу.

Сова складывает крылья.

Тепло растекается по коже, и я вздрагиваю. Мир вокруг меняется, словно внезапно взошло солнце, только оно отбрасывает слабое фиолетовое свечение. Я осознаю, что происходит… Аилесса описывала нечто подобное, когда убила сокола. Так воспринимается зрение дополнительных цветов. Раньше я их не видела. Но начну, как только впервые увижу мертвых. Все Перевозчицы нуждаются в этой благодати.

Боги простили меня.

– Я спасу ее, – обещаю я серебристой сове, словно она понимает меня. – Знаю, я единственная, кто сможет это сделать.

Птица тихо вскрикивает, а затем издает звук, напоминающий мурлыканье.

– И я хорошо подумаю, прежде чем выбрать следующее животное. – Благодати козодоя хоть и полезны, но не дают мне силу, а именно ее мне сейчас не хватает больше всего. – Постараюсь действовать умнее и просчитывать все наперед.

Если Одива с четырьмя старейшинами Леурресс не смогли спасти Аилессу, то мне придется составить тщательный план, как сделал Бастьен и его друзья.

Сова качает мордочкой, напоминающей по форме сердце, сначала вперед и назад, а затем из стороны в сторону.

Моя решимость крепнет. Вот только необходимо проявить терпение, чтобы добиться успеха. Но, думаю, у меня есть время в запасе. Скорее всего, Аилесса уже рассказала Бастьену, что их души связаны узами жизни и смерти. И, видимо, он поверил ей, иначе уже убил бы подругу, особенно после того, как лишился возможности убить ее мать.

– Я не подведу.

Сова расправляет крылья, и мое зрение вновь меняется. В этот раз окружающий мир приобретает оттенок не фиолетового, а серебристого цвета, словно у каждого предмета появляется ореол, как у полной луны. Но что бы я ни видела, это не могло появиться от козодоя.

В голове, а может, и перед глазами, возникает образ.

Он полупрозрачный, но быстро уплотняется.

Я резко втягиваю воздух. Это Аилесса. Она сидит на камне, связанная по рукам и ногам. Ее голова склонена набок, а плечо прижимается к стене. Каштановые волосы спутались. Тело покрыто грязью и царапинами, а в глазах застыла пустота. Весь огонь исчез.

– Ох, Аилесса, – шепчу я, чувствуя, как все сжимается в груди.

Но стоит словам слететь с губ, как она поднимает голову, и наши взгляды встречаются. Сердце тут же пускается вскачь.

– Сабина? – Ее голос дрожит от удивления и надежды.

Я улыбаюсь, ощущая невероятное облегчение. Я верила, что она жива, но когда видишь подтверждение этому, все воспринимается по-другому.

– Будь сильной, – прошу я. – Я приду за тобой.

По ее лицу стекает слеза.

Я тянусь вперед, чтобы коснуться ее руки. Она так близко. Но в ту же секунду видение покрывается рябью, словно встревоженная вода. И Аилесса исчезает.

Сердце тяжело колотится в груди.

– Как это возможно?

Но единственная, кто слышит вопрос, – серебристая сова.

Она бьет крыльями. Отрывается от земли. И улетает.

Марсель шипит, когда я вытаскиваю еще один осколок известняка из его раны.

– Почти закончил, – успокаиваю я.

Мы вернулись в нашу комнату, и сейчас он сидит на перевернутой шахтерской тележке, которую мы обычно используем как стол. Его правый рукав закатан, обнажая рану, которая тянется по всему предплечью. Во время взрыва на него обрушился камень, потому что он неправильно рассчитал, как далеко ему следует уйти от бочонка с черным порохом.

– Жюли скоро вернется с водой. Мы промоем рану и постараемся, чтобы от нее остался лишь тонкий шрам. Уверен, Берди сочтет его неотразимым. – Я подмигиваю другу.

Марсель старательно натягивает улыбку, хотя и продолжает сжимать челюсти.

– Думаешь?

– Даже не сомневаюсь. – Я вытаскиваю еще один кусок. – Она уже считает тебя великолепным. А со шрамом ты будешь выглядеть еще более круто. Она точно не устоит.

Аилесса удивленно вздыхает, и я тут же ощетиниваюсь. Но затем поворачиваюсь к ней, сидящей на известняковой плите, и вижу ее выражение лица. И на нем нет и капли насмешки. Она выпрямилась, а тело напряжено. Глаза широко раскрыты. Лицо побледнело. И мой желудок сжимается. Ей больно?

Я бросаюсь к ней.

– Сабина! – хрипит она, и по ее щеке скатывается слеза.

Но она смотрит не на меня. А куда-то вдаль. Она вновь вздыхает и несколько раз моргает.

– Сабина? – Аилесса слегка качает головой. – Где она?..

Ее глаза вновь сосредотачиваются на окружающей обстановке. А потом на мне. Слезы свисают с ее ресниц

– Бастьен? – с отчаяньем произносит она мое имя.

И тут я осознаю, что стою на коленях рядом с ней, а наши пальцы переплетены. Ее хватка так же крепка, как и моя. Так же крепка, как в тот момент, когда я вытаскивал ее из ямы.

– Все в порядке? – спрашивает Жюли.

Я вздрагиваю. И мы с Аилессой отпускаем руки друг друга.

– Просто проверяю ее веревки, – выпаливаю я. И старательно затягиваю узел на запястьях Аилессы. – Она дергалась. – Лицо пылает от этой лжи. – И немного бредит. – А вот это правда. – Думаю, она ударилась головой, когда упала в пропасть.

Аилесса приваливается к каменной стене, словно обдумывает мои слова. У нее действительно огромный синяк на лбу.

Жюли ничего мне не отвечает. А я не могу встретиться с ней взглядом, когда поднимаюсь на ноги. В комнате стоит пугающая тишина, когда я подхожу к подруге, замершей у двери. Но стоит мне протянуть руку к ведру с водой, которое она принесла, Жюли отступает на шаг.

– Понятно, – немного резко говорит она.

А затем пожимает плечами и подходит к брату. Я вздыхаю. Как же раздражает это напряжение между нами. Жюли не обрадовалась, когда я вытащил Аилессу из пропасти. Но разве у меня оставался какой-то выбор, кроме как спасти ее? Я провожу обеими руками по волосам и подхожу к стопке книг Марселя. Схватив первую попавшуюся из них, я присаживаюсь на табурет и пытаюсь отыскать что-то полезное. Хотя даже не представляю, что искать.

– И что теперь? – спрашивает Жюли, как обычно озвучивая мои мысли, хоть мы и не в ладах. Она обмакивает носовой платок в миске с отстоявшейся водой и осторожно промокает рану Марселя. – В следующий раз нам вряд ли удастся провести королеву. А катакомбы практически не ослабили ее.